Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии - Николай Степанович Гумилев

угрюмым

Дядя Джон.

Стр. 81–82. — «Бальмонтовские» анархо-эгоцентрические мотивы присутствуют в ст-ниях «“Да” и “Нет”», «Проклятие» и др. Стр. 83. — Имеются в виду ст-ния «Городское» — явная подделка под брюсовскую «урбанистическую апокалиптику» (Раскинул город сети, / Торопят жизнь часы, / И тянет зло столетий / Небесные весы) — и «Дьявол мести» (Я дьявол мести, нет предела / Кричащей ярости моей. / И власть моя не оскудела, / И я стою на страже дней).

Курлов Евгений Евграфович (1876 — после 1919 (?)) — поэт, прозаик, в 1911–1915 гг. — издатель и один из наиболее частых авторов московского ежегодного альманаха «Жатва». Последние из его публикаций — в газете «Голос Гродно» (1919) (см.: ПРП 1990. С. 304).

Стр. 85–87. — В предисловии к рецензируемой книге Е. Е. Курлов писал: «Эту книгу стихов я делю на три части.

Одну посвящаю себе, своему безграничному Я, всеобъемлющему и властному.

Другую — Тебе, Твоему тонкому и избранному существу, мистическим тайникам Твоей сложной и проникновенной души.

И третью — Ему, Его уму, острому и независимому. Его цельной индивидуальности». Книга, соответственно, делится на три части: «Мне», «Тебе», «Ему». Стр. 90–93, 96–97. — Как яркую иллюстрацию сказанного Гумилевым можно привести ст-ние «На высях»:

Там, где мысль красоте приобщается,

Где большое с безумным сливается —

Там, на высях причудливых гор

Я раскинул свой белый шатер.

И живу, созерцая предвечное,

Проникая мечтой в бесконечное —

Одинокий и гордый титан,

Пан — сверкающий, розовый пан.

Окрыленный своими хотеньями,

Созидающей мысли волненьями,

Среди смелых и радостных снов

Я скликаю окрестных орлов.

И слетаются горные жители,

Поднебесного царства властители,

Потревожены зовом моим

И мы вместе над миром парим.

А когда утомляет безбрежное,

Я в долину схожу в неизбежное —

И в долине пастушек ловлю,

И люблю, беспощадно люблю!

Стр. 94–95. — В объявлении названы книги «Пророк», «Война», «“За идею” и другие рассказы».

Александр Владимирович Ротштейн (1879 или 1880 — после 1918) поэт, военный врач-хирург. Окончил Военно-Медицинскую академию, был великолепным знатоком культуры и искусства Италии. В 1905–1917 годы А. В. Ротштейн был весьма близок к семье и к известному в Петербурге кружку поэтессы и переводчицы Марии Исидоровны Ливеровской (урожденной — Борейша) и ее мужа — морского врача А. В. Ливеровского, на квартире которых постоянно собирались петербурские поэты, писатели, художники, врачи, а также — студенты и преподаватели романо-германского отделения Историко-филологического факультета и Члены Нео-Филологического Общества. Среди них — профессора Ф. А. Браун, В. Ф. Шишмарев, Д. К. Петров — молодые: Виктор Жирмунский, Константин Мочульский, Борис Эйхенбаум, Борис Кржевский и др. По сведениям сыновей М. И. Ливеровской бывали на этих поэтических журфиксах и акмеисты: Гумилев, Ахматова, Городецкий, Лозинский, Нарбут. Несколько раз А. В. Ротштейн сопровождал семью Ливеровских в путешествиях по Италии. В 1917–1918 г. работал санитарным врачом в Самаре.

А. В. Ротштейн — автор единственного сборника стихов «Сонеты», «удостоившегося» пространного отрицательного отзыва Пушкинской комиссии при императорской Академии, возглавляемой великим князем Константином Константиновичем (поэтом К. Р.) (Пушкинская премия за этот год была вручена И. А. Бунину). После этого он больше книг не издавал. Автор «Сонетов» обладал выдающимся дарованием. Очевидно несправедливая и пристрастная оценка его книги Гумилевым — одна из загадок гумилевоведения.

Стр. 103–113. — Анапестом (вместо традиционного ямба) написаны сонеты (цитируются первые катрены) «Власть дороги» (Околдован я чарой дороги. / На край света уходит мой путь... / Не шепчи мне: «со мною побудь» — / Я уйду, лишь присев на пороге) и «Тростники» (Меж пологих холмов, где лениво река / Свои темные воды катит в полусне, / Зеленея, растет целый лес тростника, / Заплетаясь корнями на илистом дне); только мужские клаузулы (вместо традиционного чередования мужских и женских) имеет сонет «Астролог» (Я верить не хочу, что в небе все мертво, / Что точный механизм — светил небесных ход... / Нет, каждая звезда и дышит, и живет; / Ей указует путь в пространстве Божество). Четыре прилагательных срифмованы в первом катрене сонета «Маки» (На тонких стебельках — высоки и стройны — / Мы долу клонимся головкою усталой / Пылает, как заря, наш венчик ярко-алый, / Но, точно ночь без звезд, сердца у нас черны), три деепричастия срифмованы в сонете «Мертвые цветы»:

Прохожий, не топчи тех роз, что здесь в пыли

Лежат, забытые, печально увядая.

Далеко, среди гор Кипридиной земли

Они в Киприды честь цвели, благоухая.

Потом их, сорванных, умчали корабли

В Афины шумные из их родного края.

Еще вчера в пиру они красой цвели,

Венками яркими пирующих венчая;

один и тот же ст. 4 и 14 повторяется (несколько в измененном виде) в сонете «Эмир-Ассан-Али» («Мне скучно без тебя, Эмир-Ассан-Али» — «Мне скучно без тебя, Эмир-Али-Ассан»). Следует заметить, что сонеты с «новациями» (в общем — оригинальными, если не удачными) занимают ничтожное место в объемной книге А. Ротштейна — Гумилев перечислил их едва ли не все. Стр. 113–115. — Такое заключение целиком остается на совести рецензента. Как образчик собственно «канонического» сонетного творчества А. Ротштейна можно привести сонет «Церковное»:

Пускай мне говорят: церковные обряды,

Отживший ритуал, — безумны и смешны.

Идею Божества не смеем, не должны

Рядить мы в ветхие и тленные наряды.

Пускай... Но с детских лет так много мне отрады

В святых обычаях родной моей страны,

И все церковное с печатью старины

Чарует душу мне и восхищает взгляды.

Мне верба дорога, просвирки в воскресенье,

Акафист без конца и строгое говенье,

И риз и воздухов парчовых красота;

Люблю я стройные церковные напевы

И целый сонм свечей пред скорбным ликом Девы,

Уже предвидящей страдания Христа.

Князев Василий Васильевич (1887–1937 (?)) — поэт-сатирик, детский поэт, фольклорист. Родился в Тюмени, в высококультурной купеческой семье (дед — известный меценат и просветитель, отец в молодости работал журналистом). Учился в Екатеринбургской гимназии, затем — в петербургской Земской учительской семинарии, откуда был исключен в 1907 году