«Фрам» в Полярном море - Фритьоф Нансен

Итак, сегодня тебе исполнилось два года, «Фрам»! Сегодня за обедом я сказал, что если мы еще год назад признали «Фрам» превосходным кораблем, то сегодня у нас еще больше оснований подтвердить это. Он хоть и не слишком быстро, но верно и безопасно несет нас вперед. Затем мы выпили за счастье и успехи новорожденного. Тост был немногословен. Но если бы я дал волю своим чувствам, то не так бы скупился на слова. По правде говоря, мы любим наш корабль, как только можно любить неодушевленный предмет. Да как же нам не любить его? Ни одна мать под своим крылышком не может дать детям столько тепла и безопасности, сколько дает он нам.

Он наш дом и кров. Мы всегда рады вернуться к нему из ледяных равнин, и сколько раз горячим чувством билось мое сердце, когда вдали над вечным снеговым покровом показывались его мачты. В глубокой тиши ночей мысли зачастую уносились с благодарностью к строителю этого дома. Я убежден, что и он у себя дома частенько вспоминает нас, хотя и не знает, где именно в огромном белом пространстве, опоясывающем полюс, его мыслям искать «Фрам». Но он знает свое детище и не потеряет веру в то, что оно выдержит, хотя бы все перестали в это верить. Да, Колин Арчер, если б ты нас теперь видел, ты бы убедился, что твоя радостная вера в корабль оправдалась…

…Я опять сижу один в своей каюте, и в мыслях у меня проносятся два минувших года. Какой демон переплетает нити жизней, заставляет нас обманывать самих себя и постоянно, неуклонно направляет по путям, которые мы не избирали и по которым идти совсем не хотели? Разве мной руководило лишь чувство долга? О нет, я ведь был просто ребенком, которого влекли приключения в неведомых странах и который так долго мечтал о них, что вообразил, наконец, что нашел то, чего искал.

И вот я пустился в великое предприятие: здесь передо мной сказочная страна льдов, глубокая и чистая, как сама беспредельность вселенной; тихо мерцающая звездами полярная ночь, сама природа во всей ее глубине, тайны жизни, вечный круговорот вселенной, величие смерти, чуждой страданиям и горю, вечной в самой себе. Здесь посреди великой ночи стоишь, чувствуя себя таким смиренным, лицом к лицу с природой, стоишь благоговейно у ног вечности и внимаешь ей и учишься познавать всемогущего владыку и творца вселенной. Все загадки жизни как будто раскрываются перед тобой, и тебе смешно, что ты мог терзаться страхами и сомнениями; все это так мелко, так невыразимо ничтожно… «Кто видел Иегову, должен умереть».

«Воскресенье, 4 ноября. В полдень я ходил на лыжах в восточном направлении, захватив с собой нескольких собак. Вдруг услышал, что собаки, оставшиеся возле корабля, подняли лай. Мои тоже навострили уши, и некоторые из них во главе с Уленькой бросились назад. Большая часть, однако, вскоре остановилась, прислушиваясь и оглядываясь назад, будто проверяя, иду ли я за ними. Поразмыслил немного, может ли это быть медведь; нет, решил я, и продолжал свой путь. Но в конце концов не выдержал и повернул к дому. Собаки бешено помчались вперед.

Приблизившись к кораблю, увидел, что несколько человек – Свердруп, Иохансен, Мугста и Хенриксен – бежали с ружьями. Они быстро скрылись в том направлении, откуда несся собачий лай, и значительно опередили меня, прежде чем я успел достать ружье и побежать за ними. Внезапно передо мной в темноте блеснула вспышка выстрела, за ним последовал другой, еще и еще – целый залп. Что за чертовщина? Они стояли на одном месте и без передышки палили.

Почему же они не идут дальше? Я спешил, полагая, что теперь-то пригодятся мои лыжи, чтобы нагнать обратившегося в бегство зверя. Но вот они немножко подвинулись, и снова в темноте блеснул выстрел… еще и еще… Вот кто-то бросился бежать по льду и выстрелил прямо в упор перед собой, другой, став на колено, выстрелил к востоку. Что они, упражняются в стрельбе, что ли? Но очень уж неподходящее время выбрано для этого, да и чересчур много выстрелов. Вдобавок эти собаки, носящиеся с яростным лаем по льду?..

Наконец я приблизился к группе. В разных местах бегали по льдине три медведя – медведица и два медвежонка. Собаки наскакивали на медвежат, как бешеные, теребили их за лапы, за шерсть, за хвост, хватали за горло. Особенно неистовствовала Уленька; вцепившись одному медвежонку в горло, она исступленно теребила и кусала зверя; едва тот смог от нее освободиться. Вначале медведи не торопясь уходили от собак, которые не осмеливались приблизиться и вцепиться в зверей, пока не была ранена и не свалилась медведица. Она-то как будто и не собиралась убегать, а словно замышляла какое-то злодейство, стремясь подманить собак поближе.

Внезапно медведица остановилась, пропустила медвежат вперед, потянула носом воздух и двинулась назад навстречу собакам; те, как по команде, в ту же минуту повернули направо кругом и все до единой обратились в бегство на запад. Тогда-то и грянули выстрелы, медведица пошатнулась и повалилась на лед. Собаки бросились на нее и вцепились ей в шубу. Затем был убит один из медвежат. Второй, несмотря на выстрелы, пустился бежать по льду, за ним вдогонку бросились три собаки и, настигнув, подмяли его под себя, так что подоспевшему Мугста пришлось сперва отогнать собак и лишь тогда выстрелить. Такой запас свежего мяса можно только приветствовать. Как раз сегодня за обедом мы уничтожили котлеты из остатков последнего убитого нами медведя. Мясо медвежат очень нежное, словно рождественские откормленные поросята.

По всей вероятности, это были те самые медведи, следы которых мы видели раньше. Я со Свердрупом еще в октябре проследил следы трех таких господ и потерял их на северо-северо-западе от судна. По-видимому, они и пришли теперь с этой стороны.

Когда нужно было стрелять, ружье Педера, по обыкновению, не действовало, оно опять было заполнено вазелином, и, держа его, он кричал:

– Стреляйте, стреляйте, мое не хочет стрелять!

Вернувшись домой и разбирая ружье, которое я схватил, вдруг обнаружил, что оно не заряжено. Хорош бы я был, если бы вышел на медведей с таким оружием один на один!»

«Понедельник, 5 ноября. Сидя ночью за работой, вдруг услыхал отчаянный собачий визг на палубе. Я выбежал. Выл один из щенков: он, как это часто случается, лизнул железный болт, и язык примерз к железу. Он старался отодрать язык, но тот вытянулся длинным тонким жгутом, и щенок выл самым жалобным образом. Бентсен, бывший вахтенным, находился уже на месте происшествия, но сначала не знал, как помочь беде. Потом он взял щенка за шиворот, подтащил его поближе к болту, чтобы язык не так тянулся, согрел немного болт в руках, и язык отстал сам собой. До чего же щенок был обрадован! Он благодарно лизал руки Бентсена своим кровоточащим языком и, казалось, не знал, как выразить свою признательность. Можно надеяться, что теперь хотя бы этот щенок не так уж скоро примерзнет снова тем же образом; вообще же такие случаи не редкость».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});