Новый Мир ( № 3 2005) - Новый Мир Новый Мир

Философ В. Бибихин поделился отрывками из своих дневников разных лет, а Г. Кнабе очертил круг “аверинцевских” тем и идей, связанных с “христианским аристотелизмом”.

Роза Харитонова. “Солнце делает людей красивыми и честными”. Вспоминая Юрия Коваля. — “Знамя”, 2004, № 12.

Тут публикуется “эпистолярный дневник” Коваля, девятнадцатилетнего студента: “В вагоне поздние лыжники мажут жидкой мазью стертые лыжатины. Один, в очках, сказал девушке с зеркальными глазами заветное слово: „Консистенция”. Это он про погоду и про лыжную мазь. Я смеюсь в Виталия Бианки. Он заметил и холодно взглянул на мою ногу, которая вся лежит на лавке. Она побаливает… За окном торчат мундштуки дымных заводских труб”.

Завершает публикацию позднее послание, написанное в часы бессонницы: “Я знаю, что еще один человек сидит так, как я, на кухне и не может заснуть. Это Белла Ахатовна (Ахмадулина. — П. К. ). Она пишет предисловие к моему „Суер-Выеру”…”.

А. П. Шестопалов. Николай Алексеевич Милютин. — “Вопросы истории”, 2004, № 12.

В неизменной рубрике “Исторические портреты” — портрет крупного российского преобразователя, начавшего свою деятельность с выработки нового Городового положения (Милютину тогда было 30 лет) и вошедшего в Большую историю разработчиком теоретической части крестьянской реформы 1861 года. Подчиненные и коллеги восхищались его цельностью и государственным умом, начальство с трудом терпело за ярко выраженные либеральные идеи и неверие в “реформаторские потенции дворян-помещиков”. Будучи крупным госчиновником, Милютин пережил и “почетную отставку”, и “командировку” в мятежную Польшу. Разработав для поляков свой вариант масштабных крестьянских преобразований, наш реформатор был наконец по достоинству оценен “прозревшим” императором, получил орден Белого орла и свалился от апоплексического удара.

“За несколько недель перед смертью, в минуту облегчения, в беседе с одним из посетителей, Милютин рассказал о том, при каких обстоятельствах он впервые стал думать о необходимости отмены крепостного права. Это было в один из морозных январских дней, когда вполне уместно говорить о погоде. „Этот мороз, — вспоминал Милютин, — приводит мне на память один случай из моей молодости: этот случай, незначительный сам по себе, произвел на меня неизгладимое впечатление. Мне было только 16 лет; я первый раз оделся во фрак, и мне позволено было ехать на утренний бал в дворянское собрание; это было в субботу, на масленицу. На дворе был мороз в 25 градусов, но в моих санях и в теплой шубе я не чувствовал холода. В назначенный час я был на балу, танцевал до 6 часов, откуда поехал обедать в одно знакомое семейство. После обеда нам вздумалось затеять танцы, затем был ужин. Когда я вернулся домой, было уже три или четыре часа утра. На другой день я встал поздно, и когда за завтраком увиделся с отцом и матерью, то они меня спросили, что я такое наделал вчера с моим кучером, о чем я, однако же, мало заботился. Моя мать живо представила мне всю жестокость обращения моего с этим беднягой, которого в страшный мороз я продержал 15 часов на козлах. Можно поверить, что мать моя, изображая мне… всю темную сторону крепостного права, ставившего человека в полную зависимость от 16-летнего повесы, — была красноречива, так как впечатление, произведенное ее словами, было глубоко. С этого часа в моей молодой голове зародилась мысль об освобождении, и мысль эта уже не покидала меня более. К счастью, — продолжал Милютин, — мое легкомыслие не имело дурных последствий для нашего бедного кучера, и в настоящее время в моих глазах он кажется еще молодым человеком…””

…Узнав о смерти этого пятидесятичетырехлетнего чиновника, Некрасов написал стихотворение “Кузнец”: “Грубо ковал ты, но руку умелую / Видно доныне во всем”.

Мариам Юзефовская. Бэса ме мучо. Главы из романа. — “Континент”, 2004, № 3 (121).

Признаться, никак у меня не складывается роман с текущей прозой наших эмигрантов, пусть даже очень известных. То в вымученность, то в манерность ступаю, так и подмывает крикнуть, как та мама — дочке-подростку в метро, что-то объясняющей непонятливой родительнице, — “не выдумывай!”. В смысле — “никуда ты на ночь глядя не поедешь!”. Вот я никуда и не еду.

А с этой прозой — стряслось. Хорошая, многослойная, музыкальная (аргентинское танго!) вещь о любви, ненависти, упрямстве, потерях и обретении. О том, вероятно, что себе и миру доказывать нечего — все и так давно доказано и умножено в миллионах экземпляров. Человеческий муравейник бесконечно воспроизводится, повторяя одни и те же ходы, отрабатывая свою “генетическую” заданность, одинаково реагируя на раздражители всех сортов. Но вот любовь эта проклятая никак не хочет воспроизводиться инкубаторным методом, она всегда — заново. Бэса ме мучо, одним словом, целуй же меня! Белое танго.

Составитель Павел Крючков.

ИЗ ЛЕТОПИСИ “НОВОГО МИРА”

Март

15 лет назад — в № 3 за 1990 год напечатаны воспоминания Наталии Вовси-Михоэлс “Мой отец — Соломон Михоэлс”.

45 лет назад — в № 3 за 1960 год напечатана повесть В. Тендрякова “Тройка, семерка, туз”.

70 лет назад — в № 3 за 1935 год напечатана поэма Бориса Корнилова “Моя Африка”.

75 лет назад — в № 3 за 1930 год напечатано стихотворение Семена Липкина “C прогорклым, стремительным дымом...”.

SUMMARY

This issue publishes “The Canvas”, a novel by Oleg Yermakov, “On the Day of Yellow Fog”, a tale by Natalya Smirnova, as well as stories by Aleksander Karasyov and by Lyudmila Ulitskaya. The poetry section of this issue is made up of the new poems by Yelena Ushakova, Irina Yevsa, Yuliya Kunina and Galina Nerpina.

The sectional offerings are as follows:

Times and Morals: “At One’s Home”, an essay by the linguist Revecka Frumkina highlighting the way the new generation of Russian middle class organizes its life and quarters.

Essais: “Neznayka”, an essay by Anton Raykov highlighting the personage of the popular children’s trilogy by Nikolay Nosov.

Literary Critique: a selection of materials “Tsvetayeva in the Light of New Publications”. Articles: “On the Love of Pedestrians” by Lilya Pann, “A Cross not Kissed” by Margarita Dukhanina, and “The Son of the Poet” by Irina Belyakova.