На исходе ночи - Евгений Габуния

3. Это целое ранее составляло 4-ю страницу газеты «Знамя труда», выходящую в г. Оргееве (номер от 8 февраля).

Кроме того, экспертом при сложении обрывков было выявлено легко прочитывающееся окончание слов «…ская, 28», выполненное пастой, что, вероятно, являлось адресом подписчика газеты «Знамя труда».

— Это уже серьезно! — не удержался от реплики Степан Чобу. — В Оргееве надо вести разработку. И газета оргеевская, и машина тоже оттуда. Там эпицентр, — закончил он уверенно.

— В принципе, товарищ Чобу, с вами можно согласиться. Помнится, и Петр Иванович придерживался такого же мнения. Теперь предположения как будто подтверждаются. — Ковчук воздержался от категорических выводов. — Но вот какая деталь: шофер «Волги» запомнил километраж на спидометре. Получается, что угонщики накрутили еще километров четыреста. — Он подошел к карте. — Смотрите: от Оргеева до Кобылкова и обратно — около четырехсот километров, и от Бельц примерно столько же. И шоссе отличное, общегосударственного значения — так оно называется, ведет из Бельц через Оргеев на Кишинев. Мы не можем точно сказать, куда направлялись преступники. То, что «Волгу» обнаружили возле Оргеева, еще, как говорится, не факт.

— А пыжи из газеты, товарищ полковник? Там же адрес подписчика есть, — возразил Чобу.

— Подумаешь, газета… Валялась где-нибудь, и не обязательно в Оргееве, они и подобрали… а адрес… Написали чужой адрес, чтобы навести милицию на ложный след. Бывают и хитроумные случаи.

Ковчук с лукавой улыбкой взглянул на старшего лейтенанта, как бы вызывая его на дальнейший спор, и Кучеренко понял, что он спорил скорее сам с собой, чтобы суеверно не «сглазить» удачу. Полковник тем временем открыл папку с бумагами и достал исписанный крупным почерком лист.

— Любопытный документ прислал начальник Бельцкого горотдела. На его имя поступил такой вот рапорт от инспектора уголовного розыска. Послушайте. «Докладываю, что примерно два месяца назад я увидел в кабинете 44 Бельцкого горотдела у старшего инспектора отделения уголрозыска тов. Федотова икону с изображением женщины, в раме старинной работы, покрытой позолотой, местами облезлой. Вверху рамы были изображены лучи солнца. Потом икона исчезла, осталась одна рама, которую хотели выбросить. Мне рама понравилась и с разрешения тов. Федотова я ее взял себе».

Когда полковник закончил чтение, никто из присутствующих не мог сдержать улыбки.

— Бдительный инспектор, — ничего не скажешь, — усмехнулся Кучеренко. — Не проще бы у самого Федотова было узнать, откуда у него эта икона, а не соваться с таким рапортом.

— Да и, скорее всего, это и не икона вовсе была, а просто картина какая-нибудь, — с сомнением произнесла Андронова. — Что-то я не встречала икон в рамах. Оклад или риза — другое дело.

— Да нет, это была именно икона, просто инспектор в таких тонкостях не разбирается. Оказалось, что Федотов сдал ее в кладовую горотдела, где вещдоки хранятся. Сам он уже не работает в отделе, перевели куда-то на Украину. Но дело не в этом, — продолжал полковник. — Выяснилось, что икону изъяли у некоего Мындреску при обыске, осужденного за спекуляцию. А об иконе потом как-то забыли. Во всяком случае, в деле Мындреску она не проходит.

— А следовало бы поинтересоваться, — заметил Кучеренко.

— Поинтересовались, Петр Иванович. Неужели думаете, что такой случай упустим? — Полковник, кажется, был задет за живое этой репликой. — Нет ее среди похищенных. Однако это ни о чем не говорит.

— Вот именно, — поддержала полковника Андронова. — Они, церковники то есть, и сами не всегда знают, что именно украли. Описи имущества составлены не в каждой церкви.

— Что верно, то верно, Лидия Сергеевна. — Кучеренко имел возможность во время командировки убедиться в правоте ее слов. — Имеет место, как говорится. Священник церкви архангелов Михаила и Гавриила, есть такая в Селиште, утверждает, что у них украли старинную икону «Иоанн Ботезаторул» и еще кое-что из утвари. А описи нет… Поди проверь. Думаю, правду говорит священник, хотя и не внушает особой симпатии. Участковый этим и воспользовался, закрыл дело под смехотворным предлогом. С этим участковым, Казаку его фамилия, надо разобраться как следует. Мы тут с ног сбиваемся, а он, видите ли, пальцем не желает пошевелить. Придется писать докладную руководству. Нельзя так работать. А о недействующих церквах и говорить не приходится. Зайти может каждый, кому вздумается. Есть одна такая церквушка в Цыбирике. Оттуда какие-то городские охотники, из Кишинева вроде, среди белого дня на глазах у людей подсвечники уволокли. Местного лесничего друзья, часто приезжают. Надо проверить этих охотников, как полагается.

Затем Кучеренко доложил по поводу подозрительных визитов незнакомого командированного Министерства культуры и врача из Оргеева к священникам.

— Похоже, что наводчик был этот командированный, — заметила Андронова. — Однако не мешает справиться в министерстве. А врач, возможно, действительно коллекционер. Их много нынче развелось. Мода, да и прибыльное это занятие. На все идут, разве только решетки сами не взламывают. Но осмотрительно работают. Имеют свою клиентуру, постороннему туда вход воспрещен. Масонская ложа.

— Думаю, Лидия Сергеевна, вы несколько сгущаете краски, не все коллекционеры такие, — заметил Кучеренко. — Мне встречались весьма достойные люди, настоящие любители искусства.

— А я и не утверждаю, что все, не о них сейчас речь. А настоящих любителей давно пора объединить в общество, вроде общества филателистов или нумизматов. Они же предоставлены сами себе, собираются где придется. В других городах такие общества давно есть. — Андронова говорила горячо, убежденно. Видно было, что эта проблема очень ее волновала. — Кто сейчас может сказать, какие памятники старины находятся в руках частных лиц? Никто. А ведь в законе об охране и использовании памятников истории и культуры прямо записано: собирание старинных документов, произведений живописи и древнего декоративно-прикладного искусства допускается при наличии специальных разрешений, выдаваемых и регистрируемых в установленном порядке. А те, у кого есть такие памятники, обязаны соблюдать правила учета, охраны и реставрации. — Она хотела еще что-то сказать, но ее остановил начальник:

— Пожалуйста, ближе к делу.

— А я и говорю по делу, Никанор Диомидович. — Андронова поправила сбившуюся на лоб прядь волос. — Помните дело Гавриша? Ну того, у которого украли коллекцию старинных орденов и медалей. Фалеристика называется этот вид коллекционирования, сразу и не выговоришь. Ценнейшее было собрание, его за семью замками надо было держать, да еще квартиру взять на пульт охраны. А хозяева квартиры ключ от дверей под коврик на лестничной площадке прятали. Один ключ у них, видите ли, был. А когда обворовали, фалерист прибежал к нам: караул, помогите! Удивительная беспечность. Пока нашли преступника — с ног сбились. А ведь можно было предотвратить кражу. Я вот что думаю: пора нам вместе с Министерством культуры и Обществом охраны памятников вплотную заняться коллекционерами. А то сейчас толком никто ничего не знает, даже музейные специалисты, где, что и у кого.