Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты. - Светлана Бондаренко

Различия же этой новеллы в „Возвращении“ и поздних изданиях более существенны. Кроме надписей на указателях (в рассказе и „Возвращении“ они на китайском и английском языках, позже — на французском и английском), вызванных изменением внешней политики СССР по отношению к Китаю, остальные изменения были вызваны заменой новеллы „Моби Дик“ „Глубоким поиском“.

До издания 1967 года все роли (в романе и отдельных рассказах) были расписаны таким образом. Океанолог Званцев приглашает Кондратьева работать у них в Океанской Охране. Кондратьев (командир звена субмарин) патрулирует миграции китовых стад, а в свободное от работы время живет отшельником. Ирина Егорова (ранее работала на ферме „Волга-Единорог“, в нее попытался влюбиться Либер Полли, но Лин ему посоветовал не тратить время даром: „Ты будешь ей только мешать и путаться под ногами. Я знаю Ирину, и я знаю тебя. Ты на пятьдесят лет глупее ее героя“) приезжает на Дальний Восток и там находит героя своего романа — Кондратьева, возвратив его к полноценной жизни.

Званцев в это время охотится на гигантского кальмара вместе с японкой океанологом-стажером Акико Канда, которая впоследствии становится его женой. В данной новелле Званцев вместе со своей супругой спешат сообщить важную информацию академику Окада, умирающему в Институте Биологического Кодирования.

При замене „Моби Дика“ на „Глубокий поиск“, в котором вместо Званцева действует Кондратьев, обрубилась ниточка Ирины Егоровой, Акико становится супругой Кондратьева, исчезает описание охоты на кашалота и быта тружеников моря.

В новелле произошли мелкие замены (Званцев вспоминает, как они вдвоем несли академика Окада — ранее с Хен Чолем, позже — с Кондратьевым), убрано воспоминание Званцева.

(„…Как тридцать два года назад, когда она вот так же сидела справа от работника Океанской Охраны Званцева в его одноместной субмарине, в первом своем глубоководном поиске. Только тогда лицо ее освещали огоньки глубоководных креветок, стукавшихся об иллюминатор“), заменено представление Акико оператору Михайлову („Океанолог Канда… Моя жена“ на „Океанолог Кондратьева… Мой сотрудник“).

Версий причины таких изменений было несколько. Два рассказа о работе Океанской Охраны — много для одного романа, где каждая глава рисует какую-то грань мира Полудня. О гигантских кальмарах (любимом объекте) Стругацким было рассказывать много приятнее, чем о каких-то нейтральных кашалотах.[65]

Званцев — второстепенный персонаж романа, Кондратьев — главный; лучше рассказывать о нем. И так далее.

Настоящую причину Б. Н. Стругацкий указал в офлайновом интервью, которое уже шестой год публикуется на сайте „Русская фантастика“: „Этот рассказ был написан где-то в самом конце 50-х под большим впечатлением от романа Кларка о китовых пастухах (не помню, как он назывался… какие-то „Бездны“[66]).

Слепок получился слишком уж точным (сходство, переходящее в, страшно сказать, плагиат), и мы решили этот рассказ[67] больше в роман не вставлять. От греха подальше“.

И еще — маленькое, но любопытное изменение в тексте.

В „Возвращении“ водитель погоняет верблюдов не словами „Эй, залетные!“, а „Ну, мертвая-а!“.

„ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ В МИРЕ ДУХОВ“

Данная новелла отдельно не публиковалась, в романе появляется с 1962 года. Изменений в новелле совсем мало, в рукописи и издании 1962–63 годов разговор между ридерами продолжается:

— И все же, — сказал Мак-Конти, — этот эксперимент при всей его бессмысленности сыграл свою роль для нас, ридеров.

Кажется, впервые все лучшие ридеры Планеты собрались вместе. Я думаю, нам следует воспользоваться случаем и обсудить целый ряд наших дел. Я активно работаю над проектом первого съезда ридеров. Нас немного, но мы сила, и нам давно пора объединиться в некоторую профессиональную единицу. Пора потребовать у людей особых прав для ридеров. Ваше мнение, Питерс?

Питерс медленно сказал:

— Во-первых, не „Питерс“, а „товарищ Питерс“. Во-вторых, вашу идею профессионального объединения… успокойся, Сиверсон… я считаю вредным бредом. Вы начитались скверных книжек о тайных организациях, Мак-Конти. Сиверсон, старина, успокойся, еще раз прошу тебя. В-третьих. Вы собираетесь требовать особых прав у людей? А вы кто? Марсианин? Кто вас вырастил и воспитал, Мак-Конти? Чей вы хлеб едите? И кто вам дал вот это? — Питерс двумя пальцами взял и приподнял полу роскошной тоги. — Какой срам, Мак-Конти!

Воцарилось молчание, и так в молчании они дошли до здания института. У подъезда Сиверсон сказал:

— Хорошо, что сначала вы обратились со своим предложением к нам, Мак-Конти. Люди помоложе попортили бы вам тогу. Я вас очень попрошу зайти ко мне сегодня вечером, часов в восемь. До свидания, ридер Мак-Конти. И поберегите вашу тогу. Хотя бы до вечера.

„О СТРАНСТВУЮЩИХ И ПУТЕШЕСТВУЮЩИХ“

Отдельным рассказом эта новелла публиковалась в сборнике „фантастика, 1963“, в романе она появляется с 1967 года.

Изменений в рассказе и новелле мало, но есть и интересные (к примеру, мнение Станислава Ивановича о поиске следов разума во Вселенной, данное лишь в рассказе: „…искать следы идей, носившихся некогда в воздухе“), и странные.

В публикации рассказа Горбовский говорит, что на Леониде нашли здания без окон и дверей. В романе вместо Леониды говорится о Марсе и Владиславе, что странно, так как далее в романе идет новелла „Благоустроенная планета“ — именно о зданиях без око н и дверей и именно на Леониде.

„БЛАГОУСТРОЕННАЯ ПЛАНЕТА“

Этот рассказ публиковался в сборнике „Мир приключений“ (1961), а также вошел во все версии романа.

До 1967 года Рю Васэда имел имя — Лю Гуань-чэн. В изданиях рассказа и в „уральском“ варианте романа вместо Геннадия Комова действовал Анатолий Попов.

В рассказе и „Урале“ продолжена тема обращения людей будущего друг к другу: „Следопыт-археолог Фокин. Очень приятно познакомиться с физиком Лю. — Он представился торжественно, по всем правилам, как его, вероятно, совсем недавно учили в школе“. А вот одежда Фокина в разных вариантах: „Фокин в волейбольных трусах с остервенением тащил через голову мокрую от пота“ гимнастерку (в рассказе), рубашку („уральское“ издание), куртку (далее).

В рассказе, рассуждая о биологической цивилизации, Татьяна добавляет: „Дрессированные бактерии! И город этот они, конечно, не построили, а вырастили… Склады… Зернохранилища…А мы стену хотели резать…“[68]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});