Рисунок шрамами - Юлия Шолох

А у меня есть. Настолько идеальный, что не к чему придраться (конечно, когда я в настроении).

Чем дальше, чем больше я убеждаюсь, что мы как будто созданы друг для друга, как бы банально это не звучало. Когда утром он уходит из наших покоев, то становится властным и невозмутимым первым лицом королевства, которому не посмеешь перечить. Я видела его на приёмах или во время обсуждения очередных насущных вопросов с советниками. Сказать прямо в лицо, что не получилось сделать то или иное, ему решаются немногие, да и то бледнея и мямля. И я удивлялась, понимая, что они никогда не видели его таким, как я, по вечерам, когда за закрытой дверью комнаты он ложился рядом, за спиной, поглядывая одним глазом на Лилабель, и расслаблялся, превращаясь в самого мягкого и счастливого человека на свете.

Это превращение было настоящим чудом, которое я видела каждый день. Только я одна.

И пела нашей дочери перед сном, пока Янис перебирал мои волосы или гладил меня по спине, а то и просто иногда прикасался к руке или плечу, как будто я магнит, к которому его постоянно тянет.

Спи спокойно, моя радость. Некромант охраняет дверь. Беда не пройдёт.

И каждое моё слово было правдой.

Впрочем, у Яниса имелся талант воспитывать не только своих подданных, но и свою собственную жену, что, по мнению отца и брата, почти первое в списке необходимых любому мужу качеств.

Вот, к примеру, как он решает вопрос с изменами.

После рождения дочери прошла неделя, и мне позволили вернуться… ну, к активным упражнениям, чем мы тут же воспользовались. Были и свечи с цветочным ароматом, и головокружительное вино, и нежная пена, и масса других приятных вещей.

- Ты снова устраиваешь мне романтику? – спросила я, когда всё это уже использовалось и стояло без дела, а мы сидели в воде друг напротив друга, соприкасаясь ногами, и ленились выбираться из ванны.

- Я должен, - упрямился Янис, который словно выполнял свой план по использованию романтики, а я как будто сопротивлялась, хотя это в корне неверно. Кто ж в здравом уме станет сопротивляться такому обращению? – И кстати, скажи мне ещё разок, что ты считаешь романтичным?

Романтичным? Что там считают романтичным девушки, воспитанные в любви и сытости? В мире и покое? О, помню, помню…

- Мы с подружками часто читали про твердых, жёстких мужчин, которые влюбляются и совсем теряют голову. Они говорили своим избранницам рычащими голосами: - «Если однажды ты мне изменишь, я убью тебя! И его! И снова тебя»! А ты… - я зажмурилась от страха, но всё равно договорила: - Что ты сделаешь, если твоя женщина тебе изменит? Убьешь её?

- Зачем? – он и не подумал сердиться, а просто улыбнулся, подбираясь ближе. – Нет, я просто заведу себе другую женщину. И буду обнимать её так… - мою талию крепко сжали сильные руки. – И буду целовать её так… - губы на шее, на плече. Язык, пробующий на вкус каждый миллиметр кожи и наслаждающийся ощущаемым вкусом.

- Ты! – я вскипела, желая отодвинуться, но кого обманывать? – на это у меня никогда не хватало сил. – Не вздумай даже заводить другую женщину!

Он снова улыбнулся: сверкнули белоснежные зубы, тёмные, таинственные глаза, как ласковый шёлк, прошлись по моему лицу и лукаво прищурились.

- Тогда просто мне не изменяй.

Ответа не требовалось.

Вот так вот – даже чёрная ревность имеет свою положительную сторону.

Главное, правильно её контролировать и направлять.

Вот, в общем-то, и всё. Можно долго описывать горести, но что сказать о счастье? Оно всегда одинаковое.

Просто мою дверь охраняет некромант.

Это страшная сказка, Лили, страшшная.

Но это твоя сказка!