Солженицын. Прощание с мифом - Александр Владимирович Островский

Архип» (так в окружении А. И. Солженицына называли «Архипелаг») был направлен курьер (Сергей Маслов). Утром он передал это сообщение писателю Коме (Вячеславу) Иванову, и тот «к концу дня» вместе с Люшей приносит эту весть в Фирсановку (38), где в это время Александр Исаевич доделывал «Письмо вождям» и писал статью «Мир и насилие», в которой рекомендовал кандидатуру А. Д. Сахарова на Нобелевскую премию (39). Однако при передаче сообщение о провале «Архипа» трансформировалось в известие о провале архива. Не поняв, о каком архиве идет речь, и никак не связав эту новость со смертью Е. Д. Воронянской, Александр Исаевич попросил уточнить пришедшее из Ленинграда сообщение. И только 3 сентября вечером ему стало точно известно, что именно произошло (40).

В «Третьем дополнении» к «Теленку» он пишет, что через день, т. е. 5 сентября, дал за границу команду печатать «Архипелаг» и одновременно передал туда же «Письмо вождям» (41). В «Пятом дополнении» говорится, что он отреагировал на полученное из Ленинграда известие на следующий день, использовав для этого Стига Фредриксона: «В этот вечер 4 сентября, — читаем мы здесь, — я что-то много передал: и известие об «Архипелаге», и «Письмо вождям», и много распоряжений на Запад, и пленку свою какую-то» (42).

Объясняя сделанный им шаг, Александр Исаевич писал: «Во всем этом август-сентябрьском бою, при всем нашем громком выигрыше — разве бы я сам решился? разве понял бы, что пришло время пускать «Архипелаг»? Наверняка — нет, все так же бы — откладывал на весну 75-го, мнимо-покойно сидя на бочках пороховых. Но перст промелькнул: что спишь ленивый раб? Время давно пришло, и прошло — открывай» (43).

Такова версия А. И. Солженицына.

Но, оказывается, задолго до гибели Е. Д. Воронянской он направил Л. Маркштейн письмо, в котором писал: «…Думаю, что в ближайшее время… западной демократической и социалистической общественности предстоит узнать сотрясательные истины, когда из России ложными идолами будут объявлены святые, многовековые божества». Комментируя это письмо, А. Солженицын вопрошал: «И откуда во мне было такое ясное предчувствие?» (44). А действительно, откуда?

В этом отношении поражает письмо, которое Александр Исаевич адресовал Э. Маркштейн 22 августа 1973 г., т. е. за день до смерти Е. Д. Воронянской. Он писал: «Это будет особенно трудная осень. Может быть, уже и некогда говорить. Вы, может быть, заметили ускорение и сгущение событий у нас со многим. Это какой-то ход звезд или, по нашему, Божья воля. Я вступаю в бой гораздо раньше, чем думал, многое к этому вынуждает, сомнений нет. Ничего нельзя предсказать, но ясно, что готовность «Архипелага» понадобится раньше, чем предполагалось» (45).

Еще более поразительны в этом отношении записи Н. А. Пахтусовой, относящиеся к лету 1973 г.: «Приезжала взволнованная и расстроенная Е.{Воронянская}. Она узнала, что А.И.{Солженицын} решил опубликовать { «Архипелаг»}… Я тоже потрясена этим известием. Что привело А{лександра} И{саевича} к такому отчаянному решению? Ведь он всегда говорил, что эта книга увидит свет только после его смерти… Книга будет издана в 73 году, но, возможно, А{лександр} И{саевич} замыслил другой ход: уехать из С{оветской} Р{оссии} со своей семьей, т. е. довести правительство до того, чтобы его выгнали из страны… Об этом говорят такие факты, как ликвидация {“Архипелага”}…в прежних редакциях и то, что он затребовал назад свою переписку. И вот весной приезжал прощаться с ленигр{адскими} друзьями» (46).

К этому можно добавить, что еще в июле А. И. Солженицын заявил Наталье Алексеевне: «Существование «Архипелага» уже не является тайной» (47), что 16 августа он навсегда прощался с Борзовкой и тогда же дал согласие переписать ее на Н. А. Решетовскую. Между тем по существовавшей между ними договоренности передача ей Борзовки должна была произойти в 1975 году (48), на который, как мы знаем, была перенесена публикация «Архипелага».

Все это вместе взятое дает основание утверждать, что решение о публикации «Архипелага» в 1973 г. было принято до гибели Е. Д. Воронянской.

В ожидании «Архипелага»

30 августа 1973 г. «после заседания Политбюро» Ю. В. Андропов проинформировал его членов о конфискации книги А. И. Солженицына «Остров Гулаг» и заявил: «Мы будем вызывать Солженицына и предъявлять ему обвинение в преступлении против Советской власти» (1).

4 сентября КГБ поставил ЦК КПСС в известность об этом факте уже официально. Причем на этот раз книга А. И. Солженицына была названа «Архипелаг ГУЛАГ» (2). 10 сентября КГБ направил в ЦК КПСС развернутую аннотацию этой книги (3). И 17-го вопрос о А. И. Солженицыне был вынесен на заседание Политбюро. Он рассматривался в связке с вопросом о А. Д. Сахарове (4).

Ю. В. Андропов на этом заседании не присутствовал, но направил в ЦК КПСС специальную записку, в которой говорилось: «Поскольку есть документальные основания рассматривать действия Солженицына в последнее время уже не как заблуждения литератора, а как сознательную легальную и нелегальную деятельность человека, глубоко враждебного Советскому строю, целесообразно в подходящее время возбудить против него уголовное преследование с целью привлечения к судебной ответственности». Одновременно он предложил рассмотреть вопрос о возможности высылки его заграницу, считая подобное решение более предпочтительным (5).

По итогам обсуждения данного вопроса на заседании Политбюро было принято решение: «Поручить Комиссии в составе тт. Косыгина, Суслова, Шелепина, Келдыша, Кузнецова, Чебрикова, Руденко подготовить и внести в ЦК КПСС соответствующие предложения по этому вопросу с учетом обмена мнениями на заседании Политбюро» (6).

Никаких сведений о работе данной Комиссии пока не известно. Но из воспоминаний А. И. Солженицына явствует, будто бы КГБ сделал попытку вступить с ним в переговоры, избрав для этого в качестве посредника его бывшую жену (7). 25 сентября они встретились на Казанском вокзале, и Натальи Алексеевны заявила, что КГБ хочет предотвратить издание «Архипелага» и готов пойти на определенные уступки со своей стороны, в частности, разрешить издание «Ракового корпуса» (8). Смехотворность этих «переговоров» поразительна. КГБ знал о существовании «Архипелага» уже восемь лет и ничего не делал, чтобы помешать его написанию. А теперь предлагал такой несерьезный компромисс.

Если исходить из опубликованных материалов, получается, что после заседания Политбюро ЦК КПСС 17 сентября 1973 г. о А. И. Солженицыне вспомнили только 12 декабря, когда Ю. В. Андропов направил в ЦК КПСС новую записку, посвященную А. И. Солженицыну, в которой снова поднимал вопрос о возможности его привлечения «к уголовной ответственности» и опять более разумным считал «заменить такую меру лишением СОЛЖЕНИЦЫНА советского гражданства и выдворением за пределы СССР». Заканчивалось письмо словами: «С товарищами А. Н. Косыгиным и М. А. Сусловым согласовано» (9). На письме сохранилась резолюция: «Доложить (вкруговую) по ПБ и Секр-ту ЦК. Затем обсудить. Л. Брежнев». И далее — подписи членов Политбюро, ознакомившихся с этой запиской (10).

Снова данный вопрос был вынесен на заседание Политбюро только после того, как первый том «Архипелага» появился в печати.

Таким образом, мы видим, что, изъяв «Архипелаг», КГБ не предпринимал никаких мер ни для того, чтобы не допустить публикации