Новая эпоха — старые тревоги: Экономическая политика - Евгений Ясин

Григорий Кожемякин (компания «Старик Хоттабыч»)

Недавно приезжала из Англии аспирантка, проводила в нескольких компаниях исследования безопасности бизнеса по разным видам — экономическая безопасность, компьютерная безопасность. И она так выразила свое впечатление: «На Западе все боятся конкуренции, а у вас все боятся органов».

Мы заняты не тем, чтобы развивать бизнес и заниматься предпринимательством, а тем, чтобы сохранить и защитить — прежде всего от представителей государства — то, что мы создали, и при этом еще расти вместе с ним. Двойное усилие как минимум.

Сергей Николаев (компания «Каскад-Виа») Наш рост виден не только конкурентам, но и государственным инстанциям.

У меня главный бухгалтер две недели в месяц занимается подготовкой документов для налоговой инспекции по совершенно разнообразным и законным поводам. Когда это закончится? Они говорят: «Ну вы же большие… Что мы будем эту мелочь трясти — с них и взять-то нечего, а вы уже выросли, все: вы на виду, теперь давайте вперед». Это вынуждает меня брать человека под налоговые проверки, брать человека по итогам проверки трудовой инспекции. Там такое количество документов нужно заполнить на каждого работника, что мне на фирму в 200 человек надо как минимум двоих, чтобы они только это делали. Вот те самые непроизводственные издержки, которые повышают себестоимость и снижают конкурентоспособность.

Приведу пример. У нас сейчас по кондитерским изделиям есть два цеха. Один старый, с которого мы начинали и который мы арендуем, второй новый, который мы уже купили в собственность и в котором развивались. Так вот, сейчас арендодатель постоянно поднимает ставку арендной платы и на следующие два года предлагает ее повысить в два раза. Это нам очень тяжело, но мы боимся потерять какой-то круг клиентов.

Однако, обсуждая с управляющим эту ситуацию, я выясняю, что он склонен переехать в один цех: «Во всяком случае, будем меньше времени тратить». Я спрашиваю: «Аначто?» И он отвечает, что, во-первых, на проверки. У нас за последние две недели были четыре проверяющие инстанции, три в одном цехе, одна в другом. К СЭС мы уже привыкли, но тут еще экологическая милиция, муниципальная милиция и плюс еще инстанция, занимающаяся вопросами иммиграционной службы. А если будет один цех — то и проверок будет в два раза меньше, потому что все равно приходят не на фирму, а в конкретное место. Во-вторых, на сертификаты. Производство не сертифицируется, и мы вынуждены сертифицировать каждый вид изделия — у нас их 172, в каждом цехе свой сертификат. Когда мы вводим какой-то вид продукции, то еще не знаем, пойдет он или не пойдет, будет он окупаемым или нет. Но, несмотря на это, мы в первую очередь должны потратиться на то, чтобы получить сертификат. Управляющий говорит, что и денег будет уходить в два раза меньше.

Видите, рассуждения переходят совершенно в иную плоскость. Не в плоскость развития бизнеса, а в плоскость того, где меньше будет головной боли и проблем.

Антибюрократические законы, по мнению предпринимателей, ситуацию пока не улучшили. Коррупция не только не сокращается, но, напротив, растет.

Этот «кризис доверия» обусловлен сложной историей взаимоотношений бизнеса с государством, которое в России традиционно всячески подавляло частную инициативу. Предпринимательская деятельность поэтому столь же традиционно проявлялась преимущественно не в легальном бизнесе, а в изобретении различных способов уклонения от выполнения различных правил. В 1990-е годы, в условиях резкого ослабления государства такой стиль взаимоотношений неизбежно стал проецироваться и на саму бизнес-среду, существенно повышая риски и ограничивая возможности реализации бизнес-проектов. Это привело к возникновению устойчивого «плохого равновесия» — несовершенный рынок при слабом государстве, — при котором стандартные рецепты «оздоровления» экономики, апробированные в других странах, оказываются неэффективными.

Другое ограничение — менталитет собственников. Чтобы производить какие-то действия по расширению бизнеса на зарубежных рынках, нужно либо деньги собирать, либо с кем-то договариваться. А это тоже достаточно страшно, потому что в нас на подсознательном уровне заложено недоверие не только к государству, но и к партнерам по бизнесу. Но в этом плане все же заметны изменения к лучшему, к повышению этики деловых отношений.

Таким образом, рост и масштаб эффективного бизнеса ныне ограничен вопросами безопасности и вопросами менталитета собственника. Если динамика менталитета собственников позитивная, то динамика проблем безопасности — негативная.

В оздоровлении делового климата важную роль должны сыграть усилия по укреплению законности и правопорядка, по обеспечению исполнения законов. Но они должны учитывать недолгую историю становления рыночной экономики в России, тяготение бизнеса к теневым методам, к наличию у большинства предпринимателей «скелетов в шкафу». На пути к прозрачности, к хорошей репутации сделаны только первые шаги. Поэтому следует вернуться к идее начать с «чистого листа», найти приемлемые формы прекращения преследований отдельных компаний за прошлые — истинные или мнимые — грехи и добиваться при этом жесткого исполнения законов сегодня, прежде всего в отношении представителей государства. Административная реформа, реформы государственной гражданской службы, органов правопорядка и местного самоуправления должны опираться на меры по демократизации. Заметим, речь идет об институциональных изменениях, которые должно инициировать государство. Возможно, защите бизнеса и повышению доверия между ним и государством содействовал бы мексиканский опыт введения уполномоченного по дерегулированию.

Зарубежный опыт: уполномоченный по дерегулированию в Мексике

В 1988 году президент Мексики назначил «уполномоченного по дерегулированию». Ежемесячно этот чиновник отчитывался непосредственно перед президентом и его экономическим советом министров. Было объявлено, что все коммерческие фирмы, большие и малые, получат равный доступ в канцелярию уполномоченного, куда они смогут подавать жалобы на трудности, связанные с государственными нормами и постановлениями. Получив жалобу, канцелярия была обязана выяснить, откуда взялось такое постановление, как оно сочетается с другими нормами и должно ли оно оставаться в силе. Канцелярия работала по жесткому графику: если не принимались меры к сохранению, пересмотру или упразднению спорной нормы, через 45 дней она автоматически теряла юридическую силу.

По всеобщему признанию, за первые четыре года своего пребывания в должности уполномоченный по дерегулированию сумел значительно ускорить осуществление программы реформ в Мексике. Частные предприниматели, с трудом сводившие концы с концами, обрели в его лице эффективного и отзывчивого защитника на высшем правительственном уровне. Успех этого начинания определяется следующими факторами:

Так как уполномоченный пользовался безусловной поддержкой президента, и чиновники, и граждане сделали вывод, что им придется выполнять его решения.

Решения уполномоченного можно было отменить только на высшем правительственном уровне.

Были установлены суровые наказания для чиновников, не выполнявших постановления уполномоченного.

Жесткие временные ограничения обеспечивали оперативные и наглядные результаты.

Штат сотрудников уполномоченного хорошо ориентировался в экономических последствиях дерегулирования, понимал сложные взаимодействия внутри нормативного поля и административные требования — осуществить общегосударственную программу дерегулирования в одиночку не по силам никому.

Наконец, решающее значение имело то, что уполномоченный заслужил доверие и чиновников, и общественности, поскольку одинаково внимательно выслушивал и беспомощных, и влиятельных людей и постоянно проявлял свою беспристрастность.

Источник: World Development Report. 1997. P. 73.

Пятый тезис. Учитывая неопределенность перспектив развития технологий и в то же время необходимость поддерживать возникающие и растущие очаги конкурентоспособности, государству следует организовать мониторинг конкурентоспособности и найти формы поддержки возникающих и растущих компаний, особенно инновационных. При этом неважно, к какой отрасли они относятся, какой вид деятельности представляют. Примером можно считать программу SBIR.

Зарубежный опыт: программа SBIR в США

Правительственная поддержка фундаментальных исследований в большинстве стран заканчивается до того, как становится возможной коммерциализация их результатов. Соответственно у академических ученых обычно нет ни ресурсов, ни стимулов для продолжения исследований начиная с того момента, когда можно ожидать публикаций в научных журналах. Бизнес же рассматривает новые знания, доступные на этой стадии, как весьма далекие от коммерческого применения — в силу невозможности рассчитать какой-либо эффект от потенциальных инвестиций. Преодоление этого разрыва (часто обозначаемого как «инновационный барьер») должно стать первоочередной задачей правительства.