Дальняя бомбардировочная - Александр Голованов

Много мне за свою жизнь пришлось видеть, участвуя в боях как до, так и после Сталинградской битвы. Но то, чему я был свидетелем под Сталинградом, больше мне видеть нигде не довелось. Представьте себе степные просторы, особенно вдоль дорог, усеянные десятками тысяч убитых и просто замерзших солдат противника в одежде, не соответствующей русской зиме, застывших в различных позах; огромное количество различной техники, исковерканной, сожженной и совершенно целой. Стаи волков и других хищников рыскали среди убитых и замерзших солдат. Картины, на которых показано бегство французов из Москвы в 1812 году, — это лишь слабая тень того, что нашел для себя враг на Сталинградских полях. Вряд ли найдется сейчас художник, который смог бы воспроизвести такое.

Поистине изречение Александра Невского: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!» — еще раз полностью подтвердилось под Сталинградом.

Кто видел все это с воздуха, не забудет эту картину никогда.

Заканчивая рассказ о Сталинградской битве, мне хотелось бы остановиться еще на одном вопросе теории и практики ведения войны. Не всегда и не все боевые действия в этой битве соответствовали военной теории, я бы сказал больше — иногда они совсем не соответствовали положениям этой теории. Я имею в виду оборонительный период боевых действий наших войск. В этих действиях ввод в бой мелких подразделений, сил и средств имел место довольно длительный отрезок времени. Неоднократно приходилось и мне быть свидетелем, когда маршевые роты прямо с хода бросались в бой, даже не имея ясного представления о той местности, где они должны были воевать.

К. К. Рокоссовский в своей книге «Солдатский долг» на стр. 171 пишет: [293] «На огромном пространстве вдоль оборонительного рубежа стояли подбитые и сожженные танки — печальный результат поспешных, с ходу, контратак, в которые бросались по частям наши войска в период выхода немцев к Волге. Нет, так поступать мы не будем! Надо подготовиться как следует».

Написано совершенно правильно. И сказано это в декабре 1942 года, когда немецкая группировка войск Паулюса была уже окружена и ей приходилось думать только о том, как организовать свою оборону. А в это время в войсках 66-й армии генерала А. С. Жадова,[92] да и других армий, которые вели тяжелые оборонительные бои с армией Паулюса, некомплект личного состава доходил до 60–70 процентов и более. Думать, конечно, о каком-либо наступлении не приходилось… (Между прочим настоящая фамилия прославленного командарма не Жадов, а Жидов. Я был в Ставке как раз в тот момент, это было в том же 1942 году, когда пришла телеграмма Военного совета фронта с просьбой заменить в фамилии командарма букву «и» на букву «а». Просьба была удовлетворена и соответствующим образом оформлена.) Бывают моменты, когда воевать по теории нет возможности. Нет потому, что отсутствуют необходимые силы и средства. Они где-то есть, идут к тебе, но сейчас подходят лишь мелкие подразделения. Что делать? Отходить и ждать, когда подойдут и сосредоточатся ожидаемые силы и средства, или бросать в бой прибывающие разрозненные подразделения с целью удержать за собой занимаемые позиции? Однако ввод в бой войск по частям влечет за собой дополнительные потери, и немалые, и еще совсем неизвестно — удержишь ли ты бросаемыми с ходу в бой подразделениями занимаемые позиции? Теория, логика говорят, что делать этого ты как будто не имеешь права. Но та же теория, та же логика говорят, что как при планировании наступления, так и при обороне должно быть соотношение сил, которое может обеспечить достижение поставленной цели, а на практике мы видим, что нередко бывает и так, когда по соотношению сил и средств бой должен быть выигран, а в действительности он проигран. По соотношению сил и средств наступающий должен победить своего противника, а он не только побеждает, но вынужден отступать. Таких примеров в войнах немало, и это не является какой-то случайностью. При планировании и ведении боя можно технически учесть все, но не поддается этому учету моральное состояние, психология как наступающего, так и обороняющегося, а это нередко решает исход боя.

В битве под Сталинградом, в ее оборонительный период, сложилась необычная обстановка в боевых действиях обеих сторон. Эта обстановка, с одной стороны, характеризовалась тем, что мы не имели возможности, а точнее, времени для того, чтобы накопить необходимые силы и средства для успешных контрударов, и вынуждены были с ходу бросать в бой подходящие отдельные подразделения для того, чтобы удержать обороняемые нами позиции и рубежи, где, несмотря на превосходящие силы противника, наши солдаты и офицеры проявили невиданный героизм и мужество и, казалось бы, невозможное превращали в возможное, удерживая свои позиции. [294] В то же время противник, войска которого были измотаны в длительных наступательных боях, уже не мог ввести в бой те необходимые резервы, которые в данных конкретных условиях могли бы решить исход боевых действий в его пользу, так как таких резервов у него в наличии не было, а подходящие войска также бросались в бой, не дожидаясь их полного сосредоточения, в надежде все же добиться успеха. Этот период оборонительных боев под Сталинградом напоминает нам боевые действия наших войск в битве под Москвой, особенно на волоколамском направлении.

Нужно было очень хорошо предвидеть, а если хотите, чувствовать этот практически незаметный на первый взгляд переломный момент в ходе Сталинградской битвы, чтобы решиться на, казалось бы, неоправданные действия — с ходу бросать в бой разрозненные мелкие подразделения. Такие явления не подвластны никаким теориям. Эти явления должны рассматриваться в более широком аспекте, а именно в аспекте психологии ведения войны.

В те давние времена даже мне, человеку, не обладавшему тогда достаточными познаниями в области тактики ведения боя, и то казалось, что мы несем неоправданные потери, бросая с ходу в бой отдельные подразделения. Товарищи же, которые хорошо разбирались в этих вопросах, просто осуждали подобные действия, хотя такие приказы и шли из Москвы.

Только много лет спустя, еще и еще раз анализируя битву под Сталинградом, мне в полной мере, со всей ясностью представились и были осознаны события тех дней.

Осенний период оборонительного сражения был предельно напряженным для обеих сторон. Я бы сравнил его с переполненной чашей, где всего лишь одна капля может нарушить целость, сохранность содержимого. Вот этой-то капли и не хватало нашему противнику, чтобы преодолеть сопротивление наших войск, а ввод с ходу в бой отдельных подразделений с нашей стороны в течение определенного периода времени уравновешивал силы сторон. Время на войне является весьма важным фактором. Если бы мы его тогда тратили на сосредоточение достаточного количества войск и техники и на их подготовку, то трудно сказать, смогли бы мы удержать обороняемые нами рубежи, а в связи с этим и ставится под вопрос возможность нашего контрнаступления 19 ноября.