Сёгун (части 1-2) - Джеймс Клавелл

Дель Аква подошел к пушке и встал перед ней. Его туловище возвышалось над ютом и вооруженными моряками, которые лежали в засаде. Его рука была на распятии.

- Я говорю: стой, не убивай!

- Мы убиваем все время, отец, - сказал Феррьера.

- Я знаю, но я стыжусь этого и прошу прощения у Бога, - Дель Аква никогда до этого не был на юте военного корабля с пушками, у которых вставлены запалы, с заряженными мушкетами и пальцами на спусковых крючках, готовых нести смерть. - Пока я здесь, убийства не будет, и я не прощу убийства из засады!

- А если они атакуют нас? Попытаются захватить корабль? - Я буду просить Бога помочь нам победить их!

- Какая разница, сейчас или чуть позже? Дель Аква не ответил. "Ты не убьешь, - подумал он. - Торанага обещал все, а Ишидо ничего".

- Что делать, адмирал? Сейчас самое время! - крикнул главный артиллерист. - Сейчас!

Феррьера с горечью повернулся спиной к священникам, бросил фитиль и подошел к поручням.

- Приготовьтесь отразить атаку, - прокричал он, - Если они без разрешения подплывут на пятьдесят ярдов, вам всем будет приказано стрелять, что бы ни говорили священники!

Родригес также был разъярен, но он знал, что он, так же как и адмирал, был бессилен против священника. Сказано - не убий. "Боже мой, а вы сами? хотел крикнуть он им. - А как же аутодафе? А инквизиция? А как же ваши священники, которые выносили приговоры: "виновен", "колдунья", "сатана", "еретик"? Вспомните две тысячи ведьм, сожженных в одной только Португалии в тот год, когда я отплыл в Азию? А почти в каждой деревне и городе в Португалии и доминионах, куда приезжали и рыскали Божьи Каратели, как гордо называли себя эти инквизиторы в капюшонах, запах горящего мяса тянулся за ними следом? "

Он отбросил свой страх и ненависть и сосредоточился на галере. Он мог теперь хорошо рассмотреть Блэксорна и думал:

"Эх, англичанин, хорошо видеть тебя стоящим там и ведущим судно, такого высокого и самоуверенного. Я боялся, тебя казнят, и рад, что ты спасся, но даже если тебе так повезло и ты не имеешь на борту ни одной маленькой пушки, то я отправлю тебя в преисподнюю, что бы ни говорили эти священники. О, Мадонна, защити меня от всех плохих священников".

- Эй, на "Санта-Терезе"!

- Эй, англичанин!

- Это ты, Родригес?

- Ага!

- Как твоя нога?

- А, черт бы ее побрал!

Родригес очень обрадовался, услышав добродушный смех, донесшийся через разделявшее их море.

В течение получаса два судна маневрировали, выбирая подходящую позицию, гоняясь друг за другом, поворачиваясь и уходя, галера пыталась зайти с наветренной стороны и прижать фрегат к подветренному берегу, фрегат пытался выйти на свободное пространство, чтобы иметь возможность уйти из гавани, если ему это потребуется. Но никто не мог получить значительного преимущества, а во время этой погони те, кто был на борту фрегата, наконец увидели рыбацкие лодки, сгрудившиеся у входа в гавань, и поняли, что это значит.

- Вот почему он идет на нас! Ему нужна защита!

- Тем больше причин для нас утопить его сейчас, когда он в ловушке. Ишидо будет вечно нам благодарен, - сказал Феррьера.

Но дель Аква оставался непреклонным.

- Торанага намного важнее. Я настаиваю на том, что сначала мы должны поговорить с Торанагой. Вы всегда сможете потопить его. У него нет пушек. Даже я знаю, что только пушками можно победить пушкии.

Так Родригес позволил развиваться этому безвыходному положению, давая им время для передышки. Оба корабля были в центре гавани, недостижимые для рыбачьих лодок и друг друга, фрегат подрагивал на ветру, готовый в любой момент сорваться с места, галера, с поднятыми на палубу веслами, дрейфовала рядом в пределах слышимости. Это произошло только тогда, когда Родригес увидел, что галера подняла весла и повернулась боком к его пушкам; тут он стал под ветер, позволяя галере подойти в пределы голосовой связи, а сам приготовился к следующей серии действий. "Спасибо Богу, благословенному Иисусу, Деве Марии и Иосифу за то, что у нас есть пушки, а у этого мерзавца их нет, - подумал Родригес снова. - Англичанин слишком умен".

- Но хорошо, когда против тебя выступает профессионал. Намного безопасней. При этом никто не делает глупых ошибок и никто не причиняет зла без необходимости.

- Можно подняться на борт?

- Кому, англичанин?

- Господину Торанаге, его переводчице и телохранителям.

Феррьера сказал спокойно:

- Без охраны.

Алвито сказал:

- Он должен прийти с кем-нибудь. Это вопрос престижа.

- Черт с ним, с престижем. Без телохранителей.

- Я бы не хотел, чтобы на борт поднимались самураи. - согласился Родригес.

- Может быть, вы согласны пропустить пятерых? - спросил Алвито. Только его личная охрана? Вы же понимаете суть дела, Родригес.

Родригес подумал и кивнул.

- Пять человек будет нормально, адмирал. Мы выделим пять человек, как вашу "личную охрану" с парой пистолетов на каждого. Отец, вы продумайте все детали. Лучше, если отец продумает все детали, адмирал, он знает как. Ну, отец, давайте, но рассказывайте нам, что там говорится.

Алвито подошел к планширу и крикнул:

- Вы ничего не добьетесь своей ложью! Готовьте свои души к адским мукам - вы и ваши бандиты. У вас десять минут, потом адмирал будет стрелять и отправит вас на вечные муки!

- Мы плаваем под флагом господина Торанаги, клянусь Богом!

- Это фальшивый флаг, пират!

Феррьера сделал шаг вперед:

- Что за игру вы ведете, отец?

- Пожалуйста, наберитесь терпения, адмирал, - сказал Алвито. - Это только для проформы. Иначе Торанага навсегда обидится, что мы оскорбили его флаг, который мы видим. Ведь это Торанага - он не простой дайме! Может быть, вам лучше вспомнить, что он лично имеет больше войска, чем король Испании!

Ветер завывал в такелаже, шпангоуты нервно поскрипывали. На юте вскоре загорелись факелы, и стало хорошо видно Торанагу. По волнам разнесся его голос.

- Тсукку-сан! Как осмелился ты убегать от моей галеры! Здесь нет пиратов - только те, что там у входа в гавань на рыбачьих лодках. Я хочу немедленно подойти к борту!

Алвито закричал в ответ по-японски, разыгрывая удивление:

- Но, господин Торанага, простите, у нас не было и мысли, что это вы! Мы думали, что это только ловкий трюк. Серые сказали, что бандиты-ронины силой захватили галеру! Мы думали, бандиты с английским пиратом плавают под фальшивым флагом. Я немедленно поднимусь к вам.

- Нет. Я сейчас же подойду к вам.

- Прошу вас, господин Торанага, позволить мне подняться к вам, чтобы сопровождать вас. Мой господин, отец-инспектор, здесь вместе с адмиралом. Они настаивают, чтобы мы исправили ошибку. Пожалуйста, примите наши извинения! - Алвито снова перешел на португальский и громко прокричал боцману: "Спусти баркас! " - И опять Торанаге по-японски: - Баркас будет спущен сейчас же, мой господин.

Родригес слушал, как глумлив голос Алвито, и думал о том, насколько труднее иметь дело с японцами, чем с китайцами. Китайцы понимают искусство торговли, компромисса и уступок, вознаграждений. Но японцы наполнены гордостью, а когда гордость мужчины оскорбляется - для любого японца, не обязательно даже самурая, - смерть является лишь малой ценой, заплаченной за оскорбление. "Ну, идите, давайте кончать", - хотелось крикнуть ему.

- Адмирал, я сейчас же отправлюсь к ним, - говорил отец Алвито. - Ваше Преосвященство, если вы тоже поедете, это очень поможет ублаготворить его.

- Я согласен.

- Это не опасно? - спросил Феррьера. - Вас двоих могут использовать как заложников.

Дель Аква сказал:

- В тот момент, когда появятся признаки измены, я прикажу вам, именем Божьим, уничтожить этот корабль и всех, кто на нем плавает, независимо от того, будем ли мы на борту или нет.

Он спустился на ют, оттуда на главную палубу, прошел сзади пушек, складки его одеяния величественно развевались. В начале трапа он оглянулся и изобразил руками крест. После этого он застучал сапогами по трапу, спускаясь к баркасу.

Боцман отчалил. Все моряки были вооружены пистолетами, под сиденьем боцмана был припрятан бочонок пороха.

Феррьера облокотился на планшир и тихо сказал:

- Ваше преосвященство, привезите с собой еретика.

- Что? Что вы сказали? - Дель Акве нравилось играть с адмиралом, чье постоянное высокомерие смертельно оскорбляло его, так как он, конечно, давно решил захватить Блэксорна и достаточно хорошо слышал. "Какая глупость", подумал он.

- Привезите с собой еретика, а? - опять сказал Феррьера. С юта Родригес слышал глухое: "Да, адмирал", - и подумал: "Какое злодейство ты задумал, Феррьера? "

Он с трудом повернулся в кресле, его лицо побледнело. Боль в ноге была изматывающей, чтобы терпеть ее, от него требовалось очень много усилий. Кости срастались хорошо, и, слава Мадонне, рана была чистой. Но трещина оставалась трещиной и даже малейшее качание судна было тяжелым испытанием. Он глотнул грогу из сильно опорожненного морского меха, свисающего с колышка на нактоузе. Феррьера наблюдал за ним.