Человек с Марса (Сборник) - Станислав Лем

— Я потерял след, — сказал я Арсеньеву. — Это вулкан? Может быть, тут и кончается труба?

— Не похоже на вулкан. Мы не можем снизиться?

— Нет.

Он придвинул мне карту, на которой красной линией был обозначен проделанный до сих пор путь.

— Труба подходит к пропасти сбоку, как раз по касательной. Надо искать ее по другую сторону, там, где сахарными головами стоят над тучами эти скалы. Видите?

Я кивнул. Вертолет рванулся и полетел над пропастью к указанному месту. Черные скалистые конусы выплывали из белой как снег тучи. По мере нашего приближения стена кратера словно расширялась. В ней появлялись ниши, впадины, расщелины. Потом в наушниках зазвучал отдаленный тон, а между двумя скалами, образовавшими как бы развалины ворот, открылось большое ущелье. Звук в наушниках был теперь совсем другой: мембрана гудела басом.

Я переглянулся с астрономом: он тоже это слышал, но кивнул мне, чтобы я держался взятого направления. При попытке подняться мы тотчас же утонули в такой густой туче, что контуры скал на экране радароскопа исчезли. Пришлось перевести рычаг, и мы полетели между стенами ущелья, на несколько метров ниже их краев. Рокот двигателя усиливался, отдаваясь в замкнутом пространстве. Справа обрыв нависал огромным, наполовину отделившимся от скалы балдахином. Сверху на нас упала неподвижная холодная тень. Когда я миновал опасное место, звук изменился. В нем появился новый тон, похожий на очень отдаленное гудение. В каких-нибудь ста метрах впереди ущелье круто поворачивало, и высокие стены закрывали все впереди.

— Вы могли бы приземлиться здесь, на дне? — спросил Арсеньев, напряженно следивший за стрелкой индукционного прибора. — Тут, кажется, есть что-то интересное.

— Попробую, — ответил я.

Мотор заработал тише. Мы медленно спускались. Дно ущелья, усеянное темными тенями, выползало из-за изгибов и уступов и плыло под нами, словно в замедленном фильме. Его покрывали наклонные, надвигающиеся друг на друга каменные плиты с острыми краями, усеянные очень темным щебнем. У самого поворота ущелья я заметил полосу почти ровной голой скалы без всякого щебня. Казалось, будто кто-то нарочно сгреб весь щебень в стороны, чтобы осталось пустое пространство, окаймленное грудами черного камня. Но тогда я не задумывался над этим странным явлением и только радовался, что мне удастся посадить машину. Я выключил мотор. Винт начал работать как парашют. Рассекая пронзительно свистящий воздух, вертолет спланировал и сел у самой груды черных камней. Звук в наушниках стал таким невыносимым, что я сдвинул их. Арсеньев, первым наладив свой шлем, вышел из кабины; за ним последовали Солтык, Райнер и я.

— Магнетит, — сказал Райнер, подняв кусок камня. — Высокопроцентная железная руда.

— Ага, вот почему аппарат так гудел! — заметил я.

Арсеньев наклонился, вошел под широко расставленные шасси вертолета, снял индукционный аппарат и воткнул вилку его кабеля в розетку на своем скафандре, затем, подняв прибор, начал описывать круги его узким устьем. Поймав след, он большими шагами, легко перепрыгивая с камня на камень, двинулся в ущелье тем путем, которым мы летели. Я бросился за ним. С обеих сторон поднимались отвесные стены. Тучи оседали на краях пропасти, окутывали их и наполняли ущелье странным рассеянным светом.

— Этот звук давала руда, мы на ложном пути, — сказал я Арсеньеву, догоняя его.

— Тут есть еще кое-что, кроме этого проклятого магнетита, — возразил он, потом резко свернул в сторону и начал карабкаться на огромную каменную глыбу, загораживавшую путь. Дальше глыба ниспадала отвесно.

— Там не пройти, — сказал я, но Арсеньев шел все дальше. Я сделал еще шаг и увидел в тени выступа, заслонившего нам половину неба, что-то вроде узкой площадочки. Едва очутившись на ней, я почувствовал, что здесь теплее. Еще несколько шагов, и появилось как бы устье огромного тоннеля. Среди хаотически нагроможденных камней можно было только догадываться о его округлых очертаниях. Здесь был полумрак; Арсеньев достал ручной фонарик и включил его. В просветах между глыбами что-то заблестело. Я навалился на ближайший камень, а когда его удалось сдвинуть, начал откатывать и другие, пока не обнажился изломанный, смятый пласт волнистого железа. Арсеньев переложил фонарик в левую руку, правой взял индукционный аппарат и приблизил его к скалистой преграде.

— Сюда бы нужно прийти со специальным оборудованием, — заметил Солтык, — чтобы отвалить камни.

— Может быть, это дорога?… Их дорога? — спросил я.

— Это не дорога, — сказал астроном.

Он вскарабкался наверх по осыпающимся камням и осветил расщелины в скале.

— Это труба… — добавил он.

— Труба?

— Да. Разорванная каким-то катаклизмом. Разрушенная.

— Разрушенная? — повторил я, ошеломленный. Я стоял среди хаотически нагроможденных глыб. Контур тоннеля терялся в них. Только отойдя на несколько шагов, я увидел в этих угловатых обломках тоннель, который шел здесь в виде прерывистой овальной линии. Арсеньев спустился к нам с аппаратом, перекинутым через плечо.

— Труба, по следу которой мы летели, обрывается где-то здесь, в стене кратера. Она совершенно глухая, мертвая… В ней нет даже самого слабого тока. Акустический след, который мы слышали в полете, это только электрическое эхо, отраженное металлическими стенками. А вот эта часть, — он указал на каменную баррикаду, — работает. Хотите послушать? — И он подал мне конец кабеля, направив в то же время аппарат ко входу в тоннель.

— Да ведь это… — начал я, но Арсеньев прервал меня:

— Пожалуйста, не говорите!

Он подал кабель Солтыку, чтобы тот тоже услышал идущие из глубины звуки.

— Ну, теперь скажите, что это вам напоминает.

— Лампы под током! — вскричали мы в один голос, словно уговорившись. Некоторое время мы смотрели друг на друга. Свет фонаря отбрасывал на мрачную скалистую стену наши тени — силуэты сгорбившихся великанов с треугольными головами — и отражался в металлических шлемах.

— Да, — произнес астроном. — Это звук, издаваемый катодными лампами, когда в них идет ток.

— Но что тут могут делать лампы и где они? В трубе?

Арсеньев пожал плечами. Сев на корточки, я приподнял несколько плоских глыб, на которых мы стояли. Нижняя часть их была погружена в темный ил. Я прикоснулся к нему: пальцы утонули в вязкой массе. Мне стало противно, и я хотел уже подняться, как вдруг рука наткнулась на какой-то большой и твердый предмет. Я напрягся и вытащил из-под камня что-то вроде обломанной ветки. Но это, собственно говоря, было мало похоже на обыкновенную ветку. Это был короткий, довольно толстый цилиндр, из которого выступали три более тонких, а каждый из них, в свою очередь, тоже разветвлялся, так что в конце концов получался пучок тонких, гибких прутьев. Все вместе весило килограммов пятнадцать и было с метр длиной, а у основания самого толстого из цилиндров виднелись концентрические слои металла, попеременно серые и желтые.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});