Последний хартрум - Женя Юркина

стянуты на затылке, открывая бесцветное надменное лицо.

– Лучше спроси, что они здесь делали, – подначила она.

– Сгинь, дура! – гаркнул удильщик. – Без тебя разберусь.

Лиза отпрянула и исчезла в тени. Предательница, примкнувшая к врагу, она могла рассчитывать лишь на мнимую защиту, пока терпела грубость и унижение.

Болотный запах и клочья тумана в темном небе свидетельствовали о том, что лагерь, куда их притащили, располагался на Северных землях. Радоваться было нечему, однако теперь, зная, где находится, Флори испытывала чуть меньше страха. Значит, их быстро найдут и придут на помощь.

– Что вы тут рыскали?

– Осматривали территории, – солгала она, даже не надеясь, что ей поверят. Главное, не молчать. Молчание злит сильнее, чем нелепое вранье. Она убедилась в этом, когда заметила кривую ухмылку, скользнувшую в неопрятной, окладистой бороде.

– А что в мешках? – Удильщик бросил взгляд куда-то за спину Флори, и она поняла, что опирается на деревянный поддон с тровантами, который притащили вместе с ними.

– Проверьте.

Пальцы, словно железные тиски, с силой сдавили ее челюсть. Флори едва стерпела, чтобы не закричать, но выступившие слезы все сказали за нее.

– Она не признается. – Осмелев, Лиза снова вышла из тени и нависла над плечом удильщика, как зловредный демон, шепчущий на ухо. – Спроси второго.

Бородач прорычал что-то неразборчивое, а затем повернулся к Десу. Он беспомощно ворочался в траве, пытаясь освободиться от пут. С него сняли мешок, и Дес, жадно вдохнув свежий воздух, зашелся в приступе кашля. Когда он затих, удильщик задал ему те же вопросы и закономерно получил те же ответы. Это привело его в ярость. Кулак размером с кувалду, способный размозжить голову одним ударом, обрушился на землю, промахнувшись лишь потому, что Дес успел увернуться.

Лиза снова вмешалась:

– Какой от него толк, если ты его прибьешь?

Бородач хрипло засмеялся в ответ.

– А разве минута забавы уже ничего не стоит?

– У меня есть идея получше.

Она так хотела выслужиться перед удильщиками, доказать им свою нужность, что была готова на любую подлость. Получив дозволение, Лиза повернулась к толпе в серых робах и потребовала кнут. Фанатики расступились, пропустив вперед тщедушного паренька-конюха с хлыстом за поясом.

– Это же… для лошадей.

Его возражение звучало не убедительнее, чем писк комара, а никто из остальных, ведущих праведный образ жизни под строгим оком Хранителя, даже не попытался остановить произвол. Они молча наблюдали, как Лиза склонилась над пленницей, чтобы объяснить правила игры:

– Он получит столько ударов, сколько раз ты промолчишь или соврешь, – прошипела Лиза, решительно сжимая в руке хлыст. Сейчас, искаженное гримасой злобы, ее лицо совсем не выглядело красивым.

Следом она переметнулась к Десу, которого прижали лицом к земле.

– Могла бы просто сказать, что хочешь меня высечь, – сдавленно сказал он, слегка повернув голову. Даже в таком положении он продолжал дерзить и отпускать скабрезные шуточки. – Мы бы решили это мирным путем.

Вместо ответа он получил хлесткий удар по спине и зашипел сквозь стиснутые зубы. Флори онемела от ужаса. Ее молчание длилось слишком долго и стало причиной следующего удара. Дикий вопль, вырвавшийся из груди Деса, эхом разнесся по округе и напугал фанатиков. Они похватали склянки, висящие на шее, забормотали молитвы, но никто не попытался остановить происходящее, зная, что в случае непослушания с ними поступят точно так же. Когда хлыст в третий раз со свистом рассек воздух, Флори сдалась.

– Я все расскажу! – выпалила она в отчаянии.

Лиза медленно, нехотя опустила руку.

– Так выкладывай.

И Флори, путаясь в мыслях, рассказала о тровантах и оградительных крепостях, способных защитить безлюдей от поджогов. Она понимала, что своим признанием перечеркивает все их усилия, рушит план спасения и подвергает безлюдей еще большей угрозе, однако молчать не могла. Ни одна тайна не стоила страданий.

Выслушав ее, удильщик присвистнул, а Лиза самодовольно ухмыльнулась, косо глянув на него, убеждаясь, что тот доволен ее работой. Она стояла над распростертым телом Деса и вертела в руках хлыст, обращаясь с ним так легко и умело, будто снова оказалась на арене. Вряд ли в своем цирковом прошлом Лиза была укротительницей, но сейчас выглядела именно так: грозно и величественно. У ее ног раненым зверем корчился Дес. Окружившие их фанатики с восхищением и страхом наблюдали за происходящим. Свет прожекторов заменял разгоревшийся костер, в который подбросили поленья. И даже аплодисменты прозвучали в финале представления. Бородач несколько раз хлопнул в ладоши в знак одобрения, а затем обратился к «укротительнице»:

– Пойду покумекаю, что с этим делать, а ты пока управься с ними. Гляжу, ты быстро схватываешь.

Прежде чем уйти, он отдал несколько указаний, и фанатики разбежались как муравьи. Один из них уволок за собой поддон с тровантами, безостановочно нашептывая молитву. Ослушаться удильщика было для него страшнее, нежели прикоснуться к камням, добытым в безлюдях.

Еще двое подхватили Деса и потащили куда-то во мрак, а Флори так и осталась сидеть на земле, с опаской следя за Лизой.

– Вставай, – бросила она, довольствуясь своим превосходством. – А не то…

Хлыст предупреждающе щелкнул. Флори не оставалось ничего другого, как покориться. Со связанными руками и несгибаемыми, точно одеревеневшими ногами она медленно, неуклюже поднялась. Лиза наклонилась вперед, делая вид, что хочет помочь, когда на самом деле использовала шанс незаметно задать вопрос:

– Они найдут что-нибудь в тюрьме?

Слабая надежда на то, что она окажется на их стороне, исчезла после ответа Флори, сказавшей твердое «нет». Глаза Лизы сузились от злости, а заговорщицкий шепот превратился в змеиное шипение.

– Если мой брат пострадает, я тебя своими руками придушу, лживая дрянь.

– Думаю, тебя опередят, – с горькой усмешкой сказала Флори, гадая, кем является брат Лизы и как он связан с безлюдем-тюрьмой. На ум приходило только одно, что он – лютен, отбывающий срок за нарушение Протокола.

Спросить об этом она так и не решилась, подгоняемая грубыми тычками. Если когда-то Лиза и была похожа на фарфоровую чашку – хрупкую, изящную, – то сейчас больше напоминала медный чайник, раскаленный добела. Шагая через лагерь, Флори ощущала на спине ее гневный взгляд и не удивилась, если бы тот оставил на коже настоящие ожоги. Временное пристанище фанатиков выглядело так, будто кто-то сбросил с неба ворох тряпья: из парусины они сделали палатки, а матерчатые тюки так и оставили на влажной земле. Община еще не успела обжиться на новом месте, обосновавшись здесь совсем недавно. Для пленников подготовили узилище в стороне от лагеря. Перед ними разверзлась глубокая яма – такие заменяли погреба и кладовые. Трое мужчин при помощи ручной лебедки поднимали ящики со снедью, и среди них мелькало еще одно знакомое лицо.