Русская фантастика 2010 - Людмила Белаш

Её слова были правдой. Учащённая пульсация моего эфирного аккумулятора говорила, что интенсивность здешнего Потока Синтеза в разы выше нормы. Я даже не заметил, как отработали мои блоки самовосстановления, заращивая повреждения от магической радиации.

— Почему ты меня спасла, Диаманта?

Она ответила вопросом на вопрос:

— А почему ты пытался спасти меня, когда я выбросила амулет?

— Живая ты ценнее для Синтеза. Ты владеешь информацией.

— Это вся правда, Тета?

Мой мыслительный контур запаздывал с ответом. Я смотрел, как ветер шевелит белоснежные перья на крыльях Диаманты. За горизонтом проплывал исполинский светящийся шар, окружённый тёмными кольцами. Мир по имени Сад прислушивался к моим словам.

— Я не хотел, чтобы ты погибла.

Мы, синтеты, не умеем хотеть. Желания отторгнуты нами вместе с плотью во времена Несовершенства. Наша жизнь подчиняется предназначению.

Моё предназначение — устанавливать истину. Мои истинные мотивы в отношении Диаманты не могут быть изложены в терминах моей базовой или расширенной логики.

— Я не хотел, чтобы ты погибла, — повторил я. — Между нам есть связь. Я не мог допустить, чтобы она прервалась.

Пульсацию в моей груди уже нельзя было объяснить за счёт одной только насыщенности эфирного Потока. «Изменения. Они последуют», — говорила Диаманта. Я менялся, менялся в эту самую секунду.

— Я учусь говорить заново, — сказал я. — Мне не хватает слов.

— Я хочу слушать тебя, — ответила она. — Я так давно живу в молчании, Тета. Говори, я прошу тебя.

Мы говорили часами. Я рассказывал ей про мир, где я был создан, — Свинец-4364. В нём всё соответствовало названию: свинцовое небо, свинцовые скалы и озёра, свинцовые блоки заводов, из которых выходили синтеты моей серии.

Родной мир Диаманты, Минос, был поглощён набегом виталов. Это случилось давно, ещё до того, как я сошёл с конвейера. Уже в период моего функционирования Минос, известный мне как Серебро-4, попал в зону наших интересов и был очищен от скверны виталов. Ныне там наш форпост.

— Я была там после того, как вы изгнали виталов, — рассказывала Диаманта. — Небеса потемнели от токсичных выбросов. Прекрасные моря Миноса стали чёрными, и дохлые рыбы плавают на поверхности. Тогда я разгневалась на вас и решила мстить — натравить на вас хаотов и кинетов.

— Отчего же ты не мстила виталам?

— Месть — это блюдо, которое подают холодным, говорят у нас. Кинеты бывают поспешны в решениях, поэтому рождаются такие поговорки. Когда виталы захватили Минос и я стала изгнанницей, я дала себе время всё обдумать, набраться сил. Правитель виталов, отдавший приказ о захвате Миноса, пал жертвой наших ассасинов. Большая часть его миров была поглощена Синтезом. У меня украли мою первую месть, Тета. Но я не очень огорчаюсь.

— Ты обрекла мой народ на неравную войну.

Она повернулась ко мне и взяла меня за руки.

— Если бы мы встретились раньше, Тета, я бы передумала. Ты не похож на прочих детей Синтеза.

— Если бы не задуманная тобой месть, мы бы не встретились.

Её глаза переливались всеми оттенками бурлящего эфира.

— Ты стоишь войны, Тета.

Мы открывали для себя Сад. Наперебой мы давали имена зверям и птицам, цветам и деревьям. Мы путешествовали на кочующих островах и спускались в пещеры, где росли поющие кристаллы. На берегу моря мы гонялись за неповоротливыми полурыбами-полуящерицами. На склонах седых гор лепили шары из снега.

Однажды на рассвете я застал Диаманту склонившейся над поверхностью тихого озера. Она разглядывала своё отражение. Лицо её было задумчивым и грустным.

— О чём ты думаешь? — спросил я. — Я не видел тебя раньше такой.

— Я думаю о том, какой ты видишь меня, Тета? Я изучила вас, пока путешествовала по мирам Синтеза. Вы находите красоту в безупречно работающих механизмах, в выверенных линиях и мёртвых геометрических формах. Живое тело для вас — уродство и хаос Несовершенства. Поэтому вы переделываете себя и ваши миры.

Я стоял у неё за спиной и видел своё отражение рядом с отражением Диаманты. Медленно я поднял свою металлическую руку, коснулся её обнажённого плеча.

— Я другой. Мне доступна бурлящая красота огненных миров Хаоса. Я нахожу прекрасными летающие цитадели кинетов. Даже виталы не вызывают у меня отвращения. Рядом с тобой, Диаманта, мне кажется, что моё тело — лишь набор отслуживших своё деталей…

— Неуверенность.

— Да, неуверенность. Рядом с тобой. Но мой процессор отказывается просчитывать последствия нашего расставания.

Она повернулась и прижалась щекой к металлу моей руки.

— Мы не расстанемся, Тета, — прошептала она. — Пока я жива.

— Пока мы живы.

Она поднялась на ноги, и наши отражения слились. Крылья Диаманты распахнулись и обхватили меня, погружая в белое сияние. Было иначе, чем на Магнии, я чувствовал себя, чувствовал её и свой аккумулятор, своё синтетическое сердце, пульсировал и испускал свет, как новорождённая звезда.

5

Я открыл глаза. Впервые за четыреста сорок циклов своего функционирования я находился в состоянии, которое несовершенные называют сном. Мы лежали на земле, укрытые крыльями Диаманты, её щека покоилась на моей груди.

В моём блоке памяти сохранились обрывочные картины сновидений. Часть из них была полна тревоги и чувства надвигающейся беды. Мне показалось, что мой аккумулятор работает с перебоями.

— Что случилось? — прошептала Диаманта сквозь сон.

Ответ пришёл ко мне сам, минуя логические контуры.

— Мы больше не одни в нашем Саду.

Недавно открытые эфирные врата фонтанировали чёрными квантами. Вокруг усыхали поражённые деревья, разбегались прочь животные. Вода ручьёв покрывалась зелёной накипью.

— Здесь синтеты, — сказали.

— Как они нашли нас?

Я коснулся груди.

— Мой аккумулятор посылает сигнал на кодированной эфирной частоте. Я не могу его отключить. Я до последнего надеялся, что сигнал не будет запеленгован.

— Не вини себя.

Я промолчал. Мысль о том, что случится с Садом, когда синтеты начнут его освоение, была нестерпима.

— Нам надо уходить, — торопила Диаманта. — Есть другие миры, куда я могу открыть проход. Возможно, мне удастся направить сюда кинетов или виталов, и Сад не будет уничтожен.

— Уходим, — кивнул я.

Земля у нас под ногами разверзлась. Я едва успел оттащить Диаманту в сторону. На нас обрушился фонтан камней и грязи. Я развернул навстречу Стену Искажений, закрыл Диаманту собой.

Из-под земли показалась морда железного червя. Верхом на твари, укрывшись за щитком, восседал синтет неизвестной мне серии. Тем не менее он показался мне знакомым.

— Брат мой! — воскликнул он, салютуя дископилой, заменяющей ему кисть. — Как долго же я тебя искал!

— Каппа-IV-3402-M? Это ты?

— Так меня звали раньше. После твоего блестящего расследования на Кремнии я был отправлен на профилактику. Меня приговорили к демонтажу. Сам Корректор Альфа вмешался и не дал отправить меня в переплавку. Теперь я прототип новой серии, брат. Если моя миссия здесь будет успешна, серию запустят в массовое производство. Так что я полон решимости доказать свою полезность делу Синтеза и выполнить своё предназначение.

— Как зовётся твоя серия, брат? — спросил я. — В чём теперь твоё предназначение?

Изменённый Судья наклонился вперёд. Его голова скрывалась под шлемом, похожим на остроконечный колпак. Корпус был покрыт бронёй из неизвестного мне сплава.

— Моё главное предназначение — исполнение приговоров предателям Синтеза, бывший брат. Зови меня Палач.

6

Из распахнувшегося портала на нас с Диамантой бросается ревущая стая пилильщиков. Палач не изменил своей привязанности к этим тварям.

Пилильщики принимаются остервенело кромсать дископилами мою защиту. Долго Стене Искажений такого натиска не выдержать. Я для пробы запускаю в Палача лёгкое атакующее заклинание. Из мерцания над его головой проступают контуры Персонального Защитника. Покрытый выпуклостями эфирных излучателей диск гасит моё заклинание негативным импульсом. Да, в лобовую его не взять. Надо пробовать обходной путь.

Диаманта прибегает к магии кинетов и вызывает стаю бойцовых авиаков. Они обрушиваются на пилильщиков сверху и дают мне тем самым время проанализировать обстановку. В эфирном спектре я вижу, что пилильщики связаны с Палачом линками перенаправления ущерба. Даже если мне удастся нанести бывшему соратнику удар, пострадают твари, но не он сам. Разумная мера предосторожности, которая при умелом обращении превращается в слабость.

— Диаманта, — говорю я. — Сейчас я дам одной из тварей напасть на меня.