Полное собрание стихотворений и поэм. Том II - Эдуард Вениаминович Лимонов

И ПЯТАЯ ТЕТРАДИ

Здесь мы видим две тетради (четвёртую и пятую), объединённые в одну.

На внутренней стороне обложки четвёртой тетради Лимоновым написано от руки:

Генц

Бекеш

Бушман

Адрес

Маят

Гаваев

Мерцалов

Старухин

Вермель

Жадан

На внутренней стороне задней обложки от руки написаны Лимоновым следующие фразы: «Когда не подчиняют себя сюжету, тогда и гадость, тогда и риторика.

Вгонять себя в схему, в сюжет — только благо.

Задание — это благо.

Старые поэты писали по заданию себе, и потому мы удивляемся их точности. Вот почему они конкретны. Отдалённость образов — это нехорошо.

Необычность образов метафизическая — это прекрасно.

Конкретность — главная линия. Неясность, туманность — недостаток. Всегда описывается обстановка и все действия по прямой линии. Только что-то какие-то предметы ярче, а что-то пожиже.

Лжемудрости получаются из пустоты, когда есть только форма — вот тогда лжемудрости. Долой их.

Писать чётко.

Украшательство — плохо.

Отвлечённые образы — плохо. В каждом стихотворении только я — плохо».

«Четвёртая и пятая тетради» содержат 20 зачёркнутых, оконченных и неоконченных стихотворений Лимонова, а также неоконченную поэму «Пузырёк», которую мы приводим здесь.

ПУЗЫРЁК (поэма)

Порою тихою ночною

когда заснуло всё подряд

и развлекаясь тишиною

лишь только некоторые не спят.

Вот в это время и случился

со мной печальный анекдот,

Которым я потом пленился,

и он теперь со мной живёт.

Я буду умирать когда-то

и, собираясь умирать,

я вспомню мамочку и брата,

с которыми шагал гулять.

А осень, это была осень

деревья сыпали листву

специально, будто кто-то просит

валили валом на траву

Трава сама уж погибла,

на ней набросано ещё

куски газет, зачем-то иглы

и лужи медленные сплошь.

Бежала рядом моя тень,

сливаясь с родственной порою

и был прекрасный яркий день

но были тучи над горою.

Немного лет мне — лишь пятнадцать

Пишу стихи, хожу гулять

по алгебре мне надо заниматься

и повторить, и почитать…

Кроме того, в «Четвёртой и пятой тетрадях» размещены три незачёркнутых, но, судя по всему, неоконченных стихотворения, которые мы приводим здесь.

* * *

Ваша волна ни по что

Ваше стекло не для Вас

Чьих-то отдельных волос

Вам я напас.

* * *

28 или 29 сент.

Пусто в овраге нет никого

Нет никого и совсем черно

В жёлтом ручье плывёт доска

Праздник прошёл, засыпать пора.

Я в свои пуговицы нагляжусь,

да и крупою своей накормлюсь,

и я поеду на пруд с мешком

ночью за водорослью и тростником.

Там я сниму калошу свою

шляпку свою, положу свой зонт,

жилет, из-под горла романский бант

я отвяжу и отложу

Порции рыб средь воды шелестят

мокры деревья над нею кишат

красный на то и козловский свет

* * *

Предназначен я для жизни вот какой

Близко моря мне служить рабочим

Комнату снимать у бабушки седой

со французским языком, шкафо́м и прочим

И тепло своею кожей принимать

за все тридцать три столетья

Ручкой ученической писать

на окне и на столе в отрепьях

и растенья очень обожать, и хо́лмы

жизни, без них бедных не иметь

Каждый день записывать число

купаясь в море, заболеть.

Также в «Четвёртой и пятой тетрадях» есть несколько прозаических отрывков, которые не помещены нами в основной раздел, как не имеющие самостоятельной ценности, мы приводим их здесь.

* * *

«Дело было давнее. Он был начальник в своём доме. Нет, не в своём доме, а в нанятом комнатном помещении многих лет и жил, как хотел, и жил один и вообще-то вначале он жил с женой. Я его тогда знал и помнил, и был он тогда двадцати так шести, что ли, лет».

* * *

«Какие-то эдакие большие и небольшие площади, на которых ходили и бесновались голые мужики и говорили даже не на своём, а на каком-то спутанном языке, даже не иностранно определённом, а что ли неизвестно каком. Описывать эти площади и что на них происходит».

* * *

«Поэзия без изюминки, таинственности не черта, не стоит не туману — в моей конкретной поэзии его быть не должно. А вот таинственность, некую необщность, странность персонажей и событий надо поддерживать.

Очень странным со стороны Василь Петровича было то, что в целые два часа ночи он так и не лёг спать. Но до чего это довело.

Была немецкая страна

С колоннами и в гуще леса

Осталось вовсе никого

и только птицы поднебеса».

«Под правым боком — лес лежал…»

Стихотворение датируется 5 сентября. Имеется в виду: 1968 года, как и далее.

«Маша»

«Она всегда иногда раньше заводилась истерически хохотала и переводила немецких поэтов. Например, Кляйста». Генрих фон Клейст (1777–1811) — немецкий драматург, поэт и прозаик.

«Бумаги варёные…»

Стихотворение датируется 30 сентября.

«Стоит человеку…»

«Мои глаза раздражились от цвета голубого от обширности небесного предмета, т. е. воздуха и от его голубого цвета. Но кто сказал да. Кто сказал нравится. Кто отдал команду смеяться. Глаза ведь они только раздражились. И всё. Считаю, что внутри меня какой-то аппаратик зарегистрировал это раздражение». Эту идею много позже Эдуард Лимонов разовьёт до того, что мы по сути своей биороботы. Это отразится в стихотворении «Мы — биороботы…» из сборника «Мальчик, беги!» (том IV): «Мы — биороботы. И то, что мы восстали, / Построили орудия из стали, — / лишь доказательства, что коды ДНК / нам набирала умная рука». Подробней об этом читайте в книге «Illuminationes» (2012): «Человека сделали, создали при помощи неких технологий (к которым и человечество стремительно приближается), близких к технологиям клонирования, некие сверхсущества. Описания создания человека в Книге Бытия (глава 2) и в Коране (сура XXIII) суть достоверные воспоминания о создании биороботов сверхсуществами. Да-да, мы биороботы. Мы были бы разновидностью животных, если бы не наш разум. Разум мы украли сами».

«Я потом, когда стану любезней…»

Стихотворение датируется 13 декабря.

«Я