Песнь моряка - Кен Кизи

Куинакской бухты, тяжелые боеприпасы кончились. Свой блицкриг он смог подкрепить разве что жгучей желтой смесью из морской пены и серого гравия, да и то на пару минут. Жалкая струйка. Но ее хватило, чтобы заляпать грязью все свежевымытые витрины на Главной и погнуть борта у множества пришвартованных в гавани лодок. С нового судна Кармоди унесло аппарель. Плавзавод Босуэлла остался без грузовой стрелы.

Служба безопасности «Чернобурки» получила предупреждение довольно быстро, и у старшего помощника Сингха было достаточно времени, чтобы проинструктировать компьютер, который сначала сложил парус, а потом выпустил четыре из шести понтонных паучьих ног для стабилизации крена. Раскоряченное судно пережило короткую бурю так гладко, что камбоджийские миллионеры не пролили ни капли «Нобл рот», которое им подали к десерту. Чуть помигал свет в кают-компании, и только, – через считаные секунды лампы включились снова и горели стабильно.

На нижних уровнях яхты аварийные системы были не так важны и не так быстры. Когда в одной из этих нижних кают погас свет, там как раз сидел Грир, смазывая муссом хилые дредики на своей бороде; свет зажегся только через четыре часа. Грир так никогда и не узнал, что это был за мусс: русский, скандинавский или этот новый с Дальнего Востока – сой-ши.

На задах разделенного перегородками мрака, который был когда-то всю ночь открытым папиным кегельбаном, сидела в одиночестве Луиза Луп; едва она успела подключиться к студийной «Виртуальной дилдораме», как началась буря. Луиза чувствовала себя одинокой и бездомной. Ей уже не хотелось на яхту, где все эти нахальные красотки задирали перед ней нос, и ей не хотелось в луповский дом, где все эти наглые свиньи, оттого она и пробралась с черного хода в бывший кегельбан, набрав старый луповский код, который студия забыла поменять. Луиза не знала, что старый код оставили специально, а ее сейчас снимают на камеру, передавая изображение прямо на яхту. Она знала только, что этот прибор должен помогать в чем-то главном, если человеку грустно. Лулу отключилась в тот же миг, когда короткая буря отключила машину, так что и она пропустила этот странный феноменальный ветер.

Билли Беллизариус был бодр, когда ударило. Бодрее некуда. Рот растянут во всю ширь, а глаза распахнуты и вытаращены, как пара электрических пробок прошлого века. Полдня и весь вечер он работал с Уэйном Альтенхоффеном в душной редакции «Маяка»: пил горячий чай и диктовал Альтенхоффену еще более горячие тексты, которые тот вбивал в свои авторизованные факс-машинки, соединенные со штаб-квартирами СМИ, – срочные письма сенаторам, телеведущим и другим новостным редакторам. Бедный мозг Уэйна изрядно обесточился под напряжением работы с высокозарядным Беллизариусом и вместе с хозяином отдыхал теперь в отключке на груде конкурирующей макулатуры, прибывавшей еженедельно со всего земного шара: «Манчестер гардиан», «Нью-Йорк таймс», «Новая правда» из Санкт-Петербурга.

– Побуду-ка я на верхушке пирамиды, – объяснил Уэйн, заползая на газетную гору, чтобы похрапеть и зарядить батареи.

Батареи Билли, наоборот, только начали искрить. Теперь, когда между ним и факс-машиной Ассошиэйтед Пресс не сидела эта нервная новостная ищейка, горькие чернила Кальмара разогрелись до черноты. Его самая разрушительная на данный момент диатриба в этот миг прожигала себе путь в Ванкувер, в штаб-квартиру королевских иммиграционных властей Канады, Всем, Срочно:

…Позвольте мне в заключение сказать, джентльмены, что я допускаю, хоть это и находится на границе моего понимания, что ваши занятые бюрократы могли не заметить нелегальных пришельцев, устроивших сельскохозяйственную ферму на малом участке Королевского парка, то есть на земле Ее Величества, а также то, что несуразности и бедствия нашего ужасного времени притупили ваши чувства настолько, что вы не считаете пресечение практик черной магии и белого рабства первоочередной задачей ваших пограничных патрулей, – это тоже можно понять, – однако никакой нормальный человек не в состоянии постичь, как может образованный англичанин на службе Короны отнестись толерантно к распространению столь дикой чуши (см. приложенную брошюру «Бьюлаленда») на территории содружества государств со столь давними традициями рационального мышления. Прочтите «экспертное научное доказательство» под названием «Святилище в облаках» в так называемых «учебных материалах». Сей позорный набор слов не является ни научным, ни уж точно доказательством. Сии «эксперты» – не что иное, как обычный цыплячий хор в новой постановке музыкальной комедии «Падает небо, падает небо»[67]. Добрый преподобный Гринер, разумеется, играет роль Хитрого Лиса, любезного хозяина облачного святилища.

И вы, джентльмены, позволяете рассылать эту мерзость бесплатно как учебный материал? Научный? Что сказали бы на это ваши предки, великие ученые? Их разгневанные трупы – всех, от Фрэнсиса Бэкона до Маршалла Маклюэна, – должно быть, перевернулись в своих усыпальницах!

[Подпись:]

Друг Короны и Защитник Истины.

Билли уже сочинял следующее письмо, на этот раз Генеральному секретарю ООН, когда неожиданный порыв ветра потряс офис и выключил факс. Кальмаровы глаза сверкнули над темным экраном, после чего он вскочил с радостным воплем. Он выбежал в переулок, скаля зубы, и волосы его развевались на ледяном ветру.

– Моя тощая итальянская жопа тебе, а не огонь!

Кларк Б. Кларк был не совсем бодр, но и не спал: он лежал под одеялом в подвесной койке, в кабине скоростного катера, и слушал вполуха группу быстрого реагирования Береговой охраны. У противоположной стены в такой же койке качался крепкий служака «Чернобурой лисы», бывший морской гонщик. Кларк Б. сам предложил встать на якорь подальше от берега и ждать: вдруг что-то изменится, и им придется снова пуститься на поиски двух пожилых нарушителей. Гонщику идея не понравилась, и Кларку пришлось звонить на яхту. Сладкий голос Левертова в селефоне согласился с планом своего адъютанта, однако добавил:

– Стойте, если хотите, но не волнуйтесь. Похода хорошая, вода спокойная. Они просто дрейфуют – бензин кончился, опасности не начались.

Полярный ветер поломал все планы. Катер вдруг затрясся между якорями, как перепуганный мустанг, схваченный двумя арканами – за голову и за копыто. Радио разбухло голосами, полными смятения и бессмыслицы. Кларк Б. немедленно снова набрал номер селефона Левертова.

– Дрейф в хорошую погоду – это одно! Дрейф в шторм – совсем другое. Я считаю, надо возобновить поисково-спасательную операцию.

– Успокойся, – сказал ему Левертов. – Никто не будет их искать, пока не рассвело. Может, этот ветер даже вытащит старых мудаков из укрытия. А если нет? – (Кларк почти видел, как в селефонной паузе передернулись белые плечи.) – Старый тупица сам все это устроил, верно? Будь что будет. Спи дальше.

Кларк Б. повесил трубку, лицо его в этой вздыбленной кабине было теперь спокойным. Бывший морской гонщик наконец выпутался из подвесной койки. Его лицо было бледным.

– Что он сказал, двигаться в порт? Я же вам говорил. Эта малявка не для штормового моря…

– Он сказал, что они сами все это устроили