Сладкое забвение - Даниэль Лори

угодно, чтобы он посмотрел на меня.

— Мне нужен мой собственный телефон.

Его изменчивые глаза наконец-то обратились ко мне. Я жаждала, чтобы он прикоснулся ко мне, чтобы его грубые руки дотронулись до моего лица, его глубокий голос прошептал мне в ухо.

— У тебя был телефон. Ты решила им не пользоваться.

— Сейчас я хочу, — только и смогла сказать я.

Его челюсть сжалась.

— Тогда прикажу принести тебе его.

Он прикажет принести мне.

Значит, он покончил со мной? Он даже не дал мне объясниться. Возможно, ему все равно. Я обокрала его, и этого он не мог простить. Мои глаза горели, и я моргала, сдерживая слезы.

— Спасибо.

Его горький смех был тихим. Он слегка покачал головой.

— Лука скоро принесет твою сумку, — сказал он, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Нико.

Он остановился спиной ко мне, его плечи напряглись.

— Прости, — выдохнула я.

Прошло несколько секунд, и когда я подумала, что он может ответить, он вышел и закрыл за собой дверь.

Я тупо смотрела на него, пока онемение не превратилось в отчаяние, царапавшее мне грудь, перехватывая дыхание и колотясь в горле от рыданий.

Глава 49

«Значит, влюбленный должен бороться за слова».

— Т. С. Элиот

ЕЛЕНА

Удары моего сердца разбивались один за другим, посылая боль в грудь.

Мое зрение затуманилось за слезами и мерцанием солнца на мраморных полах. Как только началось рыдание, все потекло так, будто я только что открыла плотину, которая была закрыта в течение многих лет. Я стояла посреди прекрасной квартиры и не чувствовала ничего, кроме холода и пустоты. Пустота расширялась, пока не стала угрожать съесть меня живьем.

Насколько уместным было мое убеждение, что Нико был наркотиком, потому что это было похоже на худший вид ломки. Я начала понимать, что это нечто большее — это любовь, и разбитое сердце.

Я пошла в ванную, включила душ, залезла в нее и еще немного поплакала. У меня в голове крутились отчаянные мысли о том, как это исправить, но все они закончились на безнадежной ноте, думая о его сегодняшней холодности.

К горлу подкатила тошнота.

Я старалась не влюбляться в него, и влюбилась так сильно, что меня физически тошнило от его отказа. Я могла бы рассмеяться, если бы у меня осталась хоть капля энергии от слез.

Я вышла из душа, завернулась в полотенце и направилась в спальню. Моя сумка лежала рядом с дверью, и сердце сжалось от этого зрелища. Слабое чувство уязвимости пронзило меня при мысли о том, что Лука слышал мой плач. В любой другой день это было бы унизительно, но по мере того, как онемение улеглось, мысль улетучилась.

Вместо того чтобы надеть что-то свое, я нашла в комоде простую футболку Нико и надела ее. Он мог покончить со мной, но я еще не была готова. Я уже скучала по нему, с физическим чувством потери причинявшее боль.

Был еще полдень, когда я забралась в постель. Без Нико она казалась слишком большой. Я спала с ним уже неделю, и теперь на матрасе, где он должен был быть, образовалась большая пустота.

Интересно, позволит ли он другой женщине спать в его постели? Моя грудь сжалась и загорелась от этой мысли. Я ненавидела любую женщину, которая могла прикоснуться к нему, услышать его голос у себя на ухе и полностью завладеть его вниманием. Я так ее ненавидела, а она еще даже не была настоящей.

Во всяком случае, теперь я понимала, почему женщины держатся за мужчин в этом мире, что бы они ни делали и ни говорили. Любовь. Почему это не может работать в обоих направлениях?

Я лежала и смотрела, как солнце уходит за горизонт, пока наконец не заснула.

♠️ ♠️ ♠️

Красные и желтые огни расплывались сквозь окна от пола до потолка и проникали в темную комнату. Я моргнула на часы, которые показывали час ночи, и перевернулась на спину. Страх ударил мне в грудь, но быстро сменился облегчением, таким сильным, что у меня перехватило дыхание.

Он сидел на краю кровати спиной ко мне, положив локти на колени и глядя в окно.

От одного его присутствия мое сердце начало сшиваться обратно. Я знала, что швы разорвутся, как только он снова уйдет от меня.

— Начни с самого начала, — прохрипел он.

Каждая клеточка моего тела была полна отчаяния, тоски и надежды.

Я села на кровати.

— С сегодняшнего дня или…?

— С прошлой зимы, когда ты сбежала.

Прерывисто вздохнув, я начала рассказывать ему о том, как и почему я сбежала. Все — от Оскара до карусели и до него. Как я познакомилась с ним, как мне пришлось смотреть, как дядя убивает его, и, желая все рассказать, что я переспала с ним.

Его плечи напряглись.

— Ты ведь понимаешь, что дала ему то, что принадлежит мне, не так ли?

Я открыла и закрыла рот. Как это похоже на Нико — заявлять права собственность, на мое тело еще до того, как он меня встретил.

— Сколько их было? — спросил он.

— Сколько чего?

— Парней, — прорычал он.

Я хотела сказать «ты первый», указывая на двойные стандарты, но, честно говоря, не было ни малейшей части меня, которая хотела бы знать, со сколькими женщинами он был. Я потянула за свободную нитку на одеяле.

— Двое, — прошептала я. — Ты и он. Я даже не целовалась с другим мужчиной. Клянусь.

В комнате воцарилась тишина, я слушала, как бьется мое полное надежды сердце, а он смотрел прямо перед собой. Он все еще был в той же одежде, что и раньше, и я задавалась вопросом, что он делал, с кем был, и думал ли вообще обо мне.

— Скажи мне, почему ты была с Себастьяном, — попросил он.

— Столкнулась с ним в банке. Я сказала ему не следовать за мной, но… он был настойчив.

— Он чертов идиот, — пробормотал Нико.

Не было слово «был». Настоящее время, означающее, что в данный момент он жив. Облегчение наполнило меня.

Я видела его слабое отражение в окне, испещренное желтыми огнями города. Он посмотрел на свои руки и спросил:

— Ты его любила? — его тон был безразличен, но в нем сквозил намек на что-то грубое.

Я знала, что он больше не говорит о Себастьяне.

— Нет, — ответила я. — Я его почти не знала.

Он сухо выдохнул, провел рукой по волосам и вниз по шее, прежде чем покачать головой.

— Твоя сестра, кажется под другим впечатлением.

Я закрыла