Ложь, которую мы произносим - Джейн Корри

Дерек добился успеха, и я, конечно, горжусь им, но сожалею, что сам все испортил.

– Все испортил? – повторяю я.

Стив пристально смотрит на меня:

– Поэтому и хотел тебя увидеть. Чтобы поделиться своей тайной, как ты поделилась своей.

– Продолжай.

Он вздыхает:

– Я представлял интересы женщины, которую обвиняли в плохом обращении со своим малышом. Соседка утверждала, что постоянно слышала крики и вопли. Дело в том, что не имелось никаких веских доказательств. Эта соседка была известной сплетницей. Люди, жившие с другой стороны, говорили, что ничего не слышали. Потом… – Его речь обрывается.

– Продолжай, – говорю я.

– Потом ребенок «упал» в горячую ванну и получил ожоги третьей степени. Мать сказала, что всегда заранее охлаждала воду, но в тот раз «забыла». Она была такой расстроенной. Я ей поверил. И присяжные тоже. Ее оправдали и разрешили оставить ребенка.

Я предвкушаю ужасную развязку.

– Год спустя, – медленно произносит он, – она снова оказалась в суде. На этот раз за непредумышленное убийство.

– Что случилось? – шепчу я.

– Она без всякой видимой причины ударила сына кастрюлей по голове. Сказала, что всего лишь сорвалась, но в тот момент она была под кайфом.

– Это ужасно. – Я смотрю на измученное лицо Стива. – Но это была не твоя вина.

– Нет. Моя. Я был совершенно уверен, что она невиновна. Не взялся бы за ее дело, если бы думал иначе. Не сомневался, что на нее просто наговаривают.

– Но ты не был присяжным. И не ты решал, подходящий она родитель или нет. И даже если бы ты не взялся за ее дело, это сделал бы другой адвокат.

– Знаю. То же самое сказал Дерек. Но я больше не мог справляться с такой ответственностью. Не мог смириться с тем, что умер ребенок. А еще это заставило меня усомниться в своей способности судить о характерах других людей.

Я замолкаю.

– После этого я сдался и стал перебиваться случайными заработками. Начал много пить. Жена меня бросила. Я был явно не тем мужчиной, за которого она меня принимала. Если бы Дерек не помог мне вернуться в Корнуолл, взять себя в руки и бросить пить, даже не знаю, что бы я делал.

Так вот что он имел в виду, когда сказал, что разрыв брака был «его ошибкой».

– Мне очень жаль.

– Об этом знают только ты и он, – говорит Стив, – если не считать остальной городок. – Он криво усмехается. – Но они достаточно добры, чтобы не поднимать эту тему. И если не возражаешь, я бы предпочел, чтобы ты поступала так же, когда вернешься.

– Если вернусь, – поправляю я.

– Пожалуйста. Не отказывайся от меня. Но самое главное, не отказывайся от себя. Мы будем ждать тебя, Джаспер и я. Как и твоя прекрасная маленькая внучка. Ты нужна Мэтти, Сара. Всем нам нужна.

Но я все еще обеспокоена.

– Ты только что рассказал, как ужасный опыт заставил тебя усомниться в способности судить о характерах других людей.

Он кивает.

– Я должна спросить тебя, Стив. Это касается и меня?

Он колеблется. Всего несколько секунд, но этого достаточно.

– У меня действительно были некоторые сомнения, когда стало известно о Фредди. Но они почти сразу же рассеялись. Твой поступок – совсем другой. Ты любила своего ребенка.

Возможно, даже слишком сильно.

У меня перехватывает дыхание, и я не могу говорить.

– В конце концов все будет хорошо, – говорит он. – Кстати, ты получила открытку от какого-то Зака.

Я просила Стива проверять мою почту. Хотела, чтобы он знал, что мне больше нечего скрывать.

– Зак был моим приятелем по школе искусств, – поясняю я.

– Он хотел, чтобы ты ему позвонила. Запишешь номер?

Звонки из тюрьмы – это вовсе не личное дело. В одном из коридоров каждого крыла есть полуоткрытая кабинка. И к ней всегда очередь. Все подслушивают.

Я осознаю это, когда звоню.

– Откуда у тебя мой адрес?

В голосе Зака по-прежнему слышится хрипотца курильщика.

– Я вычислил тебя по информации в газете. Уже много лет пытаюсь связаться.

– Знаю. Пожалуйста, не делай этого. Мы в прошлом.

– Но это не так. Видишь ли… Есть кое-что, о чем я тебе никогда не говорил. Насчет Эмили.

Мое сердце пропускает удар.

– Что?

– Той ночью… Это была не только твоя вина. Эмили без конца приставала ко мне с просьбами о таблетках. Я сам был под кайфом. Так что дал ей парочку.

– Это было до того, как она нашла мою сумку, или после?

– До.

– Но это моя партия была грязной.

– А может, моя. Или мы, возможно, получили таблетки из одного источника. У меня самого была реакция, но не такая сильная, как у нее.

– И ты никому не сказал?

– Прости, Сара. Я был напуган. Но дело в том, что… я так же виноват, как и ты.

Глава 67

Два года спустя

– Бабуля, покажи еще раз, как строить замок из песка! Мой все время падает.

Я на все готова, когда внучка так мне улыбается. Во рту у нее не хватает зубика, а разговаривая, она перебрасывает через плечо длинные блестящие черные косы. Помню, как сама так делала, впервые встретив Тома.

Мы сидим на пляже в Шелл-Коув. Мэтти, я, Стив, Том, Хилари и Флик. Устроили пикник с хумусом, питой и домашней ореховой запеканкой. Никакого алкоголя. Никто из нас по разным причинам не пьет.

Постороннему человеку мы могли бы показаться обычной семьей. Самое смешное, что я не чувствую неловкости рядом с Хилари. А должна бы. Но мой второй срок в тюрьме сделал меня терпимее к людям. Кроме того, она кажется довольно милой женщиной и, насколько могу судить, гораздо лучше подходит Тому, чем я когда-либо.

Я на свободе уже год. Сначала боялась возвращаться сюда. Но Глэдис решила продать свой коттедж и спросила, не интересует ли меня такая покупка, поэтому я потратила оставшиеся от продажи лондонского дома деньги, к которым раньше боялась прикасаться. Хорошо пустить корни. Здесь я дома, и мне нравится думать об этом месте как о надежном прибежище для моей внучки на долгие годы. Я даже смастерила глиняную вывеску у входной двери в своих фирменных цветах морской синевы с надписью «КОТТЕДЖ ГЛЭДИС».

– Всегда буду думать о нем именно так, – сказала я ей. – Благодаря тебе я впервые нашла место, где действительно почувствовала себя дома.

Глэдис заключила меня в пахнущие лавандовым мылом объятия.

– Не могу представить, что там будет жить кто-то другой, – прошептала она. – И всегда помни: никто не идеален. Мы просто изо всех сил стараемся.

Это