Непридуманная история Второй мировой - Александр Никонов

Еще одним человеком, близко видевшим Сталина, был переводчик Сталина Валентин Бережков, написавший книгу воспоминаний:

«…я впервые увидел Сталина в конце сентября 1941 года на позднем обеде в Кремле, устроенном в честь миссии Бивербрука-Гарримана. Гости собрались в помещении, примыкавшем к Екатерининскому залу, незадолго до 8 часов вечера. Все ждали появления Сталина. Наконец отворилась высокая дверь, но это был не он, а два офицера из его охраны. Один остановился у двери, другой занял позицию в противоположном углу. Прошло еще минут десять. Видимо, в этом был определенный смысл: свое появление «хозяин» преднамеренно затягивал, чтобы подогреть нетерпение публики.

Дверь снова открылась, и вошел Сталин. Взглянув на него, я испытал нечто близкое к шоку. Он был совершенно не похож на того Сталина, образ которого сложился в моем сознании. Ниже среднего роста, исхудавший, с землистым, усталым лицом, изрытым оспой. Китель военного покроя висел на его сухощавой фигуре. Одна рука была короче другой — почти вся кисть скрывалась в рукаве. Неужели это он? Как будто его подменили!

С детства нас приучили видеть в нем великого и мудрого вождя, все предвидящего и знающего наперед. На портретах и в бронзовых изваяниях, в мраморных монументах, на транспарантах праздничных демонстраций и парадов мы привыкли видеть его, возвышающегося над всеми. И наше юношеское воображение дорисовывало высокое, стройное, почти мифическое существо. А он вот, оказывается, какой — невзрачный, даже незаметный человек. И в то же время все в его присутствии как-то притихли. Медленно ступая кавказскими сапогами по ковровой дорожке, он со всеми поздоровался. Рука его была совсем маленькой, пожатие вялым.

То были самые тяжелые дни войны. Гитлеровские войска продвинулись далеко в глубь советской территории, подошли к Ленинграду и Киеву, стремительно приближались к Москве… Страшные неудачи, потери обширных территорий, гибель и пленение миллионов, при всем пренебрежении Сталина к человеческой жизни, не могли не наложить отпечатка на его облик. Но особенно его угнетало другое: просчет, допущенный им в оценке предвоенной ситуации… Восхищаясь Гитлером в недавнем прошлом, он теперь не мог простить ему, осрамившему «вождя народов» перед всем миром. «Непогрешимого товарища Сталина», как мальчишку, обвел вокруг пальца австрийский ефрейтор! Этого унижения и пережитого страха Сталин не забыл, став еще более подозрительным, чем прежде. Даже внутри здания Совнаркома его повсюду сопровождали два охранника. С таким эскортом Сталин приходил и к Молотову…

Кремль в то время был закрыт для публики. Но у меня имелся пропуск «всюду», кроме коридора, ведущего в крыло Сталина. В каждом отдельном случае выписывался специальный пропуск.

Надо признать, что при всех своих отвратительных качествах Сталин обладал способностью очаровывать собеседников. Он, несомненно, был большой актер и мог создать образ обаятельного, скромного, даже простецкого человека…

В узком кругу он не раз в те дни признавался, что «потеряно все, что было завоевано Лениным», что не избежать катастрофы. Наигранной бодростью он прикрывал свое неверие в народ, презрительно обзывая аплодировавшую ему толпу «дураками» и «болванами».

«…я имел доступ во все кремлевские коридоры, за исключением сталинского. Перед визитом к «хозяину» мне приходилось каждый раз выписывать пропуск. Даже когда я к нему шел по вызову, меня одолевал страх. Я уже знал: четыре помощника Молотова исчезли один за другим. Я выхожу в коридор — появляется личный охранник Сталина: значит, вот-вот надо ждать вождя. И думаешь: возвращаться к себе или прижаться к стене. Но что подумает охрана? И так было все годы, что я работал в Кремле…

Сталин обладал подвижным умом и был большим психологом. На переговорах выступал как один из лидеров и пользовался уважением, ни в чем не уступая другим вождям. Они отмечали его способности, умение вести переговоры. В то же время Сталин был коварен, лжив, мстителен. В нем, так же, как и в Гитлере, уживались гениальность и злодейство…

При встрече с публицистом Ф. Чуевым 29 ноября 1974 г. Молотов, уже много лет находившийся на покое, признал: «Свою задачу как министр иностранных дел я видел в том, чтобы как можно больше расширять пределы нашего Отечества. И, кажется, мы со Сталиным неплохо справились с этой задачей…»

После войны Сталин мог быть доволен своими приобретениями. Как-то к нему на дачу привезли только что напечатанную школьную карту СССР в новых границах. По своему обыкновению «вождь всех времен и народов» прикрепил ее кнопками к стене и самодовольно произнес:

— Посмотрим, что у нас получилось… На Севере все в порядке, нормально. Финляндия перед нами очень провинилась, и мы отодвинули границу от Ленинграда. Прибалтика — это исконно русские земли! — снова наша. Белорусы у нас теперь все вместе живут, украинцы — вместе, молдаване — вместе. На Западе нормально… — Проведя трубкой у восточных границ своей империи, продолжал: — Что у нас здесь?.. Курильские острова теперь наши, Сахалин полностью наш, смотрите, как хорошо! И Порт-Артур наш, и Дальний наш, и КВЖД наша. Китай, Монголия — все в порядке…

А потом, проведя трубкой южнее Кавказа, добавил:

— Вот здесь мне наша граница не нравится…

Вернуть Карс, отданный Лениным Турции в 1921 году, Сталину не удалось».

* * *

Рецензия Александра Биербаха на книгу А.В.Исаева «АнтиСуворов»

От публикатора.

Этот никогда не публиковавшийся в печатных изданиях текст — замечательный по своей глубине ответ человеку, который на сегодняшний день считается одним из самых сильных антирезунистов — Алексею Исаеву. Исаев действительно неплохо знает тактико-техническую, скажем так, часть минувшей войны. И видно, что любит он это дело — про войну почитать, про войну пописать… Но его главный минус — за деревьями парень не видит леса. Упершись, скажем, в какую-нибудь мелкую ошибку Суворова или углубившись в тактические сравнения организации русских и немецких танковых войск, Исаев начинает думать, что «опроверг самого Суворова». Хотя сила Суворова как раз в том и состоит, что его нельзя поймать на мелких ошибках, как Рембрандта на корявом мазке. Рембрандт силен тем, что пишет полотна, а не тем, что кладет мазки на холст. Суворов силен тем же. Он создал глобальное историческое полотно, нарисовал общую непротиворечивую картину. А Исаев занимается тем, что исследует не картину, а качество мазков… Впрочем, я сам уже вместо предлагаемого публике автора углубился в критику господина Исаева. А это неправильно. Нужно предоставить слово и другим людям.

(Публикуется с незначительными сокращениями)

«Как инженер я привык подходить ко всем проблемам с точки зрения логики. Все в мире логично. Если объяснение какого-то факта (конечно, при 100 % достоверности факта) нам кажется нелогичным, то значит объяснение неверно и должно быть корригировано.

Например — нападение Германии на СССР 22.06.1941. Уже через 4 месяца немцы вышли к Москве, почти полностью разбив/пленив Красную армию. Это факт, в достоверности которого никто не сомневается.

Теперь главные объяснения этого факта советской официальной историей:

1) колоссальное преимущество немцев в технике и живой силе

2) внезапность нападения на миролюбивый неподготовленный к войне Советский Союз

3) двухлетний немецкий опыт современной войны в Европе

4) в полную силу работающая на Гитлера покоренная Европа и т. д.

Однако все эти объяснения абсолютно нелогичны.

1) никакого преимущества у немцев в технике и живой силе не было никогда, ни за одну операцию Второй мировой войны

2) как можно назвать СССР мирным, если он за год-два до начала войны сам напал на всех своих западных соседей, потеряв десятки тысяч солдат? Как его можно назвать неподготовленным, если ДО объявления мобилизации у него было под ружьем больше солдат, чем у полностью отмобилизованных немцев?

3) никакого двухлетнего опыта войны у немцев не было.

4) вся покоренная Европа, работая на Германию в полную силу, никак не могла дать ее солдатам даже половину того количества вооружения, которое производил мирный неподготовленный к войне СССР с его союзниками.

Итак, факт остается фактом, а объяснения туфтовые. Нужны другие объяснения.

Виктор Суворов дает свои объяснения этому факту. Он считает, в поражении виновата наступательная доктрина СССР, что Сталин сам хотел напасть на Германию и захватить вместе с ней все порабощенные ею страны. Для этого он задолго до войны поставил экономику на военные рельсы и произвел немереное количество самого современного вооружения. Он выдвинул к самым границам склады с сотнями тысяч тонн снарядов, запасных частей, горючего, фуража и продовольствия. Прямо на границе понастроил аэродромов (и забил их самолетами под завязку), штабы, госпиталя, казармы. Он расставил свои войска на границе так, что они могли только наступать, но не обороняться. Они были сконцентрированы на участках фронта, с которых планировалось наступление, другие участки были фактически не прикрыты. Советские войска были обеспечены немецкими и румынскими топографическими картами, но совершенно не имели карт своей территории. Ни одна дивизия не отрыла простых окопов полного профиля, не настроила блиндажей и не поставила элементарных мин перед штабами. Не только предполье, но и мосты, ж/д станции, водокачки и остальные стратегические объекты заминированы не были. Солдатам выдали русско-немецкие и русско-румынские разговорники. Подготовили огромное количество десантников, которых в оборонительной войне приходилось использовать не по назначению — бросать фактически безоружными под танки.