Полярные дневники участника секретных полярных экспедиций 1949-1955 гг. - Виталий Георгиевич Волович

«Острая боль, процесс начался неожиданно. Где он локализуется? В брюшной полости? Нет, там всё спокойно.

Пульс нормальный, и температура 36,6. Нет, это не то, о чём думалось сперва. Острая боль, острая боль. Воспаления нет. Это – колика, она берёт своё начало либо в печени, либо в почках. Но боли при желчной колике, как правило, отдают в плечо и лопатку и распространяются из подреберья, а при почечной – в пах.

Остаётся – почечная».

Начинаю рассуждения с самого начала и снова прихожу к тому же выводу. Надо проверить ещё раз симптом Пастернацкого. Ребром ладони тихонько ударяю по руке, плотно приложенной к пояснице. Володя реагирует сразу:

– Ой, больно!

Симптом положительный.

Я смотрю на его измученное болью лицо и, окончательно остановившись на диагнозе – почечная колика, решаю: можно делать уколы морфия с атропином.

– Правда боль утихнет? – с надеждой спрашивает после укола Шамонтьев, ещё смутно веря в такую возможность.

Но проходит несколько минут, и на лице его появляется счастливая, измученная улыбка.

– Полегчало, – произносит он слабым голосом.

Принято поругивать медицину за «беспомощность». Но что может сравниться с радостным чувством врача, когда ему удаётся не только выяснить происхождение болей, но и снять их своим вмешательством? Я смотрю на часы. С момента моего прихода прошло более трёх часов, и только сейчас, когда спало нервное напряжение, я почувствовал, как безумно устал.

Теперь у меня два пациента, и, хотя оба чувствуют себя немного лучше, заболевания их серьёзны. Особенно в обстановке ледяного дрейфа.

23 августа

С утра Шамонтьев чувствует себя лучше, однако ощущение неприятной тяжести в пояснице не проходит.

– Теперь уже совсем хорошо, – говорит он, улыбаясь. – А то, право, думал, что приступ никогда не кончится.

К вечеру оба пациента встречают меня бодрыми голосами.

Как-то сразу стало легче на душе, но я ночью несколько раз заглядываю то к одному, то к другому.

Шариков превзошёл себя, готовя больным специальные блюда.

25 августа

Где надо поставить дом, чтобы он всеми четырьмя сторонами смотрел на юг? Эту загадку многие слышали в детстве. И вот окна нашей кают-компании обращены к югу. Мы на Северном полюсе. Эту новость принесли астрономы. Они буквально ворвались в кают-компанию и громогласно объявили:

– Товарищи, поздравляем с прибытием на полюс!

Мы словно действительно прибыли к самому сердцу зимнего царства. Но сегодня, как будто специально в честь нашего прибытия к полюсу, солнце озарило светом вечные льды. Заиграло красками небо. Длинные тёмно-синие облака кажутся обшитыми по краям золотой парчой.

– Смотрите, – говорит Трёшников, показывая на карту. – За эти дни на льдине мы прошли 80 километров, с такой скоростью в этих районах ещё никто не дрейфовал. Кроме того, мы перевалили через хребет Ломоносова, и океанские глубины сразу увеличились до 4000 метров.

– Что же, – смеётся Яцун, – мы сегодня запросто можем совершить кругосветное путешествие.

– Ещё бы, – подхватывает Минаков, – меридианы-то здесь сошлись в одну точку.

– Миша, – обращается Дмитриев к Комарову, – пойдём поглядим на земную ось, да не забудь захватить маслица, может быть, придётся смазать.

– Наверное, не придётся, – подхватывает тот давнишнюю полярную шутку, – скрипа не слышно.

Солнце ходит строго по кругу, почти не меняя своей высоты. Метеорологам пришлось переориентировать все приборы на Гринвичский меридиан, и Матвейчук с шутливым удивлением разводит руками.

– Какой же сегодня ветер, товарищи? Действительно, все ветры стали южными.

Но Северный полюс не только экзотика, не только ослепительное солнце, заставляющее сказочно сверкать снега, не только голубые торосы, прозрачность воздуха и переливы небесных красок. Нет. Это напряжённая работа, полная трудностей и опасностей. Капризна суровая Арктика. Об этом напоминает и колючий, пронизывающий ветер, и гул торошений, и пар над разводьями.

У потолка палатки тепло, а у пола – мороз. Это – полюс.

Тихо плывут звуки пианино, по-домашнему трещат дрова в камельке, а за стеной неистовствует пурга. Вот хлопает дверь, и в клубах холодного воздуха исчез Малков: надо выполнять очередные наблюдения. Это тоже Северный полюс.

Правда, астрономы несколько «разочаровали» нас. Оказалось, что до полюса ещё 20–25 километров.

26 августа

Сегодня моё очередное дежурство. Лагерь давно спит, а я, вооружившись веником, убираю кают-компанию, но одиночество моё длится недолго. Входит Георгий Иванович Матвейчук. Он небольшого роста, серо-голубые глаза всегда внимательно устремлены на собеседника. Мне всегда нравился этот спокойный, выдержанный человек. Несмотря на свои 38 лет, он совсем седой: сказались долгие дни зимовок и северных странствий. Синоптик по специальности, Матвейчук возглавляет на станции метеорологический отряд. Часто его можно застать сидящим над синоптической картой с карандашом в руках, он тщательно вычерчивает линии перемещающихся вокруг нас циклонов или рисует ещё какие-нибудь сложные фигуры, непонятные для непосвящённых, а в свободное от работы время упорно занимается, просиживая ночи за учебни- ками.

Мы обмениваемся несколькими словами, и он уходит на метеорологическую площадку, приглашая навестить его там.

Восемь раз в сутки, днём и ночью, в солнце и непогоду, рождаются метеорологические сводки, передаваемые по радио на Большую землю. Сегодня они почти с самого полюса.

31 августа

Уже пятый день я непрерывно веду медицинский осмотр: с утра до вечера выслушиваю, выстукиваю и спрашиваю. Состояние здоровья основной массы зимовщиков не вызывает никакого беспокойства, но несколько человек, в том числе моих недавних пациентов Шамонтьева и Минакова, придётся сменять.

Они тяжело переживают необходимость близкого отъезда, и вместе с ними огорчены все мы – ведь за минувшие месяцы нас крепко связала настоящая дружба… Однако оставаться на период полярной ночи им нельзя.

1 сентября

– Алексей Фёдорович, соседи просят к телефону, – проговорил, улыбнувшись, Курко.

Соседи – это зимовщики полярной станции «Бухта Тихая» на Земле Франца-Иосифа.

Пока Трёшников подсаживался к микрофону, из репродуктора зазвучал заглушаемый хрипами и свистами помех голос начальника полярной станции Ивана Михайловича Титовского. Курко быстро крутит регуляторы настройки, и вот уже можно хорошо разобрать почти каждое слово.

– Хочу также поздравить с двадцатипятилетним юбилеем станции «Бухта Тихая» наших бывших зимовщиков Канаки, Змачинского, Шарикова и Пославского, дрейфующих сейчас вместе с вами на СП-3.

…Трёшников передал поздравления «тихим» от коллектива станции и, поймав на себе вопросительный взгляд Разбаша, усмехнулся:

– Придётся разрешить.

Лёня мигом сбегал на камбуз, и по случаю славного юбилея и присутствия среди нас самих юбиляров на столах к ужину появились праздничные деликатесы: сёмга, икра и коньяк.

…Над лагерем сегодня появился ещё один обитатель Арктики – глупыш, одна из разновидностей чаек. С криком он сделал над палатками три круга, улетел куда-то на юг.

Идёт зима.

Печально небо