Далекие странники (перевод новеллы) - Тяньтянь Сяо

гору!  

Вэнь Кэсин, как правило, задумчиво шёл в стороне, не вмешиваясь в учебный процесс. Его пристрастие к грецким орехам вызывало у Чжоу Цзышу тошноту. Не в силах выносить звук раскалываемой скорлупы, он старался сосредоточиться на Чжан Чэнлине. Во время одного из уроков, когда учитель и ученик были всецело заняты друг другом, Вэнь Кэсин предпринял редкую попытку разговорить их четвёртого спутника.

— Кем тебе приходился… Жун Сюань? — спросил он старого монстра. — Зачем копаться в истории тридцатилетней давности?

Е Байи коротко глянул на Вэнь Кэсина и пробурчал что-то себе под нос. Вэнь Кэсин уже решил, что не дождётся внятного ответа, когда услышал: 

— Всюду суёшь свой нос, как старая сплетница! Не твоё дело.

Вэнь Кэсин с такой силой сжал пальцы, что ореховая скорлупа громко треснула, а осколки от приложенной энергии далеко разлетелись в разные стороны. Чжан Чэнлин немедленно отошёл подальше, боясь попасть под горячую руку и стать жертвой скрытого оружия. Вэнь Кэсин намеревался ещё помотать нервы старшему и набрал в грудь побольше воздуха, чтобы остроумно возразить, но тут его внимание привлёк яркий блик. Присмотревшись, он обнаружил в длинных волосах Е Байи серебристую прядь. 

— Хм? Е, ты седеешь! — не поверил своим глазам Вэнь Кэсин. 

Вспышка в спокойных глазах Е Байи была такой мимолётной, что могла показаться игрой воображения. Он неосознанно поднял руку, чтобы коснуться своих волос, но остановил движение на полпути и равнодушно ответил:

— Никогда не видел седины? Невежественный человек всё неизвестное находит странным.

Вэнь Кэсин подумал: «В самом деле, странно… Этот древний монстр только выглядит молодо. За годы, что он прожил, обычный человек мог уже прахом обратиться, а этому хоть бы что! Но тогда, что за нелепая белая прядь?». 

В обсуждении этой темы была поставлена жирная точка — Е Байи умел держать людей на расстоянии. Всю дорогу из Дунтина в Шучжун он напоминал ходячего каменного истукана и оживлялся только во время еды. Любую пищу Е Байи сметал с неудержимым напором стихийного бедствия, способного перевернуть тысячное войско, словно бамбуковую циновку.

Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин скучали до смерти. От нечего делать они без конца шумно препирались и подначивали друг друга. Сперва Е Байи оставался бесстрастным слушателем, но вскоре нелепость их обоюдных насмешек переполнила чашу его терпения:

— Вы двое, поищите себе комнату наконец! Докажете свою лихость в постели, почему бы и нет? Стрекочете, как сверчки… У вас не встаёт или вы пара девушек, переодетых парнями? Зачем делать вид, будто вас что-то сдерживает? Это самые неуклюжие взаимные заигрывания, которым я когда-либо был свидетелем, а вы находите их забавными. Заткнитесь уже!

Чжан Чэнлин шёл на руках рядом, одновременно обращая поток своей ци. Это упражнение было тяжёлым само по себе, а шифу дополнительно усложнил задачу, заставив ученика перенаправлять энергию одновременно с ходьбой вверх ногами. Услышав раздражённую отповедь Е Байи, подросток сначала замер, а затем в его сознании что-то щёлкнуло. Лицо Чжан Чэнлина приобрело пунцовый цвет, поток ци прервался, и мальчишка с громким ойканьем хлопнулся на землю.

Если бы Е Байи не пообещал найти поместье Марионеток, Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин объединились бы, чтобы хорошенько поколотить старого монстра. Они даже обменялись для этого многозначительными взглядами, но Вэнь Кэсин отвлёкся, засмотревшись на лицо Чжоу Цзышу, пока тот с трудом сдерживал гнев. Поневоле залюбовавшись, Вэнь Кэсин неосознанно скользнул взглядом ниже, изучая сквозь одежду фигуру Чжоу Цзышу и представляя его тело. От воображаемой картины у Вэнь Кэсина пересохло во рту: «Старый монстр снова угадал».

Так Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин лишились последнего источника развлечений. После этого им ничего не оставалось, кроме как спонтанно объединиться и переключить внимание на пытки Чжан Чэнлина. Чжоу Цзышу говорил: «Сконцентрируй ци, влей её в нижний даньтянь, омывай потоком энергии меридианы, разверни направление в области головы и позволь течению свободно циркулировать», а Вэнь Кэсин по секрету советовал: «Тебе пока не под силу концентрировать ци! Она быстро рассеивается, потому что нестабильна. Разреши событиям идти своим чередом! Вместо концентрации ци сосредоточься на ощущении потока. Постепенно, шаг за шагом ты будешь развивать своё кунг-фу». 

Оба звучали разумно, и Чжан Чэнлин не понимал, чьим наставлениям следовать. Озадаченный, в одну минуту он концентрировал ци, а следом позволял ей рассеяться; сначала наблюдал за её течением в естественном направлении, а затем разворачивал циркуляцию вспять. Ко всему прочему, особый метод тренировок Чжоу Цзышу никто не отменял — рука учителя, весь день лежавшая на плече Чжан Чэнлина, давила тяжестью в пару даней.[314] Парнишка не на шутку волновался: «Если шифу будет всё время прижимать меня к земле с такой силой, вдруг это остановит мой рост?». Сознание услужливо подбрасывало Чжан Чэнлину образ оскаленного Фэн Сяофэна, вызывая у мальчика приступ дрожи. 

Чжоу Цзышу не подозревал о переживаниях ученика. Он был озабочен тем, что Чжан Чэнлин, несмотря на прилежание, совершенно не улавливал суть учения. Когда-то Чжоу Цзышу ворчал на Лян Цзюсяо, называя его тупицей, и еле сдерживал раздражение при разъяснении непонятных шиди вопросов. Оглядываясь в прошлое, по сравнению с новым учеником, Лян Цзюсяо был безусловным гением!

Чжан Чэнлину повезло: годы, проведённые при императорском дворе, укрепили терпение и выдержку его шифу. Иначе последнему было бы трудно обуздать желание прихлопнуть юного балбеса одним ударом ладони, чтобы избавить себя от страданий.

По правде говоря, с Чжан Чэнлином поступали несправедливо. Во-первых, Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу изначально следовали различным подходам к кунг-фу. Возможно, мальчик добился бы некоторого прогресса, если бы его тренировал кто-то один. Во-вторых, никто из пары наставников не знал методики обучения и не заботился о том, понятны ли объяснения. Один что-то говорил, другой непременно добавлял замечания, они часто не соглашались друг с другом и начинали спорить. Дошло до того, что старшие удалились выяснять на практике, чей метод правильнее. В итоге оба вернулись с раскрасневшимися лицами, а Е Байи снизошёл до комментария в духе: «сравнение техник — лишь предлог, чтобы улизнуть и заняться непристойностями», оставив непонимающего и в равной степени смущённого Чжан Чэнлина наедине с воображением.

 

По мере приближения к Шучжуну мальчик чувствовал, что не только не прогрессирует в освоении кунг-фу, а скорее, наоборот. Рука шифу на его плече с каждым днём становилась тяжелее, не давая вдохнуть полной грудью. Вообще-то, изучать и практиковать кунг-фу, следуя противоречивым наставлениям, было чрезвычайно опасным занятием. Если бы Чжоу Цзышу тайно не помогал Чжан Чэнлину регулировать течение энергии, тот