Женская месть - Нора Робертс

До свадьбы Адриенна увидела отца только один раз, да и то ей самой пришлось обратиться к нему. Для выхода за пределы дворца все еще требовалось письменное разрешение ближайшего родственника мужского пола; и в этом случае не имело значения, принцесса она или нет.

Адриенна стояла, сложив руки, выступающие из длинных рукавов. На ней было только кольцо с бриллиантом, подаренное Филиппом, и сережки, дар Селесты. Ожерелье из аметистов уже было уложено. Она собиралась его продать и на вырученные деньги сменить трубы отопления в своей клинике.

– Спасибо за то, что согласился принять меня.

Абду сидел за письменным столом эбенового дерева и нетерпеливо барабанил по нему пальцами, унизанными кольцами.

– Я смогу уделить тебе очень мало времени. Тебе следует готовиться к завтрашнему дню.

В дочери чуть было не взыграла унаследованная от отца гордость. Но унаследованное от матери актерское дарование позволило ей скрыть свои чувства. Поэтому, когда Адриенна заговорила, голос ее прозвучал ровно:

– Все уже готово. Я подумала, что должна поблагодарить тебя за то, как ты все устроил.

Оба они знали, что затраты на свадьбу дочери – еще один способ показать, на что способен человек и мужчина.

– Это все?

– Я пришла попросить твоего разрешения взять на пляж Ясмин и других моих сестер и провести там с ними несколько часов. У меня было очень мало времени, чтобы узнать их.

– Сама виновата. Ты могла бы жить здесь, но предпочла Якиру Запад.

– Но они мои сестры.

– Они – женщины Якира, дочери Аллаха, а ты – нет и никогда не была одной из них.

Держать голову потупленной и говорить едва слышно было для Адриенны нелегким испытанием.

– Ни ты, ни я не можем отказаться от своей крови, как бы ни желали этого.

– Я хочу избавить своих дочерей от твоего тлетворного влияния. Завтра ты выйдешь замуж, церемония будет достойна твоего ранга. Но после этого ты немедленно покинешь Якир, и я никогда о тебе не вспомню. Для меня ты мертва с тех пор, как покинула Якир, потому я не почувствую утраты.

Адриенна шагнула вперед, не задумываясь и не беспокоясь о том, что ее снова может ждать оплеуха или нечто худшее.

– Ты еще вспомнишь обо мне, – сказала она тихо. – Клянусь, что такое время настанет.

В эту ночь, оставшись в своей комнате одна, Адриенна долго не могла уснуть. Ее подушка была мокрая от слез.

В день свадьбы утром ее разбудил крик муэдзина. Адриенна распахнула окна, приветствуя солнце. Этот день должен был стать самым длинным, а возможно, и самым трудным в ее жизни. У нее оставалось очень мало времени до того, как придут женщины и служанки и нарушат ее уединение. Ее будут одевать, готовя к брачной церемонии. Заставив себя ни о чем не думать, Адриенна наполнила ванну горячей водой и добавила в нее ароматного масла.

Если бы эта свадьба была настоящей, испытывала бы она возбуждение, радость, беспокойство? Может быть. Но сейчас она чувствовала только тупую боль в сердце и глухую печаль о том, чего не могло быть. Эта церемония будет лживой, впрочем, испокон веку обещания, которые дает один человек другому во время подобной церемонии, частенько оказываются ложью.

Что такое брак для женщины, как не бремя? Она берет имя мужчины и отказывается от своего собственного, а вместе с потерей имени теряет и право быть свободной. Отныне она должна жить по его воле, руководствоваться его желаниями, думать о его чести.

В Якире слово «шараф» означает личную честь мужчины. На нем основаны все законы, из этого понятия выросли традиции. Если честь мужчины утрачена, восстановить ее невозможно. Поэтому женщин, принадлежащих к семье, стерегут фанатично. Особенно следят за их целомудрием, потому что мужчина в ответе за поведение своей дочери, пока она жива. Вместо свободы им дают служанок, не загружают физическим трудом, и жизнь их превращается в пустое препровождение времени. Женщине позволяют продавать себя мужу и влачить жалкое существование. Все это не что иное, как позолоченное рабство.

Отец ее сказал правду: она не была женщиной Якира, а в Филиппе не было бедуинской крови. Предстоящая свадьба была притворством, маскарадом. И в этот день, важнейший день ее жизни, Адриенна должна была помнить об этом. Возможно, в ее жилах и текла кровь Абду, но она не была его дочерью.

Когда все кончится, она сделает то, зачем приехала сюда, что поклялась сделать. И ее месть, которой она все еще горячо жаждала, о которой мечтала столько лет, будет необузданной и сладостной.

И когда дело будет сделано, узы, соединяющие ее с семьей, порвутся навсегда. Она будет страдать, сердце ее будет обливаться кровью. Это Адриенна уже знала. За все надо платить свою цену.

Родственницы присоединились к Адриенне, когда она вышла из ванной. Они пришли умастить ее кожу благовониями, надушить волосы, подвести глаза и подкрасить губы. Все это было похоже на сон – бесконечный бой барабанов, прикосновение чужих рук к ее коже и волосам и гомон женских голосов. Ее бабушка восседала в позолоченном кресле и отдавала указания.

– Ты помнишь день своей свадьбы, бабушка? Послышался тихий вздох.

– Женщина никогда не забывает день, когда становится женщиной по-настоящему.

– И что ты чувствовала?

Джидда улыбнулась своим воспоминаниям. Она была в преклонном возрасте, но помнила то время, когда была девушкой.

– Он был красивым и стройным. Ты похожа на него, как и твой отец. Мы были кузенами, но он, как и положено, был много старше. Я была польщена тем, что меня избрали ему в жены, и боялась не угодить ему.

Старушка рассмеялась, и в глазах ее блеснуло пламя, отблеск сексуальности, которая все еще тлела в ней. – Но в ту ночь я больше не боялась.

Женщины без конца шутили по поводу грядущей брачной ночи: некоторые просто веселились, в других чувствовалась зависть. Их руки касались волос Адриенны, их заплетали, завивали, а вокруг вился дым курений. Адриенна не могла противиться их заботам.

Но большинство женщин попросили удалиться, когда явилась портниха со свадебным туалетом. Прищелкивая языком и отдавая распоряжения, Дагмар помогала Адриенне облачиться в платье. Когда она застегнула две дюжины скрытых пуговиц, раздались ахи и охи.

– Из вас получилась великолепная невеста, ваше высочество. Подождите! – Дагмар сделала нетерпеливый знак, чтобы ей подали головной убор. – Я хочу, чтобы вы увидели себя в полном блеске, когда посмотритесь в зеркало.

Прозрачный, похожий на дымку тюль опустился на голову невесты и прикрыл ей лицо. Опять покрывало, даже сейчас. «Еще один сон», – думала Адриенна, вглядываясь в свое отражение. Зеркало повернули, и под другим углом она увидела себя в белом как снег атласе, отделанном кружевами, с роскошным шлейфом, мерцавшим в свете, лившемся из дальнего конца комнаты. Более ста часов мастерицы потратили на то, чтобы нашить на платье жемчужины. Головной убор представлял собой маленькую корону из жемчужин и бриллиантов – он сверкал и переливался, пока его водружали на голову невесты, а из-под него струились ярды и ярды белого тюля.