Змеи города роз - Юлия Арвер

нужное место. Я же не могла перестать глазеть на вьющиеся языки пламени. По лицу стекали капли пота, но мне не было до них никакого дела. Мы шли сквозь огонь! Это невообразимая магия!

Через пару минут впереди показалась темная точка, растущая с каждым нашим шагом. Вскоре я разглядела темное ночное небо и пляшущий на ветру огонь костра. Маура выбралась из коридора первой, грациозно отряхнув подол от золы. Я вывалилась следом, чудом не подпалив платье, и рухнула на колени. Горячую кожу холодила ночная свежесть, а тело ныло от желания блаженно распластаться на земле.

Кто-то надменно хмыкнул, отчего я в страхе распахнула глаза и вскинула голову. Вездесущая Игла возвышалась совсем рядом, и на лице ее играла знакомая снисходительная ухмылка.

– Вы очаровательно неуклюжи, Амаль Кахир, – издевательски произнесла она, отчего я заскрежетала зубами и схватилась за рукоять кинжала. Лицо Иглы вмиг посерьезнело, и вокруг меня заметались тени. Их склизкие щупальца с жаждой потянулись к моему горлу. Я не страшилась их, как и поединка. Пусть убьет меня. Так даже проще.

– Ты что творишь, мерзавка?! – гаркнула Маура Игле, закрыв меня своим телом. Уверена, ее медовые глаза пылали неистовым гневом.

– Еще раз схватится за кинжал – пожалеет, – процедила девица, но тени отозвала.

– Никогда не смей угрожать моей дочери! – прорычала Маура так яростно, что я невольно съежилась. В груди заворочалось незваное чувство… благодарности. – Не заставляй меня говорить Мансуру, что он пустил в свой дом неблагодарную девку.

Игла опустила голову, напоследок сверкнув гневным взглядом.

– Оставайся у костра и следи, чтобы он не потух, – велела ей Маура и вкрадчивым жестом позвала меня за собой.

Мы проследовали мимо небольших холмиков, увенчанных гранитными памятниками. Здесь была похоронена знать Даира. Вскоре памятники сменили деревянные таблички – могилы простых горожан. Уже у самой кладбищенской стены Маура зажгла на ладони небольшой огонек и указала на свежую насыпь земли. Под ней покоился прах моего единственного друга. По щеке скатилась слезинка, а грудь сдавило железным обручем, будто разбухшую от воды деревянную бочку.

– Беркут, – прошептала я и приблизилась, чтобы лучше разглядеть ножны с его излюбленным кинжалом и саблей. Их положили прямо у насыпи, как вечное напоминание, кем был этот отважный человек и кем он умер…

– Ида плакала по Михелю. Бедная девочка была влюблена в него, – тихонько произнесла Маура. – Мне жаль, что твоя любовь тоже погребена под предательством мальчишки-навира.

Я сжала кулаки и зажмурилась, уговаривая себя дышать глубже. Зачем она говорит о нем? И откуда…

– Откуда ты знаешь?

– Игла и Мансур незаметно следили за тобой от того места, где сгорел кадар, и до самого Даира.

– Значит, она была не одна? – изумленно выдохнула я.

– Все это время Мансур держался рядом, но не мог показаться тебе на глаза. Мы знали, что тебя будут допрашивать. Навиры обязательно зацепились бы за знакомый образ. Иглу же ты видела впервые в жизни, – Маура неодобрительно покосилась в ту сторону, где осталась ученица Мансура, и продолжила: – Должна тебе признаться, дочь, мы заподозрили в убийце кадара гораздо раньше. Стоило Душечке упомянуть об иссушенном теле и колдуне, вокруг которого клубится тьма, я немедленно отправилась к учителю и обо всем ему рассказала. Они с Иглой и несколькими соратниками прибыли в Вароссу, чтобы выследить кадара, но он слишком хорошо скрывался. Мы были уверены, что твое поместье под надежной защитой от низших демонов, но не могли и предположить, что внутри укрылся предатель. Мансур вернулся в Вароссу, как только получил мою весточку о нападении на тебя. Вместе с ним мы стерегли поместье до вашего отбытия в Даир. Тогда ему пришлось уйти, а мне – снова укрыться в лесу, ведь следовать за вами значило раскрыть себя перед навирами. Если бы не мальчишка-предатель, они с Иглой не успели бы… Ох, даже думать об этом не хочу!

Я замолчала, обескураженная словами матери. До чего же странно этой ночью звучала правда о творившемся за моей спиной. Ее учитель, которого на протяжении многих лет я опасливо сторонилась, охотился на кадара, но даже всемогущий Мансур оказался бессилен перед коварством Арлана…

Мысль о том, что оба брата все эти годы желали мне смерти, застучала в виске латунным молотком. И один из них все еще жив. Наверняка потирает руки, радуясь моему бессилию…

– Я не смогла убить Айдана, – признание, полное сожаления, слетело с губ, опережая мысли.

Маура печально улыбнулась и провела рукой по моей щеке.

– И поступила верно. Смерть наследника воеводы привела бы тебя на рудники, – в голосе матери звучало одобрение, чего мне так давно не приходилось слышать. – Я столько лет убеждала тебя, что смерть Айдана необходима, но сейчас слишком неподходящее время для убийства этого ублюдка. Ты отомстила Арлану за смерть Михеля и выбралась почти сухой из хватки императорских шавок. Я горжусь тобой, дочь.

Очередная слезинка скатилась из уголка глаза, и я смахнула ее, не прощая себе слабости.

– Что бы я ни сделала с Арланом, этого никогда не будет достаточно. На Михеле держалась вся моя жизнь. Теперь она рухнула, будто взорванная крепость. Я никогда не позволяла себе думать, что однажды Беркута не станет, и теперь стою на его могиле. Он стал для меня и отцом, и другом, и наставником. Михель посвятил мне свою жизнь, а я так надеялась, что он наконец обретет счастье…

К горлу подступил комок слез, и я позорно разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Рука Мауры легла на плечо и сжала его в успокаивающем жесте. Очередная слабость в присутствии матери.

Внутри окончательно сломался стержень, на котором я держалась эти бесконечно долгие дни. Боль и горе выплескивались наружу горькими слезами. Я рухнула на колени и ласково провела ладонями по утрамбованной земле. Где-то под ней покоился прах лучшего мужчины в моей жизни.

Я никогда не была одинока… Несокрушимый Беркут возвышался за спиной, оберегая и советуя, сдерживая и направляя… Он приучил меня чувствовать его защиту и создал для этого целый отряд. С семи лет я жила под сильным крылом и наивно уповала, что это навечно… Верила, что Михель защитит меня от козней Айдана… Злилась на него из-за Ингара и жестоко обманывалась… Беркут никогда не ошибался, кроме одного фатального раза… Михель, как и я, верил Арлану.

Не знаю, сколько просидела у могилы друга. Мгновенья сливались в невыносимо долгие минуты, и те ускользали от меня, будто вода, которую не удержать в ладонях.

Когда на горизонте забрезжил рассвет, Маура обняла меня за плечи и прошептала:

– Нам пора