Король-Провидец - Кристофер Банч

Но, выйдя замуж за представителя рода Аграмонте, она была вполне счастлива. Она стала третейским судьей в нашей семье и до тонкостей разбиралась в том, кто равен нам по знатности, кто занимает низшее положение, а кто высшее. К счастью для нее, последних было очень немного. Подобно моему отцу, она всегда беспокоилась о нашей роли в светском обществе.

Когда у меня начали появляться ухажеры, она едва привечала их — сначала нужно было найти их имена в родословных книгах и убедиться в их достаточно благородном происхождении, а следовательно — в праве лапать меня, как им вздумается.

Она скорчила гримаску.

— В деревне тебя сначала пытаются поиметь, а когда это не удается, то решают, что ты достойна стать их супругой. А уж потом они имеют тебя за милую душу, пока ты не превращаешься в развалину с дюжиной детей на руках. А когда им это надоедает, они начинают проводить ночи на сеновале или у городской любовницы.

Она немного помолчала.

— Это и было твоим представлением о любви?

— Не совсем. Я читала романы и искренне мечтала о том дне, когда ко мне явится прекрасный принц. Просто я не представляла себе, на кого он должен быть похож. Возможно, мне следовало бы сбежать с первым мальчишкой, в которого я влюбилась.

— Благодарение Ирису, ты этого не сделала, — заметил я.

— Бедный мальчик! — продолжала Маран, не обращая внимания на мои слова. — Он был сыном первого конюха отца. Я до сих пор помню его улыбку и его кудрявые волосы. У него были зеленые глаза, и от него замечательно пахло лошадьми. В то время я наполовину влюбилась в лошадей, — пояснила она. — Иногда мне хотелось стать лошадью, и если бы я не смогла найти себе кентавра, то согласилась бы жить с человеком, который просто любит лошадей.

— Что же случилось потом?

— Моя мать узнала об этом, и через день всю его семью выслали из поместья. Позже, после замужества, я пыталась узнать, куда именно. Я смогла выяснить, что его семья переехала в Никею, но не более того.

Маран внимательно посмотрела на меня.

— Ты не возражаешь, что я тебе об этом рассказываю? Никто, кроме Амиэль, не слышал мою глупую маленькую историю.

— С какой стати я буду возражать? — удивился я. — Неужели я стану ревновать тебя к детскому увлечению?

— Почему бы и нет? — к ней моментально вернулось хорошее настроение. — Я, например, ревную тебя к каждой женщине, которую ты знал.

— Но я никого не знал! — фальшиво-благочестивым тоном возразил я. — До встречи с тобой я был совершенным девственником.

— Ну, конечно, — Маран снова задумалась. — Наверное, в девичестве я была похожа на куклу. Все одевали меня так, как им хотелось, показывали меня там и тут, но мои собственные желания не имели никакого значения. Отец хотел, чтобы я выглядела так, мать хотела, чтобы я вела себя этак, и никто не спрашивал, чего же хочет Маран. Ни тогда, ни сейчас.

Мне было холодно... и одиноко. У меня не было настоящих друзей, с которыми я могла бы играть. Когда я была очень маленькой, мне разрешали возиться с детьми наших слуг или рабов, но я быстро обнаружила, что они всегда делали меня главной, в какую бы игру мы не играли, и старались во всем потакать мне. Потом, когда я выросла, вокруг меня образовалась пустота, хотя примерно раз в месяц мы навещали какую-нибудь другую аристократическую семью, и у меня появлялась возможность поиграть с их детьми... если там были дети.

Она с затаенной тоской посмотрела на меня.

— Как бы мне хотелось быть больше похожей на тебя!

Я немного рассказал ей о детстве, проведенном в Симабу, и о моей любви к одиноким блужданиям в джунглях.

— Поэтому я читала все, что мне попадалось под руку, — продолжала Маран. — Особенно о городах, и мечтала о том дне, когда я смогу приехать в Никею. Помню, однажды я прочла поэму о человеке родом из дремучего леса, и хотя город впоследствии стал его домом, холод этих лесов остался с ним до самой смерти. Мне казалось, что этот человек такой же, как я.

— Я во всеуслышание заявляю, что в вас нет ничего холодного, графиня.

Неуклюжая шутка достигла цели: Маран улыбнулась.

— Знаешь, я и не думала, что когда-нибудь выйду замуж, — сказала она. — Но это случилось.

— Чем ты хотела заниматься?

— Только не смейся. Одно время мне хотелось стать куртизанкой. Я буду молодой, красивой, и все мои благородные любовники будут платить огромные суммы золотом за ночь в моей постели. Им захочется бросить своих уродливых жен, а я буду смеяться над ними и ускользать от них, как вода между пальцами.

— Очень хорошо, что ты не стала куртизанкой, — серьезно заметил я. — Иначе ты бы обнаружила, что большинство клиентов борделей — жирные, старые и немытые скоты, склонные к разным извращениям.

Она посмотрела на меня с необычно жестким выражением лица, и мне пришлось извиняться.

— Не обращай внимания, — отмахнулась Маран. — Я просто подумала о чем-то... о чем-то не очень приятном. В общем, когда я поняла, что мне не суждено стать куртизанкой, то я решила, что стану просвещенной дамой, помогающей философам и правителям принимать мудрые решения.

Поэтому я и устроила у себя философский салон. Наверное, я пыталась дать хоть что-нибудь той одинокой маленькой девочке, которой больше не существует.

Маран отвернулась, но я заметил слезы в ее глазах. Я потянулся к ее руке, но она отодвинулась от меня.

— А потом я стала девушкой, и начался период ухаживания. Один юноша мне нравился: он всегда смешил меня, и я с нетерпением ожидала его визитов. Он происходил из достаточно благородного клана, но его семья не имела большого состояния, и вскоре он тоже куда-то исчез. Один из моих братьев потом сообщил мне, что его отцу заплатили приличную сумму с тем условием, чтобы молодой человек больше не появлялся в нашем доме. Теперь понимаешь, каково мне было?

На этот раз она позволила мне взять ее за руку.

— Когда мне исполнилось шестнадцать, весь мир словно ошалел. Начались балы, прогулки верхом и званые вечера. У меня совсем не оставалось времени побыть наедине с собой.

Возможно, такая жизнь и нравилась бы мне, если бы я не понимала, что все это делается лишь с одной целью: выдать меня замуж за самого подходящего жениха, которого смогут найти мои родители. Подходящего для них, разумеется.

Так продолжалось около года, а потом мой отец привел домой Эрнада, лорда Лаведана. Мне показалось, кто мать лопнет от радости: человек, занимавший «надлежащее положение» наконец-то сделал предложение ее единственной дочери!

Все блестящие молодые люди, увивавшиеся вокруг меня, каким-то образом узнали, что игра закончена, и моментально нашли себе других красавиц, вокруг которых они могли порхать в свое удовольствие.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});