Я буду ждать тебя (СИ) - Шевченко Юлия

— Зачем мне вам отвечать, раз вы наверняка в курсе всех событий, Андрей Борисович? — зеркально повторяю его позу, только вот облокачиваюсь на стену, около которой стоит стол с медицинскими принадлежностями. — Врать я вам не собираюсь, — пожимаю плечами, — к тому же это бесполезно. Не имеет никакого смысла, так как с Кристиной я хочу расстаться, — вот и все.

Произнес тут самую фразу, что ему так сильно хотелось когда-то услышать. Да только вот все также у него улыбка шакала.

— Что же вы не радуетесь, мистер Князев? — веселье завладевает всеми внутренностями. — Вы же так хотели от грязного «рабочего класса» избавиться и познакомить дочь с более достойным ее человеком. Так теперь у вас появилась эта возможность.

— Я передумал, Парфенов, — с пренебрежением произносит мою фамилию, скрепя зубами. Сейчас он точно способен в глотку вцепиться и подобно дикому зверю разорвать ее к чертовой матери. — Планы на твой счет меняются.

— Что ты имеешь в виду? — неосознанно на «ты» перехожу, ведь выказывать дань уважения этому мерзавцу, совсем не хочется. Лучше уж врезать по наглой, ухмыляющейся роже. Да, замараю руки, но зато легче хоть немного станет.

— Я не имею ничего против вашей свадьбы с Кристиной, сынок, — а как искренне произнес последнее слово, аж противно стало. Еще и руки протягивает для крепких объятий, словно он и правда в семью меня приглашает с превеликим удовольствием.

Нееет, это какой-то розыгрыш. Явно он решил напоследок злостно пошутить надо мной. Тут по-любому камеры установлены, через минуту точно выскочат представители юмористической передачи, чтобы вместе со зрителями посмеяться над моим недоуменным лицом. На полном серьезе все это говорить Андрей Борисович не может, он просто шутит… Или же нет? С некоторой опаской, а-то он и правда бросится обнимать, поглядываю на широко улыбающегося мужчину, твердого в своих намерениях по поводу женитьбы на Кристине.

— Очень смешно, Андрей Борисович, — пытаюсь его обойти, но он не дает этого сделать, загораживает выход из палаты. — Мне нужно с Кристиной поговорить, так как у наших отношений нет никакого будущего.

— Послушай сюда, щенок, — вот теперь узнаю в этом добряке «старого, доброго» Князева-старшего. — Ты не посмеешь с моей дочерью так поступить, — ощутимо так за плечо хватает, словно у него мертвая хватка. — Если хоть заикнешься о расставании, я тебя уничтожу. Сотру с лица земли.

Какие очередные пустые угрозы от вроде бы всевластного политика, постоянно замешенного в скандалах с очередной молоденькой девушкой. Мысленно прикладываю ладонь ко рту и сладко зеваю, ведь он способен усыпить якобы приводящими в ужас словами. Как говорится, я хомячков не боюсь. Тем более несостоявшегося тестя. Не так страшен черт. Придумал бы вот что-нибудь новенькое, а-то одно и то же из раза в раз. Скучно, господин Князев. Очень скучно.

— Ты мне это постоянно говоришь, — скидываю его руку с плеча, так как он вполне может яд пустить по венам, чтобы как следует помучился. — У меня уже иммунитет выработался на твои угрозы, — обхожу его, дотрагиваюсь до ручки двери с намерением ее открыть и тут же замираю, услышав его слова.

— Парень, причинивший зло твоей девке, недавно на свободу вышел, — как гром среди ясного неба. — И по слухам, он сейчас в Париж перебрался, ведь тут у него родственники живут. А может он просто… — небольшая, мать ее, пауза, действующая на нерв, — хочет еще раз с мадемуазель Зотовой повидаться, — сам не замечаю, как со всей силы сжимаю ручку двери. Костяшки на руках белеют, зубы скрипят, а внутри, словно адский огонь горит. Внутренний зверь готов всех на своем пути уничтожить.

Сделав глубокий вздох, поворачиваюсь лицом к Князеву, похожему сейчас на Джокера, только без соответствующего грима. Такая же широкая улыбка, что наводила ужас на жителей города Готем. Мне еще сильнее сейчас хочется подправить его чертову физиономию. Челюсть явно ему не дорога, за свои деньги новую может вставить. Причем не один раз. Но пока что рассматриваю, как следует его лицо, выявляю признаки блефа, так как папаша является заядлым игроком в покер. Выигрывает там достаточно кругленькие суммы, умея правильно себя подать.

— Я сейчас в шаге от того, чтобы набить твою морду, превратив в кровавое месиво, — честно говорю, от чего мерзавец смеется, запрокинув голову назад.

— Это так-то ты обращаешься с будущим тестем, да? — делает обиженное лицо, как маленький ребенок, у которого украли конфетку прямо на детской площадке.

— Ты мне не тесть, — указываю на него пальцев, — и никогда им не будешь. Я расстаюсь с Кристиной, — категорично, даже немного повысив голос. Вдруг он глуховат стал на одно ухо? — Нам оказалось не по пути с твоей дочерью.

— Вот значит как, да? — молча, киваю, снова намереваясь выйти из палаты. Мне осточертело тут находиться. Стены больницы давят на меня, а все эти запахи вызывают неприятные ощущения. — Ты же раньше на амбразуру готов был прыгнуть ради нее, а сейчас даешь заднюю. Довел Кристину до такого состояния и уходишь, да? Этого никогда не будет! Мы все выйдем отсюда как большая и дружная семья, Артур. Перед журналистами вы покажитесь, как жених и невеста, чтобы весь мир об этом узнал. Иначе твоя милая Видана точно не спасется из автомобильной аварии. В прошлый раз же промахнулись.

Все происходит как в замедленной съемке и как будто бы со стороны. Вот я вроде как стою на месте, прожигая убийственным взглядом Князева-старшего, а уже в другое мгновение наношу ему точный удар в лицо, пустив кровь с первого раза. Потом еще один и еще. Просто не разбираю, не понимаю, что именно творю. Даже не чувствую боли в правом боку и животе, являющихся ответкой Андрея Борисовича. Лишь только когда кто-то хватает меня сзади за руку и крепко удерживает, прихожу в себя и оглядываюсь вокруг.

Мы с мерзавцем устроили драку прямо в больнице, покалечили друг друга знатно, кричали так сильно, что к нам медбратья прибежали и оттащили друг от друга. Вот теперь ощущаю удары Князева на себе. Он смог и мне вред причинить. Хотя я поступил гораздо хуже. Не меня же сейчас кладут на кровать, чтобы осмотреть повреждения. Знатно отделал ублюдка. Ну и поделом ему. Не будет шантажировать и угрожать.

— Что тут происходит? — уфф, вот только верещаний Вероники Юрьевной для полного счастья и не хватало. Сидела бы себе на месте и ждала появление мужа. Нет, ей приспичило тут появиться, расширив от ужаса глаза и приложив ладони к лицу. — Андрей? — подбегает к мужу, взяв его руку, словно бы он умирает, и она его больше никогда не увидит.

Как же тошно от их показушных чувств. От презрения к ним есть желание плюнуть на землю, показав им, что они жалкие и никчемные людишки. Да все вокруг знают про измены Князева, про его моделек в номерах отелей, про скандалы, связанные с деньгами, которые хотят получить его пассии. Но ведь он политик, богатый человек, а значит все ему с рук сходит, на все глаза закрывают. Даже собственная жена показывает себя такой милой с ним и влюбленной при всем честном народе, как будто они идеальная пара из какого-нибудь черно-белого фильма, где приторной сладостью так и веет за версту. Все эти поцелуи, объятья, постоянное присутствие на приемах — вызывает умиление лишь у тех, кто не пользуется Интернетом и не знает, обо всяких интрижках мужа и путешествиях жены.

— Молодой человек, может, потрудитесь рассказать, что здесь произошло?

Снова эта медсестра, что была вначале так неприветлива ко мне на входе. Появилась, как черт из табакерки. Насупленный вид, сведенные вместе брови, сжатые в тонкую линию губы. Она словно бы владелицей клиники себя возомнила. По крайней мере, так внешне кажется. Голову же вверх задрала, как будто перед ней какие-то холопы находятся. Еще и требует немедленного ответа. Я же не собираюсь ничего ей говорить. Вместо этого беру со столика ватный тампон и прикладываю к разбитой губе. Ох, немного щиплет, но это терпимо. Главное, небольшое кровотечение остановить. А вот живот и бок стояло бы осмотреть, но где-нибудь подальше от Князевых.