Джон Картер – марсианин - Эдгар Райс Берроуз

притянула меня к себе и поцеловала.

– Иди, Джон Картер! Там наш сын и солдаты Гелиума сражаются за меня. Где они, там должен быть и ты. Мне не следует думать о себе. Спрячь меня в пещеру и иди.

Я повел ее к двери, через которую вошел из нижнего коридора. Здесь прижал ее к себе и, хотя сердце мое разрывалось, полное мрачных предчувствий, еще раз крепко поцеловал и закрыл за ней дверь.

Без дальнейших колебаний бросился я из комнаты туда, откуда доносился грохот сражения. Едва пробежал я шесть комнат, как угодил в битву. Чернокожие столпились у входа в большой зал и старались преградить путь отряду красных людей во внутренние пределы храма.

Выйдя изнутри, я оказался у них в тылу и, не думая о численности врагов и о безрассудной своей отваге, быстро перебежал комнату и набросился с мечом на их задние ряды.

– За Гелиум! – крикнул я громко, нанося первый удар, а затем на пораженных воинов как дождь посыпались удар за ударом. Звук моего голоса поднял боевой дух красных, и с криками: «Джон Картер! Джон Картер!» – они так успешно усилили свой натиск, что, прежде чем чернокожие смогли оправиться от замешательства, их ряды были прорваны, и красные люди ворвались в зал.

Сражение, происходящее там, достойно быть запечатленным на скрижалях барсумской истории. Пятьсот человек бились здесь, красные против черных. Никто не просил пощады, и никто не давал ее.

Я думаю, все понимали, что от исхода этого боя будет зависеть положение обеих рас на Барсуме. Это была борьба между старым и новым миром, но я ни разу не усомнился в ее исходе. Я сражался за торжество красных людей Барсума и за полное освобождение от рабства безобразного суеверия.

Пол был залит кровью и так завален убитыми, что приходилось становиться на трупы, чтобы продолжать бой. В разгаре борьбы мне пришлось повернуться к большим окнам, выходящим в сады Иссы, и я затрепетал от радости.

– Взгляните, перворожденные! – вскричал я торжествующе. – Взгляните!

На минуту бой прекратился. Все глаза обратились туда, куда я указывал, и перворожденные увидели картину, которая, вероятно, показалась им плодом дикой фантазии.

Поперек сада, от края до края, стояли колеблющиеся ряды чернокожих, которых теснила огромная орда зеленых воинов верхом на могучих тотах. В это время один тарк вырвался вперед из задних рядов и громко отдал какой-то приказ своему устрашающему легиону.

Это был Тарс Таркас, джеддак Тарка. Он взял наперевес свое огромное сорокафутовое копье, и воины его сделали то же. Тогда мы поняли значение его команды. Всего несколько саженей отделяло теперь зеленых воинов от черных рядов. Еще одно слово великого тарка – и с диким боевым кличем кочевников зеленые воины бросились в атаку. С минуту перворожденные выдерживали натиск, но только с минуту, а затем страшные звери со своими не менее страшными всадниками промчались сквозь ряды.

За ними следовали пешие отряды красных людей. Зеленые воины оцепили храм, а красные вошли внутрь его. Мы обернулись, чтобы продолжать бой, но врага больше не было. Чернокожие скрылись!

Моя первая мысль была о Дее Торис. Я закричал Карторису, что обнаружил его мать, и бросился к комнате, где ее оставил. Карторис следовал за мной. За нами шли те воины из нашего маленького отряда, кто уцелел после кровавого боя.

Как только я вошел в комнату, сразу увидел, что кто-то был здесь после меня. Шелковая накидка лежала на полу. Ее раньше здесь не было. Тут же валялись кинжал и украшения, как будто их сорвали во время борьбы. Но хуже всего было то, что дверь, которая вела в подвал, куда я спрятал Дею Торис, была открыта.

Одним прыжком очутился я возле двери и бросился в коридор. Дея Торис исчезла! Несколько раз звал я ее по имени, но ответа не было. Думаю, что в эту минуту я был близок к сумасшествию. Я не помню, что говорил, что делал, но знаю, что мной овладела безудержная ярость.

– Исса! – завопил я. – Исса! Где Исса? Обыщите храм и найдите ее, но пусть никто не тронет, кроме Джона Картера. Карторис, где помещение Иссы?

– Сюда! – крикнул юноша и бросился сломя голову к центру храма. Он летел, но и я не отставал и даже торопил его.

Наконец мы подбежали к большой резной двери и через секунду очутились в обширном зале. Здесь я увидел сцену, свидетелем которой мне однажды уже пришлось быть. Я увидел трон Иссы, окруженный рабами и рядами солдат.

Мы так быстро набросились на них, что не дали возможности опомниться. Одним ударом я сразу сразил двух солдат в переднем ряду, тяжестью своего тела пробился сквозь два оставшихся ряда и вскочил на возвышение с резным троном.

Отвратительная старуха, дрожа от страха, пыталась ускользнуть в потайной ход, но на этот раз я не дал себя одурачить и успел схватить ее за руку. Стража приготовилась ринуться на меня со всех сторон, но, выхватив кинжал, я приставил его к мерзкой старушонке и приказал им остановиться.

– Стойте! – закричал я. – Стойте! Или мой кинжал пронзит сердце Иссы!

Они остановились в нерешительности. В это время из внешнего коридора вслед за моим маленьким отрядом в тронный зал ворвались тысячи воинов во главе с Кантосом Каном, Хором Вастусом и Ксодаром.

– Где Дея Торис? – закричал я Иссе.

Ее глаза дико блуждали по залу. Я думаю, она не сразу поняла истинное положение вещей – не могла осознать, что ее храм пал под натиском людей из внешнего мира. Когда наконец она осознала это, то увидела, что для нее это означает потерю власти, унижение, разоблачение обмана, в котором она так долго держала свой народ.

Она не могла поверить реальности картины, стоящей у нее перед глазами, когда к ней подошел великий священнослужитель, ее первый министр и высшее лицо в государстве.

– Исса, богиня смерти и вечной жизни! – воскликнул он. – Восстань в могуществе своего справедливого гнева и одним мановением всемогущей руки порази насмерть этих богохульников! Не дай спастись ни одному! Лучезарная Исса, твой народ уповает на тебя. Дочь меньшей луны, ты одна всемогуща! Ты одна можешь спасти нас. Мы ждем твоей воли. Порази их!

И тут она сошла с ума. В моих руках извивалась жалкая безумная женщина. Она визжала и лепетала бессвязные слова. Она кусалась и царапалась в бессильной ярости и хохотала зловещим страшным смехом, от звука которого стыла кровь. Рабыни в ужасе закричали и отшатнулись. Она хотела прыгнуть за ними, скрежетала