Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце концов оказывается, что автор «Таинственного незнакомца» превосходно помнит о необходимости преодоления общественного зла. Ведь существует же в мире оружие для борьбы с несправедливостью. «При всей своей нищете люди владеют одним бесспорно могучим оружием. Это — смех. Сила, деньги, доводы, мольбы, настойчивость — все это может оказаться небесполезным в борьбе с властвующей над вами гигантской ложью. На протяжении столетий вам, быть может, удастся чуть-чуть расшатать, чуть-чуть ослабить ее. Однако подорвать ее до самых корней, разнести в прах вы сможете лишь при помощи смеха. Перед смехом ничто не устоит. Вы постоянно пытаетесь бороться то тем, то другим способом, почему же не прибегаете вы к этому оружию? Зачем вы даете ему ржаветь? Способны ли вы воспользоваться этим оружием по-настоящему — не поодиночке, а сразу, все вместе? Нет. У вас не хватит на это ни здравого смысла, ни отваги».
Человечество, конечно, обладало тогда и разумом и смелостью, необходимыми для борьбы с общественным злом. Борьба эта в условиях империализма ширилась и углублялась. Об этом свидетельствовало, в частности, собственное творчество писателя-демократа.
«Я — антиимпериалист»
Как же применял в эти годы Твен свое мощное оружие, оружие смеха?
Не только повесть «Таинственный незнакомец», но и некоторые иные твеновские произведения тех лет остались неопубликованными до конца дней писателя. Но как раз на рубеже двадцатого столетия Твен начал выступать перед народом Америки в новом обличии — как трибун, как активный противник империализма. Писатель, который так часто весьма критически отзывался о природных качествах человека и утверждал, что американцам совершенно чужда борьба за высокие цели, сам смело бросается в бой с темными силами в родной стране.
Знаменательно, что в своих антиимпериалистических речах, афоризмах и памфлетах Твен громит не человека вообще, не «род людской», а конкретных недругов народа. Он ясно видит уязвимость злодеев и не дает им спуску. Его антиимпериалистические произведения были созданы не во имя ненависти и презрения к человеку, а во имя любви к нему.
Когда после длительного пребывания в Европе Твен осенью 1900 года вернулся в США, он заявил репортерам, что в свое время уехал из Америки «убежденным империалистом», но с тех пор «многое продумал… И вот я — антиимпериалист». Писатель находился под сильным впечатлением новых злодеяний империалистических держав. Как раз накануне его приезда в Америку карательная армия, состоявшая из войск нескольких «христианских» государств, подошла к Пекину, чтобы отомстить китайцам за антиимпериалистическое народное восстание, которое печать обычно называла «боксерским восстанием».
В ноябре 1900 года Твен произнес публичную речь, в которой объявил о своей солидарности с «боксерами» — китайскими борцами против иностранных захватчиков. «Боксер» — патриот, — сказал Твен, — он единственный патриот в Китае, и я желаю ему успеха».
Это была речь в защиту справедливости, элементарной справедливости, как ее понимает рядовой фермер, как ее понимает Гекльберри Финн.
Последовал ряд новых выступлений. Твен бичевал действия американских захватчиков за рубежами страны и одновременно начал кампанию против растленных политических заправил Нью-Йорка. Американские газеты почувствовали, что с Твеном «что-то произошло», что он изменился.
Выражаясь словами одной провинциальной газеты, «добродушный юморист недавнего прошлого превратился в энергичного поборника реформ, странствующего рыцаря».
Есть десятки и сотни высказываний Твена, относящихся к разным периодам его творческой деятельности, в которых достаточно ясно выражено резко критическое отношение писателя к американским буржуазным политикам, к печати, богачам. Он писал, например: «…в нашей стране имеются законодательные органы, для подкупа которых установлена самая высокая в мире такса». Для него конгресс США — сборище «невежд и мошенников». «Год назад я был добродетельным человеком, — лукаво заметил писатель, — а теперь, когда я столкнулся с нью-йоркскими нравами, у меня осталось не больше совести, чем у миллионера».
В начале XX столетия Твен уже не просто высмеивает стяжателей и политиканов. Он предает анафеме империалистическую политику, политику порабощения народов, политику ограбления целых стран, уничтожения множества людей.
В канун нового, 1901 года в одной нью-йоркской газете появилось твеновское «Приветствие от XIX века XX веку». «Я приношу тебе, — говорит писатель, обращаясь к новому столетию, — семью христианских держав, которая возвращается испачканной, замаранной и обесчещенной из своих пиратских налетов на Кьяо-Чао, Маньчжурию, Южную Африку и Филиппины. Ее душа полна подлости, карманы полны наживы, рот полон святошеских лицемерных слов. Дай ей мыло и полотенце, но спрячь зеркало».
Это «приветствие» было перепечатано на специальных карточках Антиимпериалистической лигой Новой Англии.
Узнав, что американские миссионеры в Китае проявляют не меньше жестокости и жадности, нежели захватчики в военной форме, Твен в начале 1901 года написал памфлет «Человеку, Ходящему во Тьме» — одно из величайших произведений американской социальной сатиры.
Писателя бесят декларации миссионеров о том, что они приносят колониальным народам, людям, «Ходящим во Тьме», «Дары Цивилизации»: любовь, справедливость, христианские чувства, свободу, милосердие, просвещение. Он срывает маски с проводников империалистической политики в колониях и полуколониях, угнетателей туземцев, кровавых лицемеров и противопоставляет видимости «подлинную суть».
Что такое на самом деле «Дары Цивилизации»? — вопрошает писатель-демократ. Его ответ на этот вопрос содержится в словах, едкая двусмысленность которых порождает поистине блестящий сатирический эффект. «Будем ли мы, — говорит Твен, — по-прежнему осчастливливать нашей Цивилизацией народы, Ходящие во Тьме, или дадим этим несчастным передохнуть? Будем мы и в новом веке оглушать мир нашей привычной святошеской трескотней или отрезвимся и сперва поразмыслим? Не благоразумнее ли собрать все орудия нашей Цивилизации и выяснить, сколько осталось на руках товаров в виде Стеклянных Бус и Богословия, Пулеметов и Молитвенников, Виски и Факелов Прогресса и Просвещения (патентованных, автоматических, годных при случае для поджога деревень), а затем подвести баланс и подсчитать прибыли и убытки, чтобы решить уже с толком, продолжать ли эту коммерцию, или лучше распродать имущество и на выручку от продажи затеять новое дело под маркой Цивилизации?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Из записных книжек 1865—1905 - Марк Твен - Биографии и Мемуары
- Крупицы благодарности. Fragmenta gratitudinis. Сборник воспоминаний об отце Октавио Вильчесе-Ландине (SJ) - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары
- Харьков – проклятое место Красной Армии - Ричард Португальский - Биографии и Мемуары
- Уорхол - Мишель Нюридсани - Биографии и Мемуары / Кино / Прочее / Театр
- Александр III - Иван Тургенев - Биографии и Мемуары
- Подводник №1 Александр Маринеско. Документальный портрет. 1941–1945 - Александр Свисюк - Биографии и Мемуары
- За столом с Пушкиным. Чем угощали великого поэта. Любимые блюда, воспетые в стихах, высмеянные в письмах и эпиграммах. Русская кухня первой половины XIX века - Елена Владимировна Первушина - Биографии и Мемуары / Кулинария
- Споры по существу - Вячеслав Демидов - Биографии и Мемуары
- Полководцы Святой Руси - Дмитрий Михайлович Володихин - Биографии и Мемуары / История