Охота на пиранью - Александр Бушков

– Что морщишься, полковник? Непривычно? Зато ни одна собака не узнает. Добавить очечки с простыми стеклами, помаду сменить – и можно идти в ментовку, секретаршей на работу проситься...

Появившийся через часок Карабас еще с порога начал коситься на Мазура как-то странно, обойдя его бочком, направился к Кресту, поманил в другую комнату. Вскоре выскочил оттуда, и, столь же загадочно глядя на Мазура, показал большим пальцем за спину:

– Иди, с шефом побазарь.

– Ну, ты даешь, полковник... – усмехнулся Крест, едва Мазур вошел и прикрыл за собой дверь. – Еще и опера пришил?

– Дошел, значит, слушок... – сказал Мазур, присаживаясь. – Он что, со своим Гошей виделся?

– Ага. Ментовка стоит на ушах... Очень им не нравится, что шлепнули их бравого инспектора. Так и роют землю носом. Вот под это Дракон и попал, под чрезвычайные меры и боевой азарт... – он небрежно перекрестился. – Амбец Дракону. Точно, вы там слышали, как его мочили. Он палить начал, естественно, менты по нему сгоряча из автомата вмазали – и в «луноход» грузили уже коченелого. Одной заботой меньше. А одной больше...

– Что, не нравлюсь я тебе теперь? – как мог небрежнее спросил Мазур. – Ты смотри – бачили очи, шо куповалы... Я ведь теленочком не прикидывался.

– Да кто говорит... Просто задачка усложняется. Я тебя хотел, очки нацепив, свозить осмотреться по той улочке, а теперь не рискну. Придется тут торчать до упора.

– Ничего, я планчик хорошо запомнил.

– Планчик... Потом гадай, как оно на натуре повернется... Ты смекаешь, что самое паршивое? Могут брякнуть по всей линии и пустить в губернский розыск.

– А что это усложняет? – пожал плечами Мазур.

– Да не то чтобы многое... Просто неприятно. Ты, кстати, его в самом деле шлепнул или это опять твои таежные друзья так пошутили?

– Они, – сказал Мазур. – Незачем мне его шлепать было, он для меня как свет в окне... был. Гоша твой не сопоставит?

– Примем меры... – рассеянно отозвался Крест. – Стекла тебе наденем, Надька прическу новую состроит... – Он распахнул дверь. – Карабас! Заходь. И рассказывай поподробнее.

– Гоша говорит, у них есть свидетель. Одежду описывает – в точности та, что на них была, когда я их встретил. Девочка: глаза голубые, коса длинная, светлая, и про наколочку упомянул, – он глянул на Мазура с некоторым почтением. – Тебя срисовали чуток потуманнее – ну там, высокий, волосы темные, длинноватые, глаза серые... а вот наколочки твои перечислены все до одной.

– С-суки... – бросил Мазур, обращаясь к одному Кресту. – Я, когда там был, не расстегивался, так что ни солнца, ни черепушки никакой посторонний свидетель узреть не мог. А у нее коса – да вообще волосы – была под платком... – Повернулся к Карабасу. – Ты их в горотделе всех знаешь?

– А тебя кто интересует?

– Майор. Плечистый такой, будка сытая, нос тяжелый, можно сказать – орлиный, глаза темные...

– Ботва есть?

– Нет, гладко выбрит.

– Завражнов, – уверенно сказал Карабас. – Замначальника горотдела. Майоров у них всего три, только Ванин курносый, а Лопарева я утром видел, при усах был, как обычно... Точно, Завражнов, некому больше.

– Запомню я это имечко... – сказал Мазур.

– Возьми деньги у Надюшки, – повернулся Крест к Карабасу. – Сгоняешь в темпе, купишь ему шмотки. А все, в чем они сюда пришли, – в узел и на свалку, да подальше, на ту, что у нефтебазы, туда сто лет никто не сунется... – Обошел вокруг Мазура, словно вокруг скульптуры в музее. – Точно, волосы чуть подкрасить, а прическу сделать, чтобы волной над лобешником выгибались, хорошо изменит карточку... Какую бы тебе фамилию сочинить?

– Карпсатов, – сказал Мазур. – Ну-ка, повтори.

– Карп... Карпат... ты смотри, полковник, сечешь...

– А ты думал, один умеешь ребусы рисовать? – хмыкнул Мазур.

– Ну что ты... – Крест почти танцевальным шагом, качаясь с пятки на носок, прошел в дальний конец комнаты, обернулся с ухмылкой. Поднял в обеих руках черные ТТ глушителями вверх. – А вот так умеешь? Который твой? Ну, лови любой... – и кинул один Мазуру. – Я ж с тобой честно играю... только не забывай, кто тут банкует.

– Не забуду. – Мазур поймал пушку на лету, левой рукой провел по талии. Пистолета за поясом, конечно, не было. – Когда успел?

– А мимоходом, – блеснул зубами Крест.

Ближе к ночи Карабас смылся, предварительно пошептавшись с Крестом.

– Пошел по телкам, бычок стоялый, – небрежно прокомментировал Крест.

– А не боишься, что они с братом Гошей планчик получше твоего разработают? – с подначкой спросил Мазур.

– Не боюсь, ты знаешь. Они все свои планы вынуждены будут к моему подстраивать, а это две большие разницы.

На ночь Мазуру с Ольгой постелили в выбранной им самим комнате – той, что ближе к двери. Он ее выбрал чисто автоматически потому, что окна выходили во двор, на лабиринт гаражей и сараюшек. Креста он уже не опасался совершенно – если бы хотел, мог давно положить из второго ствола, припрятанного так, что Мазур его при беглом обыске не нашел. Правда, это еще не означало, что охотник за загадочным кладом намерен, как и обещал, сесть в поезд вместе с Мазуром, так что расслабляться рано...

Пистолет он сунул под подушку, а одежду положил так, чтобы моментально в нее впрыгнуть при тревоге. В первые часы его немного нервировал вой сирен, то и дело раздававшийся у горотдела, до которого и было-то полминуты ходу. Потом как-то свыкся.

Уснуть он не мог долго. За тонкой дощатой стеной, у Креста, раздавался шепот – сначала деловой, тихий, потом погромче и веселее, после недвусмысленной возни долго поскрипывал диван и слышались стоны-вздохи. Судя по всему, Крест тоже уже не опасался со стороны Мазура какого-то подвоха – и парочка охотников за сокровищами без особого стеснения развлекалась вовсю, по звукам уже не определить было, что они там вытворяют, ради приличия Надя пару раз урезонивала напарника, ссылаясь на соседей за стеной, но все начиналось сначала. Когда они угомонились, был уже третий час ночи, но Мазур не торопился засыпать, лежал на спине, глядя на бледную полоску меж плотно задернутыми шторами – свет фонаря во дворе, – и ни о чем особенном не думал. Отметил лишь, что Крест недурно подобрал путь отхода: Аннинск уже не принадлежит Шантарской губернии, подсознательно числится как бы чужой территорией – если повезет, и Прохоровы ребятки прохлопают этот вариант...

Ольга пошевелилась, положила голову ему на плечо – от ее волос еще попахивало хной. Мазур решил поначалу, что это она во сне, но тут же почувствовал, как ее пальцы с явным намеком поглаживают его бедро.

– Спи, малыш, – шепнул он, не поворачивая головы.

Но она прижималась все теснее, пальцы действовали вовсе уж недвусмысленно – и впервые за все время, что Мазур ее знал, это у него не вызвало ровным счетом никакой реакции, прежде прямо-таки взрывоподобной. Понемногу и она начала что-то соображать, прошептала с нескрываемой обидой:

– Брезгаешь?

– Глупости, – шепнул он без особой уверенности.

Он сам толком не описал бы, что с ним происходит. Он любил ее, но забыть ничего не мог, и в мешанине чувств все же главенствовала над всем остальным оскорбленная мужская гордость, все то же пещерное, поднимавшееся из глубин души...

Ольга отвернулась, резко перекатилась на левый бок.

– Малыш... – Мазур попробовал тронуть ее за плечо.

Она яростно отмахнулась локтем, не оборачиваясь. Бесполезно, это надолго... Мысленно плюнув, Мазур сунул сигарету в рот и в который уж раз попытался лениво угадать, что им завтра предстоит отвоевывать.

* * *

...Утром Карабас, явившись в самом прекрасном расположении духа, приволок старенький фотоувеличитель и картонную коробку с прочими принадлежностями. Надя сфотографировала и Карабаса в том числе – Мазур было удивился сначала, но тут же понял: предназначенного на заклание не стоит пугать раньше времени. Вновь ворохнулись подозрения, и расстаться с ними было трудненько.

Отпечатав снимки, Надя забрала у него милицейское удостоверение и надолго заперлась в дальней комнате, прихватив тот самый наборчик, смахивающий на арсенал ювелира и напомнив категорически, чтобы никто и носа не совал, «не вздумал сопеть над душой».

Делать было решительно нечего. Ольга, определенно дувшаяся, сразу после завтрака завалилась спать, зевавший Карабас ушел в другую комнату и последовал ее примеру. Мазур с Крестом часа два играли в шахматы, поставив вместо недостающих фигур два пистолетных патрона, рублевую монету и пробку от «фанты». Довольно быстро Мазур понял, что столкнулся с достойным противником, и заиграл всерьез, – но все равно не получилось ни решающей победы, ни решающего поражения, достойная боевая ничья.

Маясь бездельем, тщательно разобрали и смазали пистолеты. Посидели на кухне над планом, разбирая варианты атаки. Очень быстро Мазур понял, что Крест в армии никогда не служил, вся его изобретательность и ум д р у г о г о происхождения... А впрочем, это ничего не меняло.