Принцесса крови - Дмитрий Агалаков

— О его освобождении ходатайствовал сам Филипп Бургундский, — говорил Жанне Бертран де Пуланжи, — у которого монсеньер Ла Тремуй тогда был в услужении. — Тон рыцаря был насмешливым, и это понятно. — Будущий первый министр Карла Седьмого был так напуган пленом, что каждый день благодарил кровожадного разбойника, гори он в аду, за хорошее с ним обхождение, да-да, — кивал он, ловя удивленные взгляды девушки, — а его супруге Угетт де Корволь дарил подарки, которые привозили во владения Грессара слуги Ла Тремуя. — Бертран де Пуланжи сдержанно хохотнул. — Отпустив герцога, получив за него выкуп, этот мерзавец Грессар потребовал от монсеньера Ла Тремуя бумагу, в которой тот письменно снимал с бандита всю вину и закреплял свое слово гербовой печатью!

— Да ведь он — трус, этот ваш Ла Тремуй! — воскликнула Жанна.

— Молва утверждает, что монсеньер Ла Тремуй осторожен, — уточнил рыцарь. — А что нам скажет уважаемый Колле де Вьенн?

Пока Бертран де Пуланжи рассказывал Жанне о мытарствах Ла Тремуя в плену Перине Грессара, королевский гонец Колле де Вьенн только улыбался. Сам он вряд ли бы стал так пренебрежительно отзываться о первом министре.

— Скажу, что монсеньер Ла Тремуй и впрямь осторожен, равно как и мудр, — откликнулся гонец. — За что его и ценит государь.

Теперь пришла очередь улыбнуться Бертрану де Пуланжи. Он служил верой и правдой Роберу де Бодрикуру, а значит был в лагере Рене Анжуйского и Иоланды Арагонской, которая ненавидела бретонского герцога, на что у нее были все основания.

Но до Перине Грессара все же было далековато. Зато попасть в лапы к бургундским разбойникам, на той дороге, которую они выбрали, было куда проще. Правда, по ночам боялись выходить даже бандиты, если только вблизи не было их логова — сурового и неприступного замка. Ведь на один нож всегда может найтись два других, а на два — десять. Тем более, стояла зима, и далеко уходить от своих убежищ никто не решался. Это летом можно целым отрядом живодеров расположиться у опушки, выставить часовых и терпеливо дожидаться поживы.

Всеми этими неудобствами для бандитов и воспользовались храбрые рыцари, давшие клятву привезти Деву Жанну в Шинон живой и невредимой.

За Сент-Урбеном и Жуанвилем потянулись Клерво, Бар-сюр-Об и Бар-сюр-Сен, затем Потьер, за Потьером — Оксер. В Оксере, куда отряд прибыл перед самым рассветом, Жанна настояла, чтобы они прослушали утреннюю мессу. Это грозило опасностью, но девушка была тверда в своем решении. Рыцарям пришлось ей уступить. Весь день они провели в аббатстве, настоятеля которого знал Бертран де Пуланжи, отсыпались, а с темнотой выехали в сторону Жьена.

Только бледная и скучная луна освещала заснеженную дорогу, по которой двигался отряд из восьми человек. Черный лес с одной стороны, поле — с другой. Они сделали не более двух лье, когда лучник Ричард негромко сказал:

— Сир де Вьенн, сир де Пуланжи, тише!

Бертран де Пуланжи, натянув поводья, поднял руку. Отряд остановился. Впереди уже были различимы тени — всадники! Человек двадцать, если не больше!

— Ричард! — бросил лучнику Колле де Вьенн, и шотландец, поняв его с полуслова, немедленно спрыгнул с коня.

— Не раньше, чем я скажу: «Черт вас подери!» — рявкнул Бертран де Пуланжи. — Понял меня?!

— Да, сир де Пуланжи! — кивнул шотландец.

Прихватив два колчана стрел, снимая на ходу лук с плеча, Ричард скрылся за ближайшими деревьями.

А всадники тем временем приближались — их и впрямь оказалось десятка два с половиной. Жанна и Бертран переглянулись. Это были воины! В бригандинах, кольчужных капюшонах…

— Куда держите путь, господа? — приблизившись, спросил первый из них, замедляя ход коня.

— Это наше дело, — ровным голосом сказал Бертран де Пуланжи.

— Наше и Господа Бога! — выехал вперед и Жан де Новелонпон, прикрывая Жанну.

— Что же такое доверил вам Господь, чем вы не хотите поделиться с нами?

Несколько человек из темной толпы на ночной дороге рассмеялись, остряк-главарь — громче других. Они съехались тесно, образовав полукруг. Таких не объедешь! Все шло к драке — кровопролитному бою.

— Мы просим, господа, пропустить нас, — сказал Бертран де Пуланжи.

— Пропустить вас? — в голосе главаря была усмешка. — Мы с удовольствием пропустим вас, но вначале вам стоит пожертвовать золото и серебро нашей общине. Мы берем дорогим оружием, кольцами и перстнями.

— У нас нет денег, — мрачно ответил Пуланжи.

Он, как и все остальные, давно держал руку на эфесе меча. Жанну так и подмывало назвать этих татей свиньями, как они того заслуживают, и броситься на них! Но сейчас не она была главной. И потом, разбойников и впрямь оказалось много…

— Нет денег? — удивился главарь разбойников, и на этот раз ватага его засмеялась куда дружнее. — Это плохо, очень плохо. Вы обижаете нас. Те, у кого нет золота и серебра, расплачиваются жизнью. — Тон главаря тоже изменился. — Я вижу, среди вас есть рыцари. Кажется, так? Но что вам делать ночью — здесь? Уж не скрываетесь ли вы от кого-нибудь? А может быть, среди вас есть важная персона? — Он пригляделся к лицам противников. — Сдается мне, что вон того юнца вы опекаете так усердно! — главарь указал на Жанну, которую пытался загородить Жан де Новелонпон, но не слишком успешно. — По всему, сынок важного барона, не так ли? И с таким юнцом, да без звонкой монеты? Хоть убей, не поверю!

— Лучше вам поверить, — грозно сказал Бертран де Пуланжи.

— Неужто угрожаете нам? Я вот что хочу вам сказать, — тон разбойника стал совсем ледяным, — нас в три раза больше. Мы перебьем вас. Так стоит ли из-за туго набитого кошелька расставаться с жизнью? — Кажется, он раздумывал. — А может быть, нам взять вашего юнца-барона? — Он оглянулся на товарищей. — Чую, за него отвалят раз этак в сто больше, чем есть у вас сейчас! Что скажете?

— Скажу, черт вас раздери! — громко и свирепо рявкнул Бертран де Пуланжи. — Проклятое отребье!

Едва он договорил, как тугой острый звук разрезал ночную тишину, главарь охнул, покачнулся и стал заваливаться на бок. Тот же звук повторился — второй разбойник дрогнул в седле и тоже стал сползать вниз. За вторым — третий. Странная это была картина — малый отряд против большого, никто не двигается, не вступает в битву. Только большой отряд редеет на глазах. Разбойники очнулись, когда седьмой их браток захлебнулся морозным воздухом и, схватившись за грудь, повалился через конский круп назад.

— Из леса! Они бьют из леса! — выкрикнул один из разбойников, но его тотчас сразила стрела. — Их тут… — он захлебнулся кровью из разорванной шеи.