Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

В мозгу мага возникла мысль, что он, возможно, ошибался. Возможно, этот талисман всего лишь то, чем кажется, и дальнейшее обследование ничего не даст. Макс поразмыслил над этим, а затем подумал над вероятностью, что та мысль могла не сама возникнуть в его голове, а в действительности оказаться неким проявлением изощрённого заклинания внушения, наложенного на Глаз.

Макс, с одной стороны, гадал, насколько далеко может завести подозрительность, с другой, искренне верил, что ни один искусный чародей не может оказаться настолько подозрительным. Существует немало коварных ловушек, которые способны наложить завистливые соперники. Он проверил защиту своего разума, и нашёл её неповреждённой. Максу захотелось рассмеяться. Любое внушение, столь тонкое и мощное, чтобы проникнуть сквозь его прочно удерживаемый мысленный щит, наверняка способно скрыть любое подобное вмешательство после его воздействия. Так он ни к чему не придёт.

И Макс снова вернулся к своему кропотливому поиску, всё свое внимание сосредоточив на обнаружении любых несоответствий в ауре камня. Вот! Что это было? Возможно, ничего. Лишь слабый намёк на отзвук магического потока, необычный отголосок древнего заклинания. Макс едва не проигнорировал его, а затем осознал, что это единственная зацепка, которую он пока что обнаружил. Мысленно сосредоточившись, он задействовал всю магическую силу, какую смог, и двинулся по следу отголоска.

Сие напоминало касание паутины, след был столь слаб, что несколько секунд Макс сомневался, что вообще чего — то обнаружил. Возможно, это ему привиделось. Поначалу ему действительно показалось, что там ничего нет, а затем он уловил слабейший намёк на столь тонкое и сложное сплетение, что казалось едва ли возможным, что сие дело рук какого бы то ни было чародея — человека. Макс перевёл своё сознание на новый уровень, отсекая все видимые внешние раздражители, и в поле его зрения материализовался узор.

Очевидность раскрылась перед ним, и Макс внезапно испытал благоговение. Он понимал, что наблюдает чародейство наивысшего порядка, далеко за пределами его собственных возможностей, а может быть и возможностей любого из ныне здравствующих. Некто таким способом внедрил в талисман необычайно тонкие нити магической энергии, что даже почувствовать их было на пределе способностей Макса, не говоря о том, чтобы обнаружить. И эта работа была скрыта маскирующим заклинанием, столь неразличимым, что Шрейбер его почти и не заметил.

Макс понимал, что имеет дело с работой одного из подлинных мастеров. Возможно у таинственного Адольфуса Кригера всё же имелась веская причина возжелать сей талисман, хоть Макс пока и не смог разгадать его предназначение. Он лишь руководствовался подозрением, что оно явно недоброе. Те, кто применял тёмные магические энергии на пользу человечеству, были крайне немногочисленны. Прежде чем продолжить, Макс проверил и перепроверил защиту своего разума, и наложил на себя быстродействующие и наиболее мощные защитные чары.

Концентрируя все свои силы, он едва лишь мог разобрать плетение. Макс выбрал одну тонкую прядь и начал следовать за ней. За время своего ученичества он выполнял такое упражнение множество раз, изучая плетение заклинаний, сотворённых его наставниками, теперь же ставки гораздо выше. Он понимал, что сейчас нужно действовать крайне осторожно. Тот, кто способен предпринять столь значительные усилия для сокрытия подлинной силы талисмана, более чем способен оставить ловушки для тех, кто захочет разгадать его секреты.

Макс следовал за плетением медленно и осторожно, подобно человеку, который идёт над пропастью по прогнившему деревянному мосту, зная, что тот может рухнуть в любой момент. Постепенно он начал постигать порядок и логику узора. Талисман окружала некая разновидность области принуждения, предназначенная для воздействия на мысли других людей, хотя было не совсем понятно, какая именно разновидность. Это заклинание было многоуровневым и переплеталось с несколькими другими. Осознание, что пользователь талисмана каким — то образом мог притягивать энергию тёмной магии настолько тонкой и мощной сетью, исполнило мысли Макса глубочайшим почтением, подобное которому мог бы испытать архитектор, оказавшись во внутреннем святилище великого храма Сигмара в Альдорфе. Шрейбер понимал, что, вне всяких сомнений, наблюдает работу гения.

По мере продвижения, Макс замечал, что эти заклинания сплетаются с множеством прочих, чьё предназначение он не мог постичь. Сие захватывало дух. Он более не сомневался, что тому Адольфусу Кригеру, или как бы там его ни звали по — настоящему, был нужен действительно Глаз. Любой тёмный маг убил бы за этот артефакт, даже имея лишь слабое представление о его истинной силе.

Заинтригованный Макс продолжил изучение плетения, ошеломлённый изящным лабиринтом энергий, созданным неизвестным творцом. Уверенный, что сможет окончательно и полностью выявить предназначение заклинания, постигнув сущность узора, Шрейбер позволил своему сознанию скользить вдоль замысловатых петель и завитков магической энергии, наращивая скорость.

Его мысли всё быстрее неслись вскачь, а магическое зрение мчалось к самому центру узора. Макс ощутил растущее возбуждение, словно вскоре перед ним могут раскрыться все сокровенные тайны вселенной магии. И частью сознания он слишком поздно распознал неестественную природу сего ощущения. Часть сознания слишком поздно обнаружила, что Глаз действительно окружён ловушками.

Макс отчаянно пытался укрепить свою мысленную защиту, понимая, что вскоре она подвергнется нападению. А пока он этим занимался, его сознание, наконец, достигло центра замысловатой магической конструкции. В тот момент, как раз перед тем, как его накрыла пелена черноты, Макс заметил, что движимый тщеславием или манией величия создатель Глаза оставил на нём свою подпись. Вне всяких сомнений, он хотел, чтобы те, кто раскрыл его секреты, перед своей смертью узнали имя их создателя.

Макс испытал удивление и ужас, глядя на эту магическую печать, столь явную и заметную любому чародею, как если бы она была написана рукой. Прежде чем тьма поглотила его, Шрейбер безошибочно установил личность создателя Глаза Кхемри, чем был весьма и весьма напуган.

Глава третья

— Нашёл что — нибудь, человечий отпрыск? — спросил Готрек скучающим и разражённым тоном.

Феликс понимал гнома. Несколько часов копаний в записях брата Бенедикта не дали почти ничего. Приобретённый у „Зучи и Петрилльо“ из Альтдорфа, Глаз Кхемри был частью лота, проданного аукционному дому вдовой какого — то барона Кейнстера из Варгхафена. Феликс никогда о таком не слышал, что вряд ли было удивительно. В Империи полным — полно древних аристократических родов, чересчур много, чтобы кто — то это отслеживал. Феликс только знал, что тот Варгхафен — маленький городок близ Талабхейма, что не сильно помогло делу. Он снова покашлял, чувствуя небольшой озноб. Нашлись упоминания о встрече с Адольфусом Кригером. Нашлась даже пара его писем, написанных чётким и плавным почерком, в которых Кригер просил о встрече с Бенедиктом и его клиентом, называя себя коллегой по увлечению древностями. Там были упоминания о предстоящем посещении Праага, а обратный адрес находился в Мидденхейме. Сейчас не было способа проверить адрес, разве что суметь убедить Малакая Макайссона проделать на „Духе Грунгни“ весь путь до города — государства на горе, однако, принимая во внимание текущие обстоятельства, сие выглядело легкомысленной тратой времени гнома. В любом случае, Малакай готовится покинуть город и направиться обратно в Карак Кадрин, чтобы доставить в Прааг больше гномьих войск до военных действий, что возобновятся весной, если только не раньше. Ему есть чем заняться вместо сумасбродной затеи разыскивать какого — то типа, чьё имя и адрес, вероятнее всего, вымышлены. Но Феликс всё равно забрал письма. По меньшей мере, у них имеется доказательство, что таинственный Кригер существует, а не является плодом воображения Андриева.

— Кое — что, — ответил Феликс Истребителю. — Бенедикт был педантом и фиксировал все свои встречи, но здесь нет ни малейшего намёка на то, где он находится и почему пропал.

— Значит, пришло время навестить таинственно дезертировавших охранников.

Феликс кивнул. Ничего иного ему в голову не приходило. Здесь они потратили всё послеобеденное время и добрую часть вечера.

Адольфус шёл по засыпанным снегом улицам. Его плащ был плотно запахнут, а капюшон скрывал лицо. В данных погодных условиях никто не счёл бы сие необычным. Улицы были практически пусты, и прохожие этим вечером часто были ещё более закутаны, чем он. Адольфус всё ещё ощущал небольшую усталость. Как и всех его собратьев, дневной свет замедлял Кригера и бил по глазам. От слишком долгого пребывания на солнечном свету он мог бы жестоко обгореть и испытать значительные страдания, а для излечения потребовалось бы много свежей тёплой крови.