Джихад. Экспансия и закат исламизма - Кепель Жиль

В этой обстановке 4 ноября израильский премьер-министр Рабин был убит еврейским террористом из религиозных кругов. Начавшаяся предвыборная кампания по избранию преемника главы кабинета министров вновь поставила палестинских исламистов в центр политической проблематики. За гибелью Яхьи Аяша, «пиротехника» «Хамаса», последовали громкие ответные акции террористов-смертников, жертвами которых стали 63 жителя Израиля. В результате 29 мая 1996 года израильский электорат проголосовал за Нетаньяху.[433] Глава Ликуда говорил жестко, и в глазах «Хамаса» его курс на срыв мирного процесса мог лишь способствовать реализации целей исламистов, ставя Палестинскую администрацию в исключительно сложное положение. Однако стратегия на провокации обернулась против самих ее авторов: новые теракты, произошедшие в марте, июле и особенно в сентябре 1997 года, когда в Иерусалиме погибли 17 человек,[434] вызвали лишь ужесточение линии израильских властей.

Блокада палестинских территорий, осуществленная по хорошо разработанному сценарию, привела к экономической асфиксии. Одновременно правительство Нетаньяху возобновило процесс еврейской колонизации и приостановило поэтапный вывод войск с Западного берега. Политическая целесообразность терроризма становилась всё менее очевидной, если не сказать больше, в глазах истощенного и уставшего палестинского населения, среди которого правительство автономии, несмотря на недовольство и критику в свой адрес за авторитаризм, некомпетентность и коррумпированность его отдельных членов, сумело утвердить — за отсутствием реальной альтернативы — свой авторитет. Законодательный совет (парламент, избранный в январе 1996 года) позволил войти в политику местным нотаблям и представителям средних классов, связанных в основном с ООП, но также с религиозным движением в широком смысле этого слова. Они казались более склонными к прагматизму, чем к идеологическим прокламациям, и явно желали идти в ногу с теми «Палестинами повседневности»,[435] которые уже не ждали ничего хорошего от мессианских времен, обещанных джихадом. Сам «Хамас», опасаясь смертельного раскола палестинского общества, «считал, что сионистам удалось избежать столкновения с движением и его программой джихада, спрятавшись за администрацию Палестинской автономии. Но он также сознавал, что если вступит в военное столкновение с последней, то осуществит одну из главных целей сионистов».[436] Оказавшись неспособным решить подобную дилемму, палестинское исламистское движение в последний год истекающего столетия перестало представлять собой реальную и опасную альтернативу власти ООП.

Глава 10

ИСламистская оппозиция его хашимитского величества: «Братья-мусульмане» в Иордании

Первого января 1991 года, спустя 5 месяцев после вторжения армии Саддама Хусейна в Ирак, когда войска международной коалиции находились в Саудовской Аравии, на «земле двух Святых мест», готовясь начать операцию «Буря в пустыне», король Иордании Хусейн, главный партнер Запада на Ближнем Востоке, назначил новый кабинет министров, 7 членов которого (из 21) принадлежали к исламистскому движению. Подобная кооптация в высший эшелон власти отражала тот вес, который приобрело это движение в парламенте страны, избранном в 1989 году: исламистам в нем принадлежало 34 (из 80) мест. В этой маленькой стране с населением в 3,5 млн человек, из которых более половины имели палестинское происхождение, режим остро нуждался в поддержке «Братьев-мусульман» и их союзников, стремясь удержать под контролем общественное мнение, резко враждебное к международной интервенции против Ирака. Народное негодование угрожало выйти из берегов, избрав в качестве мишени структурно хрупкую монархию.

Иорданских и палестинских «Братьев-мусульман» связывала долгая общая история. Особенно тесными их взаимоотношения были в 1948–1967 годах, когда Западный берег реки Иордан являлся частью Хашимитского королевства. С момента своего появления в 1946 году — когда было создано и само королевство — «Братья» выступали как «защитники трона»,[437] укрепляя его религиозную легитимность и пользуясь взамен монаршей благосклонностью, в то самое время когда другие арабские государства, в которых победил национализм, устраивали на них гонения. Осторожно завоевывая себе место в политическом пространстве в первые десятилетия своего существования,[438] «Братья» сосредоточили в своих руках религиозные нити социальной ткани, держа под контролем сеть мечетей и благотворительных ассоциаций. Эта сеть составляла основную среду, в которой действовали местные нотабли, в то время как власть была захвачена пришлой династией Хашимитов, явившейся из Аравии, откуда эта семья была изгнана семейством Аль Сауд в 1925 году. На Западном берегу реки Иордан, оккупированном Израилем в июне 1967 года, «Братья» сохраняли верность этой сугубо пиетистской линии еще в течение 20 лет — вплоть до начала интифады и создания «Хамаса» в декабре 1987 года. На восточном берегу они оказывали королю Хусейну, которому не раз угрожали заговоры арабских националистов и агитация палестинских беженцев, неоценимую поддержку через свои ячейки в городах. За исключением Абдаллаха Аззама и нескольких десятков его приверженцев, иорданские «Братья» в 1967–1970 годах не вступали в борьбу против Израиля с территории Иордании, будучи враждебны к «светской» ООП.[439] В сентябре 1970 года они, верные монарху, поддержали его в кровопролитном конфликте с палестинской организацией и были за это вознаграждены. В 70-е и 80-е годы они принимали и тренировали своих сирийских собратьев, вступивших в кровавое противостояние с режимом Хафеза Асада.[440] Некоторые из их активистов и сторонников получали в индивидуальном порядке ответственные посты в администрации и использовали свое положение для того, чтобы в свою очередь вербовать кадры и функционеров, принадлежавших к «Братству». В 1984 году на довыборах в парламент, который не переизбирался с 1976 года, «Братья» выставили своих кандидатов. Они получили 3 из 8 депутатских кресел, и еще одно место досталось «независимому исламисту». Этот успех и эта «политизация» движения совпали с периодом его экспансии по всему миру. В локальном плане этот электоральный прорыв пришелся на период напряженных отношений с королевским двором, который по случаю сближения с Сирией арестовал сирийских «Братьев», укрывавшихся в Иордании, и выдал их Дамаску, а наиболее заметные исламисты были «вычищены» из административных структур в опасении, как бы те не приобрели чересчур большого влияния.

В апреле 1989 года на юге страны, в Маане, вспыхнули волнения, вызванные повышением цен в результате заключения соглашения с Международным валютным фондом. Как и в алжирской столице в октября 1988 года, манифестанты громили символы государственной власти, и здесь — опять же как и в Алжире — исламистское движение выставляло себя в качестве посредника по восстановлению порядка и удовлетворению части выдвигавшихся требований. За это оно будет вознаграждено в обеих странах возможностью участвовать в открытом и относительно свободном голосовании: в Алжире — государстве, управляемом армией и не вполне готовом к электоральному маневру, — ИФС одержит крупную победу на муниципальных выборах в июне 1991 года. Иорданские «Братья», действовавшие в стране, где двор достиг совершенства в политиканских играх,[441] провели в парламент 22 своих депутата, к которым добавились еще 12 «независимых» исламистов. Имея более 40 % из 80 депутатских кресел, исламисты образовали крупнейшую по численности фракцию в парламенте, но не могли контролировать правительство.