Миры Роберта Хайнлайна. Книга 13 - Роберт Хайнлайн

Первый толчок чуть не выбросил Уолдо из центрифуги. Однако он удержал равновесие и прибавил скорости. Пока все шло нормально. Обороты увеличивались. Уолдо с гордостью чувствовал, как увеличивается давление, как ноги наливаются тяжестью, но по-прежнему остаются сильными.

Наконец ускорение достигло желаемой точки — одного «g». Сила не раздавила его. Он мог стоять. Если быть точным, верхняя часть тела ощущала гораздо меньшую тяжесть, чем нижняя, поскольку голова Уолдо находилась всего в футе от оси вращения. Чтобы исправить этот недостаток, он слегка присел, крепко прижимаясь к спице. Ничего существенного не произошло.

Колесо зашаталось, и звук мотора стал прерывистым. Ничем не уравновешенная тяжесть тела Уолдо, расположенного далеко от центра вращения, оказалась слишком большой нагрузкой на конструкцию, которая предназначалась только для того, чтобы поддерживать часы с кукушкой и их противовес. С теми же мерами предосторожности Уолдо выпрямился, чувствуя легкое напряжение в мускулах ног. Колесо остановилось.

Бальдр был страшно взволнован происходящим. Он чуть не свернул себе шею, пытаясь уследить за движениями хозяина.

Звонок Граймсу снова пришлось отложить. Уолдо хотелось сначала установить в приемном отсеке местную панель управления для центрифуги, чтобы тренировать там свои мускулы. Затем следовало научиться ходить. На первый взгляд это казалось совсем простым, но кто знает, может быть, во время обучения возникнут непредвиденные сложности.

Затем в его планы входило научить ходить Бальдра. Он было попытался впихнуть пса в колесо для часов, но тот отказался подчиниться: вырвался и забился в дальнюю часть комнаты. Ничего страшного, когда животное попадет в приемный отсек, ему волей-неволей придется научиться ходить. Надо было об этом раньше позаботиться. Здоровый как бык, а ходить не умеет.

Уолдо уже представлял себе устройство, с помощью которого можно заставить пса стоять. В общих чертах оно напоминало вожжи, на которых водят маленьких детей, но ему не было известно об этом: изобретатель никогда не видел детских вожжей.

— Дядя Гас…

— А, привет, Уолдо. Как поживаешь?

— Прекрасно. Послушай, дядя Гас, ты бы не мог приехать в «Вольную обитель»? Прямо сейчас.

Граймс покачал головой.

— Извини. Мой корабль сломался.

— Все равно твой корабль слишком медленно тащится. Возьми такси или попроси кого-нибудь тебя довезти.

— Чтобы ты оскорбил его, когда мы приедем? Не-ет!

— Я буду нежен, как патока.

— Что ж, Джимми Стивенс, кажется, говорил вчера, что хотел бы тебя повидать.

Уолдо усмехнулся.

— Пригласи его, я буду рад.

— Перезвони мне, только не откладывай.

Уолдо встретил гостей в приемном отсеке, не включив пока центрифугу. Едва они вошли, комедия началась.

— Очень рад вас видеть. Доктор Стивенс, не могли бы вы отвезти меня на Землю — прямо сейчас? Случилось кое-что важное.

— Думаю, мог бы.

— Тогда в путь.

— Минуточку, Уолдо. Джимми не знает, как обращаться с тобой.

— Придется рискнуть, дядя Гас, дело не терпит отлагательств.

— Но…

— Никаких «но». Не будем задерживаться.

Бальдра затолкали в корабль и привязали. Граймс проследил за тем, чтобы кресло Уолдо располагалось так же, как в его собственном спусковом аппарате. Сам Уолдо уселся поудобнее и закрыл глаза, чтобы избежать расспросов. Мимоходом он заметил, что Граймс молчалив и серьезен.

Полет прошел не слишком гладко, но Стивенсу удалось довольно мягко посадить корабль на стоянку над домом Граймса. Доктор дотронулся до руки Уолдо.

— Как ты себя чувствуешь? Сейчас я кого-нибудь позову, и мы внесем тебя в дом. Я хочу, чтобы ты сразу лег в постель.

— Не нужно, дядя Гас. Зачем беспокоиться? Дай-ка мне лучше руку.

— Что?

Уолдо сам оперся о руку Граймса и встал.

— Думаю, сейчас мне станет лучше, — сказал он и пошел к двери.

— Уолдо!

Тот обернулся, счастливо улыбаясь.

— Да, дядя Гас, ты не ошибаешься. У меня больше нет слабости. Я могу ходить.

Граймс схватился за спинку одного из кресел и потрясенно произнес:

— Уолдо, я старый человек. Со мной нельзя так шутить. — Он смахнул слезы с глаз.

— Да, — согласился Стивенс, — неудачная шутка.

Уолдо смущенно переводил взгляд с одного лица на другое.

— Простите меня, — покорно сказал он, — я хотел сделать сюрприз.

— Ничего страшного. Давайте-ка спустимся вниз, чего-нибудь выпьем, и ты нам все расскажешь.

— Отлично. Пошли, Бальдр.

Пес вскочил и последовал за своим хозяином. Походка у него была довольно странная — приспособление Уолдо научило его шагать, а не бегать рысью.

Уолдо жил у Граймса несколько дней, набираясь сил, приобретая новые рефлексы, наращивая свои вялые мускулы. Ему все теперь давалось легко: миастения исчезла бесследно. Главное было создать надлежащие условия.

Граймс сразу простил своему воспитаннику то, что тот так резко и фатовски открыл тайну своего выздоровления. Он только настоял на том, чтобы Уолдо не торопился и полностью набрал форму, прежде чем выйти из дому без провожатых. Мудрая предосторожность. Даже самые простые вещи могли сбить новичка с толку. Например, лестницы. Уолдо умел ходить по ровной поверхности, но спускаться по лестнице предстояло еще научиться. Подниматься вверх оказалось гораздо менее трудным делом.

В один из дней появился Стивенс. Он вошел в дом и нашел Уолдо в одиночестве слушающим стереопрограмму.

— Здравствуйте, мистер Джонс.

— А-а, здравствуйте, мистер Стивенс.

Уолдо поспешно спустил ноги, нащупал ботинки и обулся.

— Дядя Гас сказал мне, что я не должен их снимать, что все люди постоянно носят обувь. Но вы застали меня врасплох.

— Ничего страшного. В доме обуваться не обязательно. А где док?

— Ушел на весь день. Так вы считаете, что необязательно? Помнится, мои сиделки никогда не разувались.

— И никто не разувается. Однако нет такого закона, который мог бы вас заставить носить ботинки.

— Все равно придется. Хоть и не могу сказать, что они мне нравятся. В них чувствуешь себя как в паре вальдо. Но я хочу научиться.

— Носить обувь?

— Научиться жить, как нормальные люди. Это довольно сложно, — серьезно сказал Уолдо.

Стивенс внезапно почувствовал прилив симпатии к этому человеку без воспитания, без друзей, которому все в мире должно казаться странным и чуждым. Ему захотелось выказать свое расположение к Уолдо.

— Вы, кажется, теперь по-настоящему окрепли?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});