Пятое время года - Ксения Михайловна Велембовская

ко мне целоваться. Только зря шампанское на тебя потратил.

— Ну, знаете, это уж слишком! — Гордо вскинув голову, от радости не чующая под собой ног: ура, коварный виночерпий не догадался ни о чем! — она независимой походкой направилась дальше, туда, где вдали кончался лес и голубело небо, но вместо неба прямо перед глазами оказалась светлая трикотажная рубашка с расстегнутой верхней пуговицей на загорелой шее, крепкий подбородок с ямочкой и смеющиеся губы:

— Хорошеньким девочкам не идет сердиться! Не, в принципе, ты и сердитая — ничего, но когда веселая, вообще спятить можно!.. Не злись, я пошутил. Ну, наполовину пошутил. Просто ты такая воображала, когда трезвая, что к тебе не поступишься! — С нешуточной силой сжав невольно дрогнувшую руку, он и сам как будто испугался своего порыва и стал дуть на побелевшие пальцы со студенческими, коротко подстриженными ногтями, сначала на все вместе, потом на каждый в отдельности. — Что ты на меня так смотришь? Не может быть, чтобы ты, такая умненькая, и не сообразила, что я… что ты мне страшно нравишься. Помнишь, как ты тогда вышла из ванной и перепугалась? А я, знаешь, как перепугался! До сих пор в себя никак не приду…

Хотя по пальцам пробегал ток и ужасно хотелось поверить в искренность его признаний, чувство реализма подсказывало, что так, посмеиваясь, не признаются. На всякий случай, чтобы не остаться в дураках, вернее, в дурочках, не такая уж доверчивая овца, как думал господин дон-жуан, она высвободила руку, отпрыгнула и игриво, под стать ему, рассмеялась:

— Ситуативность вашего мышления меня просто умиляет!

— Это ты о чем?

— Это я о том, что до уединенной прогулки в лесу вы что-то слишком тщательно скрывали свои подлинные чувства… Разве нет?.. В таком случае зачем же вы так дерзко разговаривали со мной в начале нашего знакомства?

Легкомысленный мужчина, который, судя по всему, и не подозревал, насколько мучительными бывают некоторые чувства, расхохотался на весь лес. Вытер кулаком выступившие на глазах слезинки и снова фыркнул от смеха.

— Дерзко, говоришь?.. Отвечаю. Это у меня такая защитная реакция организма. — Хитренько подмигнув, он прямо на глазах — как какой-нибудь неуловимый, изменчивый Протей — трансформировался в вяло-равнодушного, зимнего, господина Швыркова. — Ладно, пошли, а то молодежь придет, а нас нет.

Весь обратный путь через пронизанный солнечными лучиками лес он шел сзади, не без юмора насвистывая неожиданный для его репертуара бизешный мотивчик: У любви, как у пташки крылья, ее никак нельзя поймать… На краю леса отломил ветку цветущей вербы и пушистой желтой веточкой игриво провел по руке задумчивой и, если честно, несколько разочарованной девчонки. Впрочем, разочарованную уже посетила одна вдохновляющая, конструктивная мысль: а что если он тоже страшно боялся остаться в дураках и поэтому все время не договаривал и смеялся? Дабы самому не выглядеть смешным. Почти двадцать лет разницы — это вам не шутка!..

Анжелка с Сережкой как в воду канули: их не было ни у озера, ни на стоянке.

— Ну, загуляли! Пошли тогда в бар, выпьем чего-нибудь.

— Вы опять за свое?

— Ха-ха-ха!.. Какая ж ты все-таки забавная! Вот за это я сейчас и выпью!

В симпатичном ресторанчике а ля рюс, с видом на озеро, супергалантный мужчина — откуда что взялось! — невесомо обняв за плечо свою «забавную» спутницу, провел ее между столиками, подсадил на высокий табурет возле длинной барной стойки и, подпрыгнув на соседний табурет, мгновенно вошел в образ хамоватого парвеню: облокотившись на стойку, принялся лениво рассматривать бутылки за спиной бармена.

— Так, мне виски плесни. Вон там у тебя «Джек Даниэлз». А девушке сок. Какой будешь, Татьяна?

— Если можно, то ананасный.

Для «Татьяны» нашлось иное лицо — обаятельно-улыбчивое:

— Таким красивым сероглазым девочкам можно все.

Протянув высокий стакан с бледно-желтым соком, кусочками льда и соломинкой, он задержал его в руке и с недоумением вскинул брови:

— Слушай, а почему ты так… дерзко мне улыбаешься?

— Дерзко? Отвечаю. Хотя марксизм сейчас не в моде, при всем при том основоположник был очень неглупым человеком. Так вот, на вопрос, что вы больше всего цените в людях, Карл Маркс ответил: простоту. Естественно, в хорошем смысле слова.

— Не въехал… Эй, ты чего это скривилась?

Увидев себя, как в зеркале, — надутого воображалу-бизнесмена, который, недовольно скривившись, смотрит поверх обслуживающего персонала, пойманный с поличным господин Швырков определенно смутился, однако уже через секунду в его глазах зажглись лукавые огоньки, и он кивнул в сторону лысого, ушастого бармена:

— Но он же не Карл Маркс. Вдруг не поймет?

Третье пребывание в ресторане, не в пример двум предыдущим, оказалось чрезвычайно приятным времяпрепровождением. А все потому, что рядом был не противно молчаливый банкир или надутый, самодовольный бизнесмен, а нормально ориентированный мужчина, который, презрев весь остальной мир, ловил каждое слово и каждый взгляд.

— Вот и молодежь! — (Как он сумел заметить, что в зал влетела встрепанная Анжелка, а за ней — пунцовый Сережка?) — Эй, молодежь, что будем пить?

— Не, мы ничего не будем!

— Тогда, вон, видишь, столик у окна? Идите садитесь, мы сейчас придем. Только допьем… — Допивать он не спешил. Он, собственно говоря, и не пил — только шутливо-чувственно смачивал губы в чайного цвета виски. — Что тебе заказать? Тут варят отличный рассольник, суп с белыми грибами тоже ничего…

— Если можно, то рассольник.

— Я ж тебе уже сказал, тебе можно все. — Украдкой взглянув в зал и убедившись, что Анжелка с Сергеем сидят спиной, он спрыгнул с табурета, подхватил за талию и, опустив на пол, не разжал объятий. Его губы были так близко, что отчетливо слышался запах спиртного. — Знаешь, а я ведь тоже больше всего люблю рассольник…

Малиновому Сережке никак не удавалось увернуться от насмешливых глаз своего визави. К большой радости несчастного пацана, мобильник «Николая Ивановича» призывно заухал, и деловой человек отключился от всей мирской суеты. Конечно, любительница рассольника не прислушивалась, но информации было достаточно, чтобы сообразить: он улетает сегодня, всего лишь через несколько часов.

4

Трехслойный стеклопакет и тот не в состоянии заглушить грохот низвергающегося по водосточной трубе сумасшедшего дождя, вчера ночью обрушившегося на Москву и меньше чем за сутки превратившего тротуары и мостовые в сплошной холодный поток. Хорошо хоть не снег. Всего десять градусов! Бр-р-р!

Долгожданное тепло, исходящее от мраморных плиток пола, горячий чай с бубликом и учебник с одуряющим количеством отглагольных существительных очень скоро привели в состояние разварной рыбы. Подперев голову руками, не способная сосредоточиться, зацикленная все на одном и том же, она снова уставилась