Адмирал Л. М. Галлер - Сергей Зонин

Штаб работал с громадным напряжением. Примером всем служил Галлер, но сравниться с ним было трудновато. День Льва Михайловича начинался в шесть утра. Он быстро завтракал в буфете наркомата, у себя в кабинете час-полтора знакомился с поступившей почтой, отбирал то, что необходимо доложить наркому, и к восьми уже ожидал его в приемной. Петр Александрович Смирнов имел немалый опыт политической работы в армии, но всего около года, в 1928 году, был членом РВС и начальником политуправления Морских сил Балтийского моря. Понятно поэтому, что флота он толком не знал и не понимал в должной мере его нужд. Лев Михайлович, вспоминал Белли, как-то назвал его «марсианином». Уж очень странные, «неземные» подчас задавал вопросы… Документы, однако, нарком подписывал исправно и благоразумно придерживался советов Галлера и других своих заместителей — флагмана 2 ранга П. И. Смирнова и флагмана 2 ранга И. С. Исакова, хотя иногда и кое-что путал.

Затем начальник Главного штаба распределял требующие исполнения документы между отделами. Его резолюции-указания при этом были настолько точны, полны, логично и понятно изложены, что исполнители могли быстро выполнить полученные приказания. Для основной работы, требующей внимания и времени, Лев Михайлович предпочитал ночь, когда, как правило, никто не мешал. А в течение рабочего дня не любил сидеть в кабинете. Он заходил в комнаты отделов, интересовался у штабных командиров делами, спрашивал, как идет выполнение конкретных заданий, и тут же давал советы. Штабисты не стеснялись задавать ему вопросы, признаваться, если чего-то не знали и не понимали. Лев Михайлович на любой вопрос всегда давал исчерпывающий ответ и не заканчивал объяснение, пока не убеждался, что понят и с ним согласны. В оперативном отделе работа, как известно, особенная, творческая. И Галлер, если то или иное решение было многовариантно, старался вызвать на спор, на дискуссию. В этом случае он никогда не стремился заставить что-то сделать в приказном порядке. Если ему возражали, говорил: «Вы, батенька, обдумайте еще раз, посоветуйтесь с товарищами. Решение еще не принято — можно и подискутировать…» Единственное, чего он не прощал людям — безделие и нечестность. Тот, кто страдал подобными грехами, в Главном штабе не задерживался. Но никто, даже и в таких случаях, не слышал от него резкого слова — начальник штаба был всегда безупречно вежлив.

Конечно, Галлер не раз выезжал на флоты для проверки их боевой готовности. Стиль его работы был деловым и спокойным, направленным на выявление фактической картины состояния всего сложного флотского организма. В марте 1938 года он выехал в Севастополь для проверки Черноморского флота. Разместившись в купе, Лев Михайлович взял в руки газету. Сжало сердце: вновь аресты, вновь процесс. Почти все имена хорошо знакомы: Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, А. П. Розенгольц, Н. Н. Крестинский, Г. X. Раковский… Неужто не будет этому конца? И опять пойдут, вопреки всякой логике, признания в страшных преступлениях, начатых чуть ли не в первые дни революции?

Так и было. В последующие дни в сообщениях о процессе, который опять вел Вышинский, появились странные, необъяснимые признания: Рыкова — того самого, который когда-то виделся Галлеру преемником Ленина в строительстве государства народного благоденствия; Бухарина, как и Рыков, защищавшего крестьянство… Лев Михайлович подумал: случись с ним несчастье — арест, как себя будет вести он, флагман флота 2 ранга, с понятиями об офицерской чести, которые не вытравить ничем, вошедшими в него как кальций в скелет? Только Гамарник, кажется, да еще Гришин успели уйти от бесчестья — покончили жизнь самоубийством. Успели. Повезло? Что с ним будет, если окажется в застенках?

Лев Михайлович заставил себя отогнать, спрятать в какие-то дальние уголки эти мысли. Он вынул из внутреннего кармана кителя записную книжку, взял вечное перо, еще раз просмотрел план предстоящей работы в Севастополе…

Командующий Черноморским флотом И. С. Юмашев работал неплохо, но возникли вопросы, которые решить он был не в силах. Докладывая после возвращения в Москву на Главном военном совете наркомата о проверке, Галлер отметил, что необходимо помочь ЧФ. Он поставил вопрос о выделении средств для строительных работ в портах, в том числе в Новороссийске и Поти, чтобы обеспечить развертывание сил флота в военное время. Особое внимание уделил недостаткам ПВО баз и кораблей. Он предложил направить флоту зенитную артиллерию новых типов, в том числе автоматы, провести замену зенитной артиллерии на кораблях, на которых стоят устаревшие 76-миллиметровые орудия.

Следует заметить, что после каждой проверки флотов Галлер непременно брал под строгий контроль план мероприятий по устранению выявленных недостатков и оказанию помощи. По архивным документам видно, как упорно и систематически добивался начальник Главного штаба их реализации.

Находился на контроле у начальника Главного штаба и план мероприятий, связанных со строительством эсминцев. Работы на заводах Ленинграда, Николаева и Комсомольска-на-Амуре по строительству эсминцев проекта «7» шли, казалось, успешно: в 1935 году было заложено 6, в 1936 уже 39 кораблей[196]. Галлер, в свое время указывавший на недостатки проекта, не думал, что придется снова к ним возвращаться. Но это произошло после того, как в мае 1937 года в Средиземном море, близ Картахены, подорвался на мине английский эсминец «Хантер». Корабль спасли испанские моряки-республиканцы. Тогда же советские командиры — советники в республиканском флоте проанализировали, почему едва не погибший английский эсминец имеет малую живучесть. Получалось, что одно из объяснений этому линейное расположение энергетической установки. Действительно, после подрыва на мине корабль сразу же лишился и хода, и электроэнергии, вышли из строя водоотливные средства. Но и наши эсминцы проекта «7» имели линейное расположение машин и котлов! В конце 1937 года М. В. Викторову и наркому судостроения И. Ф. Тевосяну было приказано приостановить строительство эсминцев и срочно выработать меры, которые бы позволили поднять их живучесть. Выход был один: достроить уже заложенные в 1936 году «семерки» по измененному проекту. Проект дорабатывали во время массовых арестов инженеров конструкторских бюро и заводов кораблестроительной промышленности. Лишь некоторые из них через многие годы вернулись к своим семьям, к работе. Но оставшиеся в те дни на свободе под руководством О. Ф. Якоба быстро перепроектировали эсминец проекта «7», приняв эшелонное расположение машинно-котельной установки. На корабле появился еще один котел, а больше пара — выше мощность турбин. Поэтому удалось обеспечить высокую скорость — 38 узлов. Компоновка корабля подверглась существенным изменениям: появилась, например, вторая дымовая труба. Стандартное водоизмещение эсминца, проект которого получил наименование «7-у», увеличилось на 120 тонн. По совместному решению, подписанному М. В. Викторовым и наркомом судостроительной промышленности И. Ф… Тевосяном, по усовершенствованному проекту было построено 19 кораблей. Головной эсминец проекта «7-у» спустили на воду в Ленинграде 20 октября 1938 года. Это был «Сторожевой». Галлер присутствовал на торжественной церемонии. Длительные испытания показали, что корабль превосходит эсминцы проекта «7» в мореходности и маневренности, при большем водоизмещении обладает такой же скоростью. 13 эсминцев проекта «7-у» получил КБФ до войны и в первые ее недели, 5 — ЧФ[197]. Позже был построен один эсминец этого проекта и на Дальнем Востоке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});