Дикие питомцы - Амбер Медланд

себя виновным по восьми федеральным обвинениям в мошенничестве».

Баланс: 6000 долларов. Компенсация: 200 долларов. Подарок: «Дельта Венеры», БУ.

Счет: сохранен для уплаты НДС (четыре джина с тоником и две бутылки «Совиньон блан»).

Руки у меня трясутся, и потому вино разливает Кейси. Обручальное кольцо он не снял. Я рассказываю ему, что Кейт Мосс заказала себе обручальное кольцо, как у Зельды Фицджеральд. Так трагично, правда? Может, добавляю я, мне выпустить зубную нить в честь Кейт Мосс и назвать ее «Флосс Мосс»?

Кейси спрашивает, здорова ли я, ему кажется, что я слишком возбуждена. Потом откашливается. У моей жены психическое расстройство. Мы с ней ходим к очень хорошему – дорогому, но очень хорошему – специалисту.

Тут его телефон начинает играть «Вот идет невеста». Он убегает к бару, одними губами произнося «еще по одной». И, вернувшись за столик, объясняет – ей спокойнее знать, что я возьму трубку.

Я замечаю, что в кожу головы ему въелась краска для волос.

Итак, в своем профиле вы написали, что вам немного за сорок, игриво начинаю я.

Он притягивает меня ближе. Пришлось, иначе система бы меня выкинула, и мы с тобой никогда бы не встретились.

Так сколько вам на самом деле? Пятьдесят? Шестьдесят?

Разве шестидесятилетние так целуются?

Губы у него холодные. Снова начинает верещать мобильный. Он отвечает на звонок, раздражаясь все больше. Я как-то незаметно приканчиваю вторую бутылку вина. Когда я завожу разговор о деньгах, он вдруг заявляет, что монетизация отношений его как-то не вдохновляет, но он был бы не против стать мне наставником. Мы собираемся уходить, и тут он тащит меня к пожарному выходу. И целует так настойчиво, что ноги у меня превращаются в желе. Мы целуемся в холле, на улице, на платформе метро. Вдруг я замечаю впереди какого-то мужчину, который явно узнал Кейси, и отстраняюсь. Но предупредить его уже не успеваю.

Не хочешь представить меня своей подруге?

Я выставляю вперед руку. Кейси окидывает меня равнодушным взглядом.

Я ее не знаю.

Подходит поезд. Я вскакиваю в него и забиваюсь в угол. Они входят в вагон вслед за мной. На Пятьдесят девятой я нарочно изо всех сил наступаю каблуком Кейси на ногу.

Последняя карточка: Оливер. Серые глаза, застенчивая улыбка. Адвокат, который мечтал стать писателем. Он понимает, что я делаю о нем заметки, но воспринимает это нормально, как будто сам поручил мне создать ему памятник. Рассказывает мне, как впервые мастурбировал. И в процессе постоянно косится на меня с надеждой. Жаль его ужасно, я даже притворяюсь, будто что-то записываю в телефон. А он говорит – нет-нет, погоди. Я сейчас другое что-нибудь вспомню, поинтереснее…

* * *

После Оливера мужчины начали сливаться в единый размытый образ. Один перечислил мне всех девушек, которые водили его за нос, включая студентку из Франции, уверявшую, что пакетик у нее в сумочке – это вовсе не мет, а блестки. Другому жена подарила на сорокалетие тройничок. Он попивал мальбек, а она нервно накручивала на пальцы нитку жемчуга, глазами умоляя меня отказаться. Третий накрывал кровать пищевой пленкой, чтобы не менять слишком часто белье, а то его девушка очень подозрительна. Или это был тот, который хотел обернуть в пищевую пленку меня? Еще просил, чтобы я замоталась в нее, надела сверху платье и пришла в таком виде с ним ужинать?

Наконец настал момент, когда я больше не смогла делать заметки. Просто потому, что перестала их различать. В голове остались лишь янтарные тени, мелькающие на дне стаканов с виски. Номера в отелях, персонал, обручальные кольца на прикроватных тумбочках, дрожащие пальцы, дряблые спины, легкий аромат дорогого одеколона, ветивер, ссадины, горящее от щетины лицо.

Я пробежала глазами недавнюю переписку с Нэнси.

Нэнси: Напиши, когда доберешься до дома.

Айрис: Я получила двести долларов за то, что выпила бутылку вина и вытерпела отвратный поцелуй.

Нэнси: Когда уже ты поймёшь, что стоишь большего?

Нэнси: Вернуться домой – не стыдно.

Я позвонила доктору Агарвалю и призналась, что страдала от негативных побочных эффектов лекарства. Сообщила, что снова работаю – это хорошо, сказал он, – но не всегда могу отличить свои реальные связи с людьми от воображаемых. Рассказала, что не могу спать, есть и что алкоголь на вкус отдает керосином. Доктор Агарваль заявил, что это Ибица меня так разбередила. И что он должен повесить трубку, у него там чрезвычайное происшествие – один из пациентов во время приступа угрожал своему родственнику ножом. Вот вам пример, добавил он, что большинство фатальных эпизодов происходит, когда пациенты перестают принимать лекарства. Крайне важно постепенно снижать дозу, а не бросать препарат совсем. Позже он прислал сообщение: «Пожалуйста, помните, что как бы плохо вам ни было сейчас, если вы бросите пить таблетки, станет только хуже». К тому моменту я уже в этом не сомневалась. Постепенно я снизила дозу настолько, что все оставшиеся побочные эффекты Лидерман назвала бы плацебо. Но мне было все равно. Настроения могут сменяться хаотично, а могут – последовательно. Пока в небе сияет луна, от приливов и отливов никуда не денешься.

Несколько дней я провалялась в постели, слушая аудиоверсию «Гарри Поттера». Потом пинками выгнала себя побегать, но сил у меня почти не было. Вернувшись, я не узнала свое окно. Оно все было заклеено сотнями стикеров, исписанных моей рукой. Тут я вспомнила, что у меня была идея оставлять мужчинам визитки. Вода в кофеварке оказалась несвежей. Холодильник пестрел йогуртами с яркими крышечками из фольги и упаковками сладкой овсянки для детей. С панели закладок в ноутбуке глядели сотни ссылок о сахаре – эпидемии ожирения, торговле сладостями, методами лечения сахарного диабета. Наконец я начала собирать разрозненные фрагменты в единое целое. Поначалу подумывала, не собрать ли еще материала. Мне по-прежнему часто писали Папики, но я всем отвечала одно: Было очень приятно провести с вами время, но в продолжении я не заинтересована. Еще мне прислал сообщение Кейси, и я послала его на хер. А Антуан отправил фотографию своего члена. Я сделала скриншот экрана и подумывала настрочить на него жалобу, но потом просто стерла фотку и погрузилась в работу.

Пересмотрела видео с ежегодной конференции «Договоримся!». Раньше я все больше обращала внимание на девушек, а теперь стала пристально разглядывать покупателей. Прокручивая записи, которые изначально пометила, как важные – «я в семизвездочном отеле в Дубае», «мое сексуальное раскрепощение», – я внезапно поняла, что все они, по сути,