Нелинейная зависимость - Дмитрий Янковский

– Извините! – раздался в ответ голос девушки.

Андрей узнал бы его из тысячи – это был голос Лыськи. Обернувшись, он увидел байкершу с закинутой на плечо курткой, ее оранжевая майка ярким цветом била в глаза, словно сигнал тревоги на корабле. Девушка держала в руке палочку от эскимо, а само эскимо густо размазалось по пиджаку высокого крепыша. Из под его полы выглядывал краешек милицейской Регалии.

И как раз в эту секунду машины остановились у перехода, Андрей рванулся через дорогу, оттолкнул плечом Пашку и прыгнул на переднее сиденье его машины. Двигатель запустился мгновенно, Андрей нажал на газ и машина стремительно сорвалась с места, проскочила проезжую часть и вылетела на бульвар, грохотнув днищем о высокий бордюр.

Парень с Регалией еле успел отскочить в сторону, всем телом растянувшись на клумбе. Андрей резко затормозил, ища глазами Лыську, но она уже исчезла из виду, видимо затерявшись в толпе. Он снова рванул машину с места, соскочил с бордюра на другой сторне бульвара и, рассеяв перепуганных пешеходов, скрылся в проулке между домами. Тут же зажегся зеленый свет, и машины стальным потоком преградили путь возможной погоне.

12.

Андрей бросил машину через четыре квартала – пешком затеряться в центре Москвы было намного проще. Он попетлял немного среди дворов, вернулся к Бульваному и добрался до Арбата, считая его самым безопасным для себя местом. Здесь было много народа, милиция не станет стрелять, а байкерское одеяние ни в коей мере не окажется особой приметой. Оставлось только прибиться к какой-нибудь кучке музыкантов и обдумать создавшую ситуацию.

Летний вечер был полон жизни, люди заполняли рестораны, гуляли и глазели на пьяных музыкантов, выбивающих нестройные ноты из гитарных струн. Андрей пристроился к слушателям, среди которых оказалось легко затеряться – многие из них были одеты почти как он. Кровь медленно очищалась от избытков адреналина, сначала мелкая дрожь появилась в руках, затем затряслись и колени. Наконец до сознания дошел весь ужас сложившейся ситуации. Андрею стало жалко себя, хотелось вернуть время вспять и многое сделать иначе, но уже ничего нельзя было изменить.

Вспомнились слова Дьякона о том, что в этом мире человек может изменить только сам себя, но сейчас это казалось полнейшей бессмыслицей. Не внутренний, а наружный мир агрессивно набросился на Андрея – снаружи были бандиты, менты, корпорация Скотта и огромное количество других нерешенных проблем. Эти проблемы с каждой минутой казались все нерезрешимее, словно липкая смола затягивала тело в бездонную глубину. И сколько ни дергайся, ни барахтайся, все усилия тянут лишь вниз.

Гитарист грохотал по струнам и пел о поездах, уносящихся в темную ночь, а Андрей стоял стиснув зубы и трясся от страха. Он не так боялся во время перестрелки в больнице – там некогда было бояться, он не так боялся в гараже, прорубая ломом бетонную стену. Тогда им руководила злость и желание выбраться, а сейчас впереди ничего не было, кроме вечера, оседающего на город.

– Пива хочешь? – раздался справа сипловатый мужской голос.

Андрей вздрогнул и повернул голову. Перед ним стоял длинноволосый мужик с бородой и усами, одетый в мешковатые штаны, затертые на коленях, и в грязный свитер на голое тело. На ногах были надеты ботинки.

– Что? – переспросил Андрей.

– Пива, говорю, хочешь? – повторил незнакомец. – Похоже, ты сейчас на мели.

От мужика пахло потом, нестиранными носками и табачным угаром. В бороде можно было различить частицы всех съеденных за день продуктов. Андрей внутренне передернулся от отвращения.

– Нет, спасибо. – ответил он.

– А из какого ты стада? – мужик явно был настроен на дальнейшее знакомство. – Сейчас в стадах одни сосунки, а ты видно из стариков.

– Немого знаешь? – вопросм ответил Андрей.

– Кто же не знает Немого? Он же тоже еще из тех. Да выпей пива, я угощаю.

Андрей, страясь не показать брезгливость, взял протянутый пластиковый стакан. Пришлось пригубить – конфликта на почве обиды не хотелось.. Пиво оказалось еще отвратительнее, чем Андрей ожидал, примерно так он представлял себе вкус ослиной мочи, основываясь на цвете, запахе и количестве пены.

– Да ты пей, не стесняйся, – мужик улыбнулся щербатым ртом, – Я еще сбегаю.

Андрей сделал два полных глотка, боясь, что его вырвет на мостовую. Но ничего такого не произошло, наоборот, третий глоток сделать оказалось легче, чем первых два.

– Полегчало? – спросил незнакомец.

– Кажется да, – прислушавшись к ощущениям, ответил Андрей.

– Чего ты такой загруженный?

– Проблемы. – Андрей не собирался вдаваться в подробности.

– Просел?

– В смысле?

– Бабло кончилось?

Андрей коротко кивнул.

– Да это фигня, – бомж махнул рукой, – Сегодня нет, завтра опять появятся. Философия. Я так уже лет двадцать живу. Сегодня у меня подъем, а завтра тебе повезет. Вот ты можешь поверить, что от наличия денег в тебе самом ничего не меняется?

– Не знаю. Совсем без денег наверное тоже нельзя.

– Да ладно тебе. Что ты знаешь про деньги? – снова улыбнулся мужик. – Главное, чтобы была жратва и крыша над головой. Это вы, байкеры, сами себя загнали в ловушку – вам нужно покупать бензин, мотоциклы, запчасти, сигареты. Бабы у вас. Но зачем это все? От голода или холода в Москве умереть почти невозможно. Надо быть полным лохом, чтобы не найти в городе пищу и кров.

– Человек рожден, чтобы изменять мир. – пожал плечами Андрей. – А твоя философия, это философия брюквы на грядке.

– Брезгуешь. – понял бомж. – Считаешь себя умнее. Но почему я весел, а у тебя страх нарисован на морде? Ты боишься, что у тебя и завтра не прибавится денег, и после завтра. А без денег ты не умеешь. Деньги для тебя, как почва для твоей брюквы. Ты без них засохнешь, а я нет. Так у кого философия лучше?.

– Это не философия, это пустая болтовня. – отмахнулся Андрей, поняв, что от бомжа не исходит агрессия. – Иди-ка ты.

– Думаешь ты чем-то лучше меня? – мужик протянул руку и отнял у Андрея кружку с остатками пива. – Если у нас обоих отнять деньги, я по сравнению с тобой буду бароном. Вот сегодня я нашел кошелек и гуляю. Это праздник. А завтра у меня будет обычная жизнь. У тебя же все наоборот. Каждый день обычная жизнь, а без денег – трагедия.

Он усмехнулся в бороду и направился дальше по улице.

Колени у Андрея перестали дрожать, руки тоже. Беседа с бомжом, не смотря на бессмысленность содержания, оказалась полезной по сути – она отвлекла от начинающейся тихой истерики. Но и успокоившись, Андрей не мог представить, что делать дальше. Вся его жизнь, казалось, зависела от статьи, а писать ее негде и не на чем. Да что там статья! Андрей не имел понятия, как и где проведет эту ночь, а за ней неизвестное количество других, таких же бездомных ночей. Желудок напомнил о себе голодным урчанием, но это урчание вызвало у Андрея пародоксальную реакцию – он засмеялся. Не мысленно, а в голос, хотя никто из окружающих не обратил на это особенного внимания. Вспомнилась курица, которую так не хотелось готовить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});