Время до крестовых походов до 1081 г. - Александр Васильев

В Константинополь прибыли папские легаты, среди которых находился высокомерный кардинал Гумберт. Легаты и особенно Гумберт гордо и заносчиво держали себя в отношении патриарха, который, уклонившись от каких-либо переговоров с ними, не соглашался ни на какие уступки Риму. Тогда, летом 1054 года, легаты положили на алтарь храма Св. Софии отлучительную грамоту, в которой провозглашалась патриарху «Михаилу и сообщникам его, пребывающим в вышеуказанных заблуждениях и предерзостях, анафема… вместе со всеми еретиками, купно же с дьяволом и ангелами его». [844] В ответ на это Михаил Керуларий созвал собор, на котором была произнесена анафема на римских легатов и соприкосновенных к ним лиц, пришедших «в богохранимый град, подобно грому, или буре, или граду, или лучше, подобно диким кабанам, чтобы низвергнуть истину». [845]

Так произошел окончательный раскол западной и восточной церкви в 1054 году. Отношение трех восточных патриархов было для Михаила Керулария исключительно важным. Посредством патриарха Антиохийского, он известил патриархов Иерусалимского и Александрийского о разделении церквей, сопроводив новость соответствующими извещениями. Несмотря на незначительное количество источников, можно с уверенностью утверждать, что три восточных патриарха остались верными православию и поддержали патриарха Константинопольского. [846]

Для патриарха Константинопольского раскол 1054 года можно рассматривать как большую победу, которая сделала его совершенно независимым от папских претензий с запада. Его авторитет значительно возрос в славянском мире и среди восточных патриархатов. Однако с политической точки зрения раскол 1054 года был фатальным для империи, так как сводил на нет в будущем любую попытку стабильного соглашения с западом, находившимся под сильным влиянием папства. Это оказалось фатальным, ибо иногда Византийская империя очень нуждалась в западной помощи, особенно тогда, когда с востока стала усиливаться турецкая опасность. Вот как Л. Брейе оценивает последствия этого разрыва: «Именно этот раскол сделал бесполезными все усилия по примирению империи Константинополя и Запада, именно этот раскол проложил путь к упадку и падению империи». [847]

Окончательный разрыв церквей в 1054 году непосредственно ощутили только официальные круги церкви и правительства. Население оставалось очень спокойным и некоторое время даже не знало о доктринальных расхождениях Рима и Константинополя. Интересно отметить отношение Руси к этому событию. Русские митрополиты XI века, назначаемые или утверждаемые Константинополем, естественно, приняли византийскую точку зрения. Однако русский народ не имел никаких претензий к латинской церкви и не мог найти каких-либо неточностей в ее учении. [науч.ред.74] Например, русский князь XI века обращался к папе за помощью против узурпатора. Этот призыв не вызвал ни удивления, ни протестов. [848]

Законодательная деятельность македонских императоров. Социальные и экономические отношения в империи. Прохирон и Эпанагога

Время Македонской династии отличается оживленной законодательной деятельностью. Василий I задался целью дать общий свод греко-римского, или византийского права, который должен был бы заключать в себе в хронологическом порядке законодательные акты, как древние, так и более новые, т. е., другими словами, Василий I задумал возродить законодательное дело Юстиниана, приспособив его к изменившимся условиям времени и дополнив позднейшими законами. Ввиду малого знакомства с латинским языком и указанной выше громоздкости четырех частей Юстинианова свода, право изучалось обычно по его греческим переводам, изложениям, извлечениям и комментариям, которые, получив преобладающее влияние в юридической практике, далеко не всегда отличались точностью и не раз имели результатом искажение первоначального текста. Василий I имел в виду удалить устаревшие и отмененные последующими новеллами законы и ввести в сборник законы новые; сохраненные в новом сборнике латинские термины и выражения должны были быть объяснены по-гречески. Общим языком законодательного предприятия Василия должен был быть греческий язык. Сам император характеризовал свою попытку в области законодательства как «очищение древних законов» (ανακαθαπσις τοΝ παλαιων νομον). [849]

Зная, что намеченное законодательное дело займет много времени, Василий выпустил до его завершения Прохирон (Prochiron, по-гречески о προξειπος νομος), т. е. руководство по праву, имевшее целью дать желающим в руки краткое изложение тех законов, которые должны управлять государством и прежде всего установить в империи правосудие, «которым, по слову Соломона, – как говорится во введении к Прохирону, – возвышается народ» (Притчи 14, 34). [850] Прохирон распадается на сорок отделов (титулов) и заключает в себе главные нормы гражданского права и перечисление наказаний за различные проступки и преступления. Главным источником для него служили, особенно для первых 21 отделов, институции Юстиниана; другие части Юстинианова свода привлекались в гораздо меньшей мере. Притом, составители Прохирона обращались не к латинскому оригиналу свода, а к известным нам уже греческим переработкам и сокращениям. Интересно отметить, что Прохирон, упоминая во введении об Эклоге Льва и Константина, исаврийских императоров, называет ее «ниспровержением добрых законов, которое было для государства бесполезно и сохранение которого в силе неразумно». [851] Несмотря на подобное суровое суждение, Эклога исаврийских государей, очевидно, насколько была полезна и пользовалась таким распространением, что Прохирон во многих отделах, особенно после отдела 21-го, пользуется ее данными. Те же лица, которые бы заинтересовались более детальным изучением действующего права, должны были, судя по тому же введению Прохирона, обращаться к большому своду в 60 книгах, составленному также при Василии. [852]

В конце правления Василия был составлен другой законодательный памятник, Эпанагога (η επαναγωγη; в переводе «приведение, введение»), который некоторыми учеными не совсем правильно называется новым изданием, просмотренным и дополненным, Прохирона. [853] Эпанагога, по словам этого сборника, является введением к сорока томам «очищенных» прежних законов, [854] составленных при том же Василии, и, подобно им, разделяется на сорок отделов (титулов).

Что это были за законодательные сборники, один в 60 книг, упомянутый в Прохироне, другой в 40 книг, упомянутый в Эпанагоге, в точности неизвестно. Вероятно, они при Василии закончены и изданы не были, а при его преемнике Льве VI легли в основу изданных последним Василик, о которых речь будет ниже.

По мнению одних ученых, Эпанагога никогда не была официально опубликована и осталась лишь законопроектом; [855] по мнению других, Эпанагога была официально опубликованным законом. [856]

Эпанагога довольно сильно отличается от Прохирона. Во-первых, в ее начале внесены совершенно новые, в высшей степени интересные отделы о царской власти, о власти патриарха, о других государственных и церковных властях, дающие нам представление об основах государственного и общественного строя в Византии и об отношении церкви к государству. [857] Во-вторых, материал, заимствованный Эпанагогой из Прохирона, распределен иначе. Почти наверное можно сказать, что патриарх Фотий принимал участие в составлении Эпанагоги; особенно это сказывается в определении отношения царской власти к власти патриарха и в вопросе о положении вселенского патриарха Нового Рима, перед которым остальные патриархи являются только местными иерархами. Подобно Прохирону, Эпанагога, называя во введении Эклогу императоров-иконоборцев «болтовней исавров, направленной на противодействие Божественного учения и на уничтожение спасительных законов», [858] и говоря о ее полной отмене, тем не менее в некоторых частях пользуется Эклогою.

Для нас Эпанагога, вместе с некоторыми другими законодательными памятниками Византии, еще интересна тем, что она была переведена на славянский язык. Извлечения из нее находятся в славянских кормчих и в нашей печатной кормчей. Идеи Эпанагоги оказывали влияние и на позднейшую русскую историю; так, например, в документах по делу патриарха Никона, при царе Алексее Михайловиче, прямо приводятся постановления Эпанагоги о царской власти. [859]

Оба вышеназванные памятника, Прохирон и Эпанагога, вместе с работой над «очищением древних законов», составляют одну из светлых страниц правления Василия, который, стремясь к большему распространению законодательного дела Юстиниана, т. е. возвращаясь к началам несколько забытого в империи римского права, освежал его и приближал к жизни привнесением в законники вызванных течением времени изменений в области права. [науч.ред.75]