Приют героев - Генри Олди

Но стоит свернуть в сторону…

Барон не обольщался насчет способности их пестрого воинства отразить атаку гвардии в черненых доспехах. Да, юнцы, да, потешные идеалисты, но юнцы бойкие и идеалисты с боевым опытом. Рене ясно дал понять: у врагов имеется численное преимущество. Майорат под боком, аспиды в случае чего и подмогу кликнут, с них станется.

Что делать?

И главное: кто виноват?!

Обер-квизитор судорожно прикидывал варианты. Объявить во всеуслышанье: мы, дескать, квесторы сезона, Пуп Земли у нас, гип-гип-ура! – значит, квест завершен, и Майорат срочно перекрашивается в цвет парного молочка? Не пройдет. Хоть трижды назови себя Белым Голубем – оборвут крылышки и утопят в тихих омутах Титикурамбы. Омфалос был коварно похищен и попал к лже-квесторам вне территории суверенного Майората. Это грубейшее нарушение Завета, подлог, обман и надувательство. Рыцари Вечерней Зари квест состоявшимся не признают; более того, справедливо решат, что старики-разбойники в сговоре с омфалокрадом…

Вернуть рыцарям вожделенный Пуп Земли с извинениями? Успеем ли мы объясниться, когда на нас налетят гневные идеалисты? Вряд ли. Согласятся ли рыцари, оскорбленные в лучших чувствах, даже получив реликвию, отпустить с миром вероломных святотатцев? Сомнительно: месть туманит взор и жжет сердце…

Вызвать обещанную Месропом подмогу?!

Горбун напряженно ждал ответа, а Конрад никак не мог принять решение. Выдать себя за профоса Надзора Семерых? Взять медальон и… Что дальше? Сунуть Пуп Земли за пазуху и потихоньку выкинуть, когда горбун отвернется? Совесть потом замучит. Человек из-за этой цацки жизнью рисковал…

Обмануть Рене было бы низко и недостойно дворянина.

– К великому сожалению, я вынужден вас разочаровать, сударь. Представитель Надзора Семерых с благодарностью принял бы от вас святыню. Но повторяю: я не профос. Я ничего не смыслю в крепундиях и Высокой Науке.

– Кто же вы? Беспутный гуляка? Атаман шайки разбойников? Вечный Странник?!

Умей слова язвить насмерть, барон был бы мертв.

– Я – обер-квизитор Бдительного Приказа Реттии.

– Не верю!

– Это ваше право. Но даю вам слово чести: рыжий болтун Кош просто перепутал Приказ с Надзором. Он провинциал, ему простительно…

Горбун дернулся, будто в седле внезапно проклюнулся тайный шип, уязвив молодого человека в седалище. Он повернулся всем телом и уставился на Конрада с отчаянной надеждой: ну скажи, что врешь! что профос! инкогнито!!! Ну хоть глазом моргни…

Шоры ограждали страдальческий взгляд с двух сторон.

Иначе страдание, разлившись, затопило бы мир.

– Если вы продолжите настаивать, то максимум, что в моих силах – взять у вас реликвию на хранение. При первом удобном случае я передам медальон коллегам из Тихого Трибунала. Им же вы сможете дать показания. Думаю, вигилы разберутся в ситуации не хуже Надзора Семерых.

Рене угрюмо отвернулся. «Конечно, – посочувствовал горбуну барон, – для него это страшный удар. Ты уверен, что нашел нужного человека, что сама фортуна свела вас в клиентелле, а тут…»

Тем временем процессия паломников заступила им дорогу.

– В чем смысл ваших скитаний, внуки мои малые? – зычно вопросил предводитель: широкоплечий детина с русой бородищей до пояса и лысиной, выкрашенной золотой краской.

От солнца лысина сверкала на манер нимба.

Во рту детины недоставало зубов; сплюснутый и перекошенный нос также говорил о миролюбии нрава. Безошибочно определив в обер-квизиторе главного, бородач обратился к нему. Со всех сторон на барона выжидательно уставились харизматы: щеки у многих были покрыты руническими наколками, на запястьях и щиколотках – браслеты-позвонки, кудри тщательно спутаны в колтун. Бубны успели исчезнуть под рясами, а в пальцах ближайшие паломники теперь вертели ла-лангские палочки для еды.

С серебряными, очень острыми наконечниками.

– Нету в наших скитаниях смысла, дедушка, – ответствовал Конрад, памятуя догматы ББС, а также способы решения харизматами спорных вопросов. – И раньше не было, и дальше не будет.

– Так идёмте же с нами, внучата! – просиял детина. – Возрадуемся купно!

– А смысл? – в свою очередь осведомился барон.

Предводитель задумался, угодив в собственную ловушку – и вдруг рядом с Конрадом ударил топот копыт. Кто-то вскрикнул, помянув Нижнюю Маму со всеми ее чадами и исчадиями; кого-то сшибло с ног. Барон мысленно проклял ретивого пульпидора, но вмешаться опоздал. Крушение надежд толкнуло Рене Кугута на безумство: он бросил вороного вправо, на обочину, огибая толпу паломников, дал коню шпоры и рванул вперед, вернувшись на дорогу за спинами харизматов. Конрад оказался в кольце людей, опешивших от неожиданности, и при всем желании не мог сразу пуститься в погоню.

Можно было, конечно, махнуть рукой: беги, воришка, а мы пойдем своим путем.

Но долг сотрудника Бдительного Приказа, пускай находящегося в отпуске, велел другое. Попадись беглый пульпидор в дружественные лапы рыцарей Вечерней Зари, которые наверняка крутятся где-то неподалеку – зубная боль человечества, слитая в единый зубовный скрежет, покажется Рене милой шуткой…

– Р-р-разойдись!

Паломники топтались на месте, уверенные, что смысла нет ни в чем: ни в крике барона, ни в бегстве, ни в погоне.

Барон обернулся. Старуха, сидевшая на козлах фургона, лишь руками развела: ничего не могу сделать. Толпа заслонила мишень от Аглаи Вертенны, а теперь поздно: не достать.

Зато Кош наконец сообразил, что произошло, и решил принять участие.

– Н-но, мертвые! Понеслась! – басом заорал он, азартно хлестнув битюжков.

И, желая придать лошадкам прыти, взвыл по-волчьи.

Битюжки с истошным ржанием ударились в галоп, словно им вожжа под хвост попала. Барону на миг представилась дивная картина: рыжий волчара зубами вцепился в вожжи, правя упряжкой. Нет, Малой, конечно, дурак, но любой дурости есть предел… Превращайся, хомолюпус! Волком ты его достанешь! Однако Кош не спешил оборачиваться хищной быстроногой зверюгой, предпочитая орать благим матом и гнать лошадей. Сзади торопились граф и мистрис Форзац, желая выяснить причину суматохи; из фургона на дорогу выскочил Лю, но гнаться за пульпидором раздумал, поджидая хозяйку.

Барон вздохнул и понял: если не я, то кто?

* * *

– Смерть! Вот истинный враг высшей некромантуры! Гибель человека – вот мишень для наших стрел! Могучий дух, яркое сияние, блистательное имя – все упирается в смертность исходного материала! В здоровом теле здоровый дух! А здоровье нашего тела, триста раз увы, оставляет желать лучшего…

Пройдясь по кабинету, Анри совсем другими глазами посмотрела на флаконы с человечками. Нюансы теории интересовали вигиллу в последнюю очередь – для достоверной оценки изобретения не хватало знаний! – но перспективы… Что можно делать с тенью покойника? Избивать на белой стене, укрощая? Вряд ли гросс таким образом тешит извращенные поползновения своей натуры. Укрощение тени – инструмент, а не цель. Значит, есть возможность приспособить чужую тень к делу… к телу…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});