Выдавать только по рецепту. Отей. Изабель - Жан Фрестье

Неожиданно для самого себя Поль положил руку на плечо Сони. Она улыбнулась. «Изабель спит в своей комнате, а мы тут на кухне говорим вполголоса, чтобы не разбудить ее. Вот где проходит демаркационная линия!» От этой мысли Полю захотелось плакать. Он зажег сигарету и почувствовал, что у него кружится голова. Он потер лоб левой рукой.

— Ты совсем спишь, — сказала Соня. — Может, отдохнешь немного в моей комнате? Я приведу себя в порядок, а затем уйду по своим делам.

Он позволил ей проводить его в знакомую до боли комнату, куда сквозь занавески проникал молочный свет зимнего утра. Он вытянулся на кровати поверх покрывала.

— Если Изабель проснется в мое отсутствие, то в холодильнике найдешь для нее апельсиновый сок и йогурт. В кофейнике остался кофе. Я поставлю его на плиту. Тебе останется лишь зажечь газ.

Апельсиновый сок, апельсиновый сок… Эти слова вызвали в его памяти рекламный щит, на котором был изображен огромный апельсин. И тут сон окончательно сморил его.

Она услышала, как хлопнула входная дверь. И как ни старалась Соня, Изабель всякий раз прислушивалась к этому звуку, служившему сигналом, что она свободна. С давних пор в отсутствие матери по утрам она могла вдоволь наговориться по телефону. И вовсе не потому, что речь шла о каких-то секретных звонках, хотя и такое случалось. Пока мать ходила за покупками, она болтала с подругами, назначала свидания, договаривалась о надежном алиби. И даже без этих звонков Изабель любила побыть дома в одиночестве: она могла, не стыдясь, ласкать себя, если возникало такое желание, пользоваться туалетом, не прикрывая двери, рыться в ящиках или вытянуть из денежной пачки какую-либо мелкую купюру. Хорошо было и просто бить баклуши и зевать от души в этой закрытой коробке, которая зовется квартирой.

Она натянула пижаму, которую снимала на ночь и тихонько приоткрыла дверь, ведущую в соседнюю комнату. Да, она не ошиблась, когда сквозь сон услышала утром какие-то голоса. Она нерешительно остановилась на пороге. Конечно, это осложнит ее жизнь. Но что тут поделать? Раз решение принято, не стоит отступать. И она в радостном порыве бросилась на кровать.

— Проснись! Проснись!

Поль раскрыл объятия. И, прижавшись друг к другу, они покатились клубком по кровати. Вдруг она отпрянула от него:

— Боже мой! Какой же ты колючий! Ты так плохо побрился?

— Да я и вовсе не брился.

Он схватил ее за руки:

— Ах ты маленькая мерзавка! Вот как ты отплатила за мое гостеприимство! Удрала от меня, оставив записку, словно неверная жена.

— Ну вот, уже начались упреки!

— Нет, это еще не все. Отправляйся-ка лучше на кухню. Надо, чтобы ты выпила апельсиновый сок и съела йогурт.

Он прошел вслед за ней на кухню и зажег газ под кофейником. Он смотрел, как маленькими глотками она пила сок из стакана. Что же изменилось в ней? Ничего. Он нашел, что она побледнела. Конечно, за окном зима. Любовь и ревность не были ему хорошими советчиками. И он тут же подумал, что она ведет беспорядочный образ жизни и потому утром выглядит не такой свежей, как прежде. Перехватив подозрительный взгляд Поля, она перешла в наступление:

— Ты виделся с Маривонной?

— Нет.

— А она ждет тебя.

И, опустив ложку в стаканчик с йогуртом, она усмехнулась.

— Имей в виду, что она не очень-то откровенничала со мной. Но я-то знаю, что она надеется с тобой встретиться еще раз. Разве ты не находишь ее хорошенькой?

— Она просто красавица.

— Мне кажется, что Маривонна намного красивее меня.

— Ну это еще как сказать, — произнес Поль с улыбкой. — Я всегда питал слабость к тебе. Тут и сравнивать нечего.

И они рассмеялись. И только в этот момент он понял, как ловко она польстила ему. Упоминание имени Маривонны было лишь предлогом, чтобы перевести его из ранга усталых от жизни взрослых мужчин в категорию еще молодых людей. Она же оставалась дочерью ловеласа, который увел лучшую подругу. Он достаточно быстро разгадал ее хитрый ход и потому не удивился, когда она вновь двинула пешку на шахматном поле.

— Как жаль, что я не смогу пообедать с тобой!

— Конечно, театральная жизнь требует жертв, — заметил он.

— Мама все объяснила тебе? Что ты думаешь?

— Твоя жизнь принадлежит только тебе. Надеюсь, что ты добьешься большого успеха. Мне только жаль, что ты не будешь дальше учиться.

— Я запишусь на заочные курсы.

— Это все же лучше, чем ничего.

Она допила свой кофе:

— Мне пора собираться. В полдень у меня встреча. Пойдем в ванную комнату. Я дам тебе все необходимое, чтобы ты побрился.

Он последовал за ней. Она открыла форточку, а затем и кран, чтобы наполнить ванну водой.

— Вот моя бритва для подмышек. Для тебя я заправлю новое лезвие. Где-то здесь должен быть помазок и мыло.

Он пошел за очками, лежавшими в кармане пиджака. Когда он вернулся, Изабель уже стояла голая в ванной и намыливала длинные ноги. Немного раздосадованный, он сделал вид, что не замечает ее наготы. «Погляди-ка, игра продолжается», — с некоторым раздражением подумал он. Теперь Поль был уже уверен, что это была лишь игра. Он позволил себе заблуждаться на сей счет лишь в тот счастливый и беззаботный период, когда на исходе лета они жили под одной крышей в Тарде.

— Вообще-то я ничуть не хуже Маривонны.

— Конечно.

Опустив ворот рубашки, он брился перед умывальником.

— Лезвие острое?

— Да, все нормально. Ты будешь свободна в четверг вечером? Я иду на коктейль. Ты могла бы составить мне компанию.

— Может быть.

— У меня много знакомых, — как бы невзначай произнес он, — среди тех, кто мог бы помочь тебе сделать карьеру в той области, которую ты выбрала.

— Надо поговорить с мамой.

Он повернулся к ней с бритвой в руке. Лежа в воде, она намыливала себе плечи и грудь.

— Ты что, смеешься надо мной? — сказал он. — Мама сделает все, что ты только захочешь.

Она не настаивала. Он вновь принялся за бритье. И почувствовал, как по его спине пробежал холодок от одной только мысли, что Изабель клюнула на его предложение. «Появившись под руку с такой роскошной девицей, я произведу сенсацию. И у меня тотчас уведут ее». Поль не любил привлекать к себе внимание, но, с другой стороны, ему не терпелось похвалиться перед друзьями. Да, нескучный будет вечерок! Но отступать уже было поздно. Слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Он успокаивал себя лишь тем, что Изабель, возможно, останется равнодушной к мужской лести.

Закончив бриться, он плеснул себе в лицо пригоршню холодной воды.

— Ты не потрешь мне спину?

Он подошел к ванне:

— И чем же?

— Губкой и мылом.

Он принялся за работу. И в этот момент на пороге ванной комнаты появилась Соня.

— Какая трогательная сцена!

— Да, вот я делаю твою работу, — сказал Поль. — Похоже, что Изабель торопится. У нее в полдень назначено свидание.

— А я уже купила курицу.

— Я съем ее с тобой, если ты меня пригласишь.

— С удовольствием.

«Отличная семейка! — подумал Поль. — Еще немного, и я второй раз женюсь на Соне. И вместе мы будем переживать все перипетии личной жизни Изабель. А эту принцессу придется мыть, сушить, одевать, переворачивать весь дом, чтобы только она не опоздала на свое чертово свидание. В конце концов могла бы хотя бы ванну после себя помыть! Мне тоже надо бы помыться». И он вновь открыл краны. Он слышал по-прежнему скрипучий голос Сони, доносившийся из глубины квартиры: «Надень бежевые туфли. Подожди, я застегну тебе застежку». Эта девчонка — настоящее стихийное бедствие. По квартире словно вихрь пронесся. Еще каких-то пять минут, и ее след простынет. Он стоял в дверях ванной комнаты.

— Ну как, ты готова?

Она чмокнула его в щеку.

— О! Какая у тебя гладкая кожа! — воскликнула она.

Она вытянула его за собой на площадку. Там она тихонько шепнула ему на ухо:

— Если случайно я встречусь с Маривонной, что передать ей?

— Вот что, — ответил он.

И, обняв за талию, он крепко поцеловал ее в губы. Она со смехом вырвалась из его объятий и побежала к лифту. Он услышал доносившийся из квартиры голос Сони:

— Что ты наделал! Вода переливается через край ванны!

— Он помог ей собрать воду. Затем принял ванну. Вдруг он понял, что успокоился. И ему это не понравилось. Он заметил, что в присутствии Изабель он забывает о том, что она стала его головной болью. Вот опять упорхнула куда-то. Куда? К кому? Он почувствовал себя совсем одиноким.

Соня не смогла бы понять его. Она даже не умела говорить, а несла какой-то бред. «А я разве не такой же? Все несчастье состоит в том, что мы мечтаем о разном».

Он вышел от нее часа в четыре, пообещав, что скоро вернется. Нет, он еще не знал, когда уедет из Парижа. Во всяком случае не раньше, чем через две недели. Сами ноги понесли его в сторону площади Перейр. Здесь, в баре «Корвет», часто собирались его друзья. Хозяевами бара были в те времена весьма приветливые люди. Они оставались на плаву за счет небольшого числа завсегдатаев. Это заведение напоминало своей теплой уютной атмосферой закрытый клуб, куда заглядывали в основном знакомые Полю писатели и журналисты. Первым «Корвет» облюбовал живший по соседству Мативо. Если у кого-то из завсегдатаев не было денег, хозяева обслуживали такого неплатежеспособного клиента в долг, который погашался в тот день, когда какой-либо издатель смилостивился над ним. У жизни в кредит есть свои положительные стороны. Вслед за Мативо постоянным посетителем «Корвета» стал Мунье, а за ним потянулись и другие. Клуб закрылся после того, как Мунье попал в дорожную аварию и погиб. Поль перешел на другую сторону улицы. Он гнал от себя мысли о прошлом и о смерти. Кроме того, он не был уверен, что в этом злачном месте за ним не числился какой-либо должок.