Бродяга, Плутовка и Аристократ - Александр Фарсов

с тонкой улыбкой добавила.

— Мама, а почему ты не завела настоящую семью? Тебе разве не одиноко?

— Как тебе сказать. Совру, если скажу, что никогда не хотела. Было время, когда моему сердцу был близок один человек, но в один момент я поняла, что просто не смогу жить в нормальной семье, — она засмеялась. — Наверное, поэтому Бог послал мне таких сорванцов, чтоб совсем скучно не было.

— Это точно!

— А что насчёт твоей личной жизни, Лотти? Теперь, когда Нейт вернулся, ты могла бы… — кокетливо заговорила Роза.

— К чему это ты?! Между нами ничего нет!

— Ой, будто я не видела, как ты за ним бегала всё детство. А Гриша за тобой… А Нейт за стеной…

— То было в детстве! — утвердила и после воскликнула. — Стоп… Гриша, что делал?!

— А ты не знала? Упс… Не думаю, что должна была это говорить.

— Нет уж, если начала, договаривай!

Роза выдохнула, начав быстро мешать чай.

— Да тут нечего говорить. Он всё детства тебя любил, а ты всё вокруг Нейта вилась. Как можно не заметить таких очевидных вещей?

— Ну-у, я как-то совсем не задумывалась об этом. Нейт всегда был не от мира сего. Наверное, это меня привлекало. Гриша же был более надежный и здравый. И как показала практика более перспективный, — сказала она, прильнув к чашке. — А Нейти как был бродягой, так им и остался, — расстроена произнесла.

— Как он там кстати? Есть новости?

— Кажется, он сейчас в Нортграде, — ответила Лотти, приступив в чаю. — Встретился со старой знакомой какой-то. Сказал, что предыдущая настоятельница приюта. Знаешь такую?

— Мария Лиза?! — выдала Роза. — Надо же… не ожидала вновь услышать о ней. Рада, что она жива. Нейт, значит, всё путешествует. Это славно.

— Как думаешь — хорошо, что он не участвует во всей этой борьбе? По уму он единственный, кто может противостоять Грише. Будь он на нашей стороне, Фарль бы точно его одолел.

— Ты сама то веришь, что Нейт во всё это ввяжется? — спросила Роза, уставившись.

— Конечно же нет, — отрезала она. — Он совсем из другого теста слеплен, но его помощь была бы неоценима.

— Фарль и сам прекрасно справляется. Пока всё идёт по его плану, что достаточно странно на самом деле, — задумалась она.

— Это ещё почему?

— Я думала с приходом Гриши, всё станет сложнее, но мы исправно достигаем поставленных целей.

— Это значит, что мы молодцы и отлично всё продумали, — равнодушно проговорила Лотти.

— Может и так… А может, мы просто не замечаем под носом нечто важное.

«Ты, возможно, и не видишь, мама, — думала Лотти. — Но Гриша со своими Числами создал массу проблем… не знаю есть ли у него какой-то политический план, но грязными методами он пользуется, как настоящий аристократ».

Лотти решила не рассказывать Розалии о Числах, она желала сама разрешить проблему, которую создала. Весь следующий вечер они мирно общались обо всём на свете, пока Гриша развалился в кровати вместе с Натали, омраченный мыслями о будущем.

— Нат, ты спишь?

— А? — сонливо издала. — Нет, а что?.. если хочешь ещё, то давай завтра, а то я слишком удобно устроилась, — зевнула.

— Я сильно изменился с нашей первой встречи? — спросил он с грустью в лице.

Тут она повернулась к нему, недоумевая от вопроса.

— С чего это ты вдруг?

— Просто задумался.

— Конечно, ты поменялся. Совсем другой человек. Раньше ты был хлюпиком, который и постоять то за себя не мог. Сейчас же ты видный политик, который определяет курс целой страны. По-моему, различие на лицо, — тут она привстала, погладив его светлые волосы. — Кажется, я поняла, почему ты задумался об этом… ты переживаешь, что Роза войдёт в совет, и ты не сможешь с ней биться, верно?

— Ты проницательна.

— Читать людей — мой талант, — гордо обозначила она. — Слушай, я знаю, что она для тебя важна, по факту она твоя мать. Но в политике нет места для чувств. Прости, что я тогда накричала на тебя. Сказала, что это твоя вина и прочее… просто я переволновалась, — произнесла, опустив янтарные глаза. — Я не хотела, чтобы это сбило тебе с толку, — она нежно поцеловала его в щёку.

Иной раз Натали могла быть невероятно ласковой и душевной. Это не было игрой, ложью или манипуляцией, а чистый порыв чувств, которые она испытывала к Грише уже давно. Не чистая любовь, не сестринская забота, но нечто схожее с ними.

— Это были верные слова, — сказал Григорий. — Мне нужно разрешить противоречия в себе, прежде чем идти вперед. Но я пока не знаю, как это сделать.

— Умнее человека я не встречала, Гриш. Уверена, ты во всем разберешься. Но думаю, это стоит сделать утром. Спокойной ночи.

— Спокойной, — проговорил, зарывших в её волосах.

VII

Через несколько дней в тьме ночи проходило очередное собрание Рестеда. Оно началось с проповеди Розы. Она достала книгу, обнятую кожей, положила на кафедру и принялась читать заводящим голосом:

— Попросите прощения у своего Господа, а затем раскайтесь перед Ним. Воистину, мой Господь — Милосердный, Любящий! — прочитала. — Да простит нас, Господь, за грехи наши и наших отцов, которые убили сына Господа, лишив мир спасения и превратив его в царство тьмы и скорби.

Все склонились и каялись.

— И он простит нас, ибо живой и настоящий, а значит, сострадательный. Так как не может неживое сострадать. И если поспособствуем мы хотя бы шагу в сторону благого мира его, это нам воздастся!

— Да! — все взвыли.

— Земная жизнь — всего лишь наслаждение обольщением. Эта та жизнь, которую стремятся сохранить наши угнетатели, утопающие в радостях. Воистину, Он не любит высокомерных, коими они являются, а значит, Господь целиком и полностью на нашей стороне!

— О, Роза, но если мир таков, — взмолила одна женщина, — то, правда ли, возможно всё исправить? Человек нарушил все запреты, уничтожил, сотворенное Господом. Это просто невозможно. Невозможно вернуть мир в царство Божие.

— Не так всё плохо, как ты говоришь. Разве, упав, не встают и, совратившись с дороги, не возвращаются? — зачитала. — Всегда есть путь назад. И доказательство этому наши успехи. Нас уже так много! — обратила взор к толпе. — Наши друзья собрались во многих городах, благодаря символу, подаренному нашей Шарлоттой. Господь, на нашей стороне, уверуйте, очистите душу от лишнего, поступайте по совести и будете в Его объятиях, — закончила.

Паства повисла в молчании. Но не вся. Теперь группа состояла не только из теистов, большое количество иноверцев пополнило их ряды. Они стояли в сторонке, брезгливо посматривая в их сторону. Подобная религиозность была чужда Единству. Учение пророка