Неизбежность (Дилогия - 2) - Олег Смирнов

- Выдержит ли? - спрашивает комбриг и глазами показывает на канат.

Китайцы понимают, бойко тараторят:

- Веревка... шибыко хорошо...

- Будем буксировать машины! - решает комбриг.

Китайцы всё разумеют, кивают:

- Шибыко... порядок...

Выдубленные солнцем и ветром, в глубоких морщинах лица, сутулые рабочие плечи, загорелые жилистые руки, характерный разрез глаз, широчайшие улыбки, - спасибо за помощь, братьякитайцы! Шанго! Вансуй! На канатах перетаскивается техника, а с ней и люди. Когда все было переброшено (обоз остался ждать окончания ремонта моста), те пятеро китайцев, которые перенесли канаты через реку, сели рядом с нашими солдатами на танк лейтенанта Макухина и, гордые, счастливые, доехали до деревни.

- Ну как, на такой машинке можно дойти до Порт-Артура? - спросил Макухин прижавшегося к башне китайца в конусообразной соломенной шляпе.

- О, можно ходи! Далеко-далеко можно ходи! - И китаец тычет рукой вперед.

Наступил вечер. Ливень шумел не переставая. Вспышки молний, раскаты грома - гроза не утихала всю ночь. Вода, вода. Промозглый ветер, хотя на равнине, конечно, теплей, чем на хребте.

Невылазная грязь. Делаем привычное: толкаем плечами буксующие машины, бросаем под колеса доски, палки, ветки, плащ-палатки. Натужно ревут моторы, из-под колес пуляют ошметки грязи. Молнии освещают черное небо и то, что творится на земле.

Врубаются во мрак и лучи фар. Удары грома раскалываются над головой, хотя эхо на равнине не такое многоголосое и грозное, как в горах.

Двигались и в ночном мороке, пока было горючее. Потом - ночлег. Спали где придется, кто как устроился. Шипели ручьи и ручейки, поэтому мы выбирали место повыше, посуше - суше, разумеется, относительно, ибо все, пропиталось водой. Ординарец Драчев наломал веток, нарвал травы, расстелил плащ-палатку под "студебеккером" - ложе готово. Я уснул. Пробудился под утро по малой нужде, услыхал, как капли с кузова долбили дятлом в пашу плащ-палатку. А самого дождя не было! Аж не верится, что дождя может не быть.

Окончательно проснулся посветлу, под крики: "Подъем! Подъем!" Продрал глаза, сбросил сонливость и первое, что услыхал после воплей о подъеме, это пение, ефрейтор Егор Свиридов мурлыкал:

Подари мне забвенье,

Подари мне любовь!

Так зачем же сомненья,

Ту-ди-там, ту-ди-там...

Очередное, новое танго. Рифмуется с "шанго". Если ефрейтор Свиридов великий певун, то лейтенант Глушков не менее великий рифмоплет, в белоэмигрантской станице целый стишок сочинил, накатило вдохновенье вместе с охмелепьем, - опять рифма напрашивается. Но ценитель танго Филипп Головастиков погиб, а я не очень большой поклонник подобного жанра. Я кашлянул, Свиридов оборвал пение, произнес хрипло - со сна и от курева:

- Доброе утро, товарищ лейтенант!

- Доброе утро, Егор.

- Как спочивали, товарищ лейтенант?

- По-походному.

- А я неважнецки... Снился Филиппок Головастиков, все звал меня куда-сь с собой...

Спился погибший товарищ, а поет из своего репертуара.

Жизнь продолжается?

Жизнь продолжается - череда бытовых по сути эпизодов и мыслей.

Комбат, глядя на мои мятые погоны, делает замечание:

- Глушков, мне не нравятся твои погоны.

Отвечаю:

- Мне тоже не нравятся, товарищ капитан. Вот уж сколько времени не нравятся...

- Так смени!

- Не хватает на них одной звездочки. Получу старшего лейтенанта - и сменю.

- Шутник! Сменить немедленно!

А чего шутить? Аттестация на присвоение очередного воинского звания "старший лейтенант" вроде бы ушла по инстанциям.

Шуршат где-то бумаги. Пора бы, пора и присвоить.

Толя Кулагин, щуря разномастные глаза, говорит:

- По такой погодке, забодай ее корова, положено сто грамм наркомовских выдавать...

А я вспоминаю Польшу, уютный городок с костелом в центре, славного парня Казимежа, партизана, бойца Армии Людовой. Онто со смехом и рассказывал, как с напарником ходил на разведзадание. На явочной квартире дочь хозяина поднесла им на подносе две рюмки польской выборовой. Напарник отказался от водки - в отряде сухой закон, а Казимек выпил обе рюмки. Командир отряда потом песочил: "Ты нарушил закон, тебя надо сурово наказать". Казимеж ответил: "Пан командир, когда такая девушка подносит, то выпьешь не только водку, но и яд!" Посмеялись, простили, потому что Казимеж был разведчик что надо. А водка - кровь сатаны, тебе это известно, Толя Кулагин?

Комроты-2 своих подчиненных знает только по фамилии, имен не помнит. Я же имена помню, ио зато в ыночасье забываю фамилии. Может, с контузии?

Вспомнил середину октября где-то в Литве, на границе с Восточной Пруссией. Желтые и багряные листья срывались с деревьев, ложились на свеженакиданный бруствер траншеи. И маскировать не надо!

Утром и днем мысли не такие мрачные, как ночью. Посветлу и делается что-то лучше. Может, потому и наступления бывают по утрам? Хотя мысль о том. что нужно поднимать людей в атаку, легкой и светлой не назовешь.

Наши солдаты прозвали немецкий шестиствольный миномет "ишаком" - орет вроде как по-ишачьи. Но штука зловредная, положит шесть мин враз - не возрадуешься. У японцев такого оружия нет, техника у них победнее. И слава богу!

Да нет, это не бытовые эпизоды, воспоминания и мысли. Впрочем, что такое быт? Это наша повседневная жизнь, и стыдиться его не резон. Военный быт - это сама война.

Чем дальше мы уходили от Ванемяо, тем сильней лили дожди. Беспрерывно, днем и ночью. Даже когда накоротке вырывается из туч теплое, ласковое солнце, дождь все-таки сечет. Будто пе терпится ему излить своп запасы. Что ж, думаю, лей, лей, тем поскорее израсходуешься. Вся надежда на это нельзя же без конца лить потоки? Поговаривают, что двннемся мы в район Таоани - немаленького города и крупного железнодорожного узла, одна ветка от которого ведет на северо-запад, на Ванемяо (он уже наш!), другая на северо-восток, на Цицикар (к нему подходит Тридцать шестая армия генерала Лучинского), третья на юго-восток, на Чанчунь, и четвертая на юг, на Мукден. Важный узел, что и говорить!

Когда в воздухе зарокотал мотор, мы задрали головы: кто в явно нелетную погоду, рискуя вмазать в гору, летит, наш или японец? Вероятней всего, наш. Так и оказалось: испытанный "У-2". Вынырнул из-за облаков и .сбросил точно в расположение тюк с газетами. Центральные: "Правда", "Известия", "Красная звезда" - сообщают, что начались операции по освобождению Северной Кореи, Сахалина и Курильских островов. Значит, масштабы еще больше расширяются. Замечательно! А кровная, фронтовая печатает "Разъяснение Генерального штаба Красной Армии".

Парторги, комсорги, агитаторы под руководством Трушина немедля организовали коллективное чтение, а я, как обычно, углубился в, так сказать, сольное. Вот что я прочел:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});