Экспансия – III - Юлиан Семенов

— Как у всех, — улыбнулся Роумэн. — Плохо… В Панаме или Никарагуа у вас есть свои люди?

Шофер снял свою белую поварскую куртку:

— Мистер Роумэн, вы, видимо, плохо нас поняли: вопросы задаем мы. Вы отвечаете. Или молчите — на ваше усмотрение.

— Если на мое усмотрение, то я бы лег соснуть. На меня нападает сонливость, когда все становится на свои места. Это можно?

— Конечно, мистер Роумэн. Выбирайте себе комнату и заваливайтесь отдыхать. Мы вас разбудим, если приедет тот, кого вы ждете.

Вито Гуарази — Пепе — прилетел поздно ночью; Роумэн не слышал его голоса, он проснулся из-за того, что хлопнула дверца машины.

Ну, сказал он себе, с богом, Роумэн, валяй, иди к нему.

— Добрый вечер, — сказал Пепе, поднимаясь навстречу Роумэну, — очень рад вас видеть…

— Здравствуйте, я тоже, говоря откровенно, рад этой встрече.

— Только я не «Пепе». А вы не «Роумэн». Поскольку нам, видимо, предстоит делать одну работу, давайте выберем себе новые имена.

— В таком случае, я буду называть вас Габриэлем, — сказал Роумэн. — В вас есть что-то от Габриэля Анунцо, глаза похожи…

Пепе усмехнулся:

— Часто встречались? Привлекли к работе? Как это у вас говорят, «заагентурили»?

— Это запрещено, Пепе. Мы не имели права агентурить ведущих поэтов и представителей царствующих фамилий; даже экс-королей можно использовать лишь в качестве источников информации.

— Ишь, — Пепе покачал головой, — какое джентльменство.

— Отнюдь, — возразил Роумэн. — Математический расчет. Люди они балованные, дисциплине не учены, жизни не знают, язык развязан, запрещенных тем для дискуссий нет, вот вам и провал, поверьте… Ну, хорошо, Габриэль, действительно, трудно… Дик?

— С Диком согласен. Вам я даю имя Макс.

Роумэн полез за своими мятыми сигаретами; не отводя глаз от Гуарази, спросил:

— А если мне такой псевдоним не нравится?

— Придется привыкнуть. Как-никак операцию поручено провести мне, а не вам. Прежде чем я познакомлю вас с моими помощниками, пожалуйста, расскажите подробно, что нам предстоит сделать.

— Я расскажу… Я все расскажу. Дик… Только сначала позвольте задать один вопрос.

— Пожалуйста.

— Тот, прежний контракт, по которому вы работали с Гаузнером, Кемпом и Ригельтом, расторгнут?

— Почему вы интересуетесь прошлым?

— Потому что сейчас мы должны работать против них. Сидеть на двух стульях невозможно.

— Будем считать, что контракт расторгнут. Но я хочу внести ясность. Макс… Мы не заключали соглашения с нацистами… Соглашение было достигнуто здесь, в Нью-Йорке, с американцами.

— Значит, Макайр, — задумчиво, словно бы самому себе, сказал Роумэн. — Я так и думал, обидно…

— Я не знаю фамилии того американца.

— Но вы его видели?

— Да, однажды.

— Опишите.

Гуарази покачал головой:

— Вы же знаете, мы исповедуем закон молчания, нарушение стоит жизни, а я люблю жизнь… Итак, к делу…

— К делу так к делу, — согласился Роумэн и посмотрел на часы. — В нашем распоряжении трое суток, Дик. Если мы опоздаем — местечко называется Вилла Хенераль Бельграно, сто сорок километров от Кордовы, Аргентина, — то можно и не вылетать…

— Сколько я помню авиакарты мира, Макс, такого авиапорта не существует.

— На картах нет. А в жизни — да. Там аэродром, который может принять одномоментно три транспортных самолета, иначе говоря, батальон захвата… Мы должны прибыть туда на маленькой южноамериканской авиетке, в противном случае мы демаскируем себя.

— У вас есть средства, на которые мы приобретем авиетку? — поинтересовался Гуарази. — Где? Кто ее будет вести?

— Маленький самолет нам даст диктатор Никарагуа Сомоса, Дик.

— Гарантии?

— Мы их получим в Панаме завтра днем, — самолет уходит в семь тридцать, так что в два часа будем на месте. Адрес у меня есть. Я имею в виду адрес человека, который даст нам показания под присягой… А вечером вылетим в Манагуа… Правда, с пересадкой, рейсом девятнадцать пятьдесят семь. Той же ночью должна быть организована встреча с Сомосой. Ваше присутствие необходимо. Ваших помощников — тоже. В зависимости от результатов этой беседы — а она, думаю, закончится в нашу пользу — мы вылетаем на юг, в Виллу Хенераль Бельграно, на встречу с шефом гестапо Мюллером.

— Думаете, он рад предстоящей встрече?

— Это меня как-то не очень заботит. Меня заботит то, чтобы мы были на поле аэродрома не позже тринадцати ноль-ноль во время авиапарада ровно через три дня.

Гуарази поднялся:

— Простите, Макс, я должен связаться с боссом; в вашем плане есть несколько позиций, которые я не могу принять без санкции.

— Да, да, конечно. Дик. Я понимаю, валяйте, звоните. Только, пожалуйста, постарайтесь их уговорить, если они начнут выкобениваться.

— Боссы не выкобениваются. Наши боссы взвешивают меру реальности внесенных предложений, они прагматики с мужественными и добрыми сердцами… И еще: Мюллер там будет один? Или с охраной?

— Скорее всего с охраной.

— Численность?

— Не знаю.

— Но с ним, видимо, будет ваш Макс? Или я ошибаюсь?

— Кто вам назвал это имя?

— Не комментируется.

— Хорошо, я поставлю вопрос иначе: о моем Максе вы узнали от Макайра? От того американца, который подписывал контракт с вашими боссами? И сказал, что это нацист? А я попал в его сети? И Крис тоже с ними?

— Не комментируется, — повторил Гуарази, и глаза его стали такими же грустными, как тогда, в мадридской квартире Роумэна (господи, когда же это было, да и было ли вообще?!).

Поднявшись с кресла, он извинился:

— Мне придется соединяться с несколькими городами, простите, если я буду отсутствовать минут двадцать. Хотите чего-нибудь выпить?

— Да, пусть принесут виски.

— Я плохо разбираюсь в марках… Какие вы предпочитаете?

— Не важно. Сейчас не важно… Что есть… И желательно побольше.

Лаки Луччиано выслушал Пепе; тот говорил на сицилийском диалекте, используя зашифрованные термины, ни один бес в ФБР не разберет; долго молчал, обдумывая услышанное, потом спросил:

— Ты действительно считаешь его серьезным партнером?

— Да, — ответил Гуарази, не задумываясь.

— Меня смущает тот человек, который будет ждать вас на аэродроме вместе с немцем. Он нам не нужен, Пепе.

— Хорошо. Я его оставлю там?

— Насовсем, — улыбнулся Лаки. — Это помирит меня с теми, кто ведет с ними борьбу. Всегда надо думать впрок.

— Это вызовет гнев партнера, с которым я сейчас беседую.

— Ты убежден, что он нам нужен?

— Может понадобиться в будущем.

— В каком качестве?

— Очень сведущ.

— Больше наших юристов?

— Да.

— Тебе жаль его?

— В какой-то мере.

— Хорошо, поступай как знаешь, но тот, второй, пусть останется там. Ты знаешь, в чем его подозревают. Это может бросить тень на общее дело. А мы патриоты, Пепе, согласись.

— Верно. Тут я не спорю… Как быть в Манагуа?

— Сава[32] игнорирует нас. Он поставил на северян. Мы для него никто. А это же обидно и мне, и Фрэнки. Если, действительно, партнер получит факты, которыми его можно прищучить, — сделай это. Нам он пригодится. Его город перспективен, неподалеку канал,[33] оттуда мальчики в форме будут летать к нему на отдых, пусть понюхают сладенького.[34] Обратишься к «Жареному», найдешь его телефон в справочной книге, он выведет на Саву. Это крепкий парень. Он не засвечен, крутит серьезное дело, и Сава в нем заинтересован с давних лет. Что еще?

— Больше ничего… Только вообще-то, как мне кажется, у нас пара шансов из миллиона, что это дело выгорит.

— Хочешь отказаться? — спросил Лаки. — Я не обижусь, нет, что ты… Я подберу другого, если тебе все это невмочь.

— Вы меня плохо поняли, босс… Вы знаете, что я не боюсь летального исхода. Иногда я даже мечтаю о нем… Просто не надо обольщаться…

— А я никогда не обольщаюсь, маленький, — ответил Лаки. — Но даже если там не окажется того, что мы хотим получить, в нашем распоряжении будет человек, который заставит с нами считаться ребят.[35] Без их помощи невозможно делать наш бизнес. Фрэнки думает как художник, он полон фантазий, а мне-то приходится все высчитывать, как старому кассиру в овощной лавке. Мне нельзя ошибаться, Пепе, кто, как не ты знает это?! Если мы докажем ребятам, что умеем делать то, чего они не могут, наши акции подскочат. И они будут долго думать, прежде чем дать меня в обиду. Кому бы то ни было. Ведь сейчас они проиграли с немцами в Аргентине, ты видишь, как шумит пресса… А мы их щелкнем еще больше, а потом предложим переговоры. Вот так.

Когда Гуарази вернулся в гостиную, Роумэн допивал второй стакан.

— Ну и как? — спросил он. — Что боссы?

— Они просили передать вам привет, Макс. Операция санкционирована. Так что ложимся спать, а утром гоним на аэродром, билеты сейчас закажем. — Гуарази, не оборачиваясь, негромко позвал: — Ребята, ну-ка сюда…