Великая охота - Роберт Джордан

Лицо Айз Седай было бесстрастным и ничего не выражающим.

– В Кэймлине, дитя мое, я – советница королевы, твоей матери, но тут – Белая Башня, а ты – послушница. – Мин сделала движение, собираясь уйти, но Элайда пригвоздила ее к месту резким: – Останься, девочка. Я хочу с тобой поговорить.

– Я знала тебя всю свою жизнь, Элайда, – не веря, произнесла Илэйн. – На твоих глазах я росла, зимой ты заставляла цвести сады, где бы я могла играть.

– Дитя мое, там ты была Дочерью-Наследницей. Здесь ты послушница. Ты должна это запомнить и уразуметь. Придет день, и ты станешь великой, но ты должна помнить!

– Да, Айз Седай.

Эгвейн была поражена. Если б ее кто так отчитал перед другими, так унизил, она бы была взбешена.

– Теперь ступайте, обе. – Начал мерно бить гонг, глубоко и звонко, и Элайда склонила голову набок. Солнце стояло на полпути к зениту. – Разгар, – сказала Элайда. – Вы должны поторопиться, если не хотите другого выговора. Да. Илэйн! После того как исполнишь порученную тебе работу, зайди к Наставнице послушниц в кабинет. Послушницы не заговаривают с Айз Седай, пока их не спросят. Бегите, обе. Вы опоздаете. Бегите!

И они побежали, подхватив подолы. Эгвейн глянула на Илэйн. На щеках у той горели два алых пятна, а в глазах сверкала решимость.

– Я буду Айз Седай, – тихо произнесла Илэйн, но прозвучали эти слова обещанием или, скорее, клятвой.

Позади себя Эгвейн услышала, как заговорила Айз Седай:

– Мне дали понять, девочка, что сюда тебя вызвала Морейн Седай.

Эгвейн хотелось остаться и послушать, не начнет ли Элайда расспрашивать о Ранде, но по Белой Башне звенел Разгар, и ее ждала работа. Она и бежала, как ей было приказано.

– Я буду Айз Седай, – прорычала она. Илэйн блеснула быстрой понимающей улыбкой, и девушки припустили быстрее.

В конце концов с моста Мин ушла, но рубашка ее прилипла к телу. Она взмокла не от жаркого солнца, а от того допроса, который ей учинила Элайда. Девушка поглядывала через плечо – не идет ли следом Айз Седай, но Элайды видно не было.

Откуда Элайда пронюхала, что ее вызвала Морейн? Мин была убеждена, что этот секрет известен только ей, Морейн и Шириам. И все эти расспросы о Ранде. Не так–то легко оказалось сохранить спокойным лицо и твердый честный взгляд, заявив в лицо Айз Седай, что никогда она не слыхала о таком и ничего о нем не знает. Ей-то что от него нужно Свет, а что Морейн от него нужно? Кто он такой? Свет, не хочу я влюбиться в человека, которого всего раз встречала, мало того, в мальчишку с фермы.

– Морейн, ослепи тебя Свет, – пробормотала Мин, – ради чего бы ты ни привезла меня сюда, вылезай из норы, где ты там прячешься, и скажи мне, скажи, чтобы я смогла наконец уйти отсюда!

Единственным ответом ей стали нежные трели серокрылок. С недовольной миной девушка отправилась на поиски укромного уголка, где бы можно было остыть и успокоиться.

ГЛАВА 25. Кайриэн

Город Кайриэн раскинулся на холмах вдоль реки Алгуэнья, и взору Ранда он открылся с севера, освещенный полуденным солнцем. Элрикейн Таволин со своими пятьюдесятью солдатами кайриэнцами по-прежнему смахивали на конвой – это стало еще заметнее после того, как отряд миновал мост через Гаэлин. Чем дальше к югу они скакали, тем более скованными и холодными становились кайриэнцы. Лойал и Хурин словно не замечали этого, и он тоже старался не обращать на эскорт внимания. Ранд рассматривал город, не уступавший размерами тем, которые он повидал. Круглобокие корабли и широкие баржи теснились на реке, вдоль дальнего берега расползлись высокие амбары, но сам Кайриэн, обнесенный высокими серыми стенами, казалось, был распланирован по строгой, четкой решетке. Сами стены образовывали точный квадрат, одной стороной опирающийся на реку. Внутри стен, подчиняясь единому шаблону, высились башни, возносясь вверх в двадцать раз выше стены, но даже с холмов Ранд разглядел, что каждую башню венчает как будто венец обломанных неровных зубцов.

Вне городских стен, охватывая их от берега до берега, лежали улицы, пересекающиеся под всякими углами и кишащие людьми, напоминали они то ли муравейник, то ли громадный садок для кроликов. От Хурина Ранд уже знал, как он называется, – Слобода; когда-то у каждых городских ворот стояла деревенька с рынком, но за годы они срослись в одну, растянувшись во все стороны мешаниной улиц и переулков.

Когда Ранд и все остальные въехали на эти грязные, замусоренные улицы, Таволин отрядил нескольких солдат окриками и угрозами расчищать путь сквозь людское скопище и топтать лошадьми всякого, кто не уберется с дороги по-быстрому. Народ расступался, окинув солдат всего лишь одним взглядом, будто такое было каждодневным явлением. Ранд поймал себя на том, что улыбается.

Одежды слободских были в большинстве своем поношенными, совсем не новыми, но в большинстве своем радовали глаз разноцветьем. Здесь кипела хриплая и пронзительная суматоха жизни. Разносчики нахваливали свои товары, лавочники зазывали прохожих взглянуть на свои, выложенные на лотках перед лавками. Цирюльники, торговцы фруктами, точильщики, мужчины и женщины, предлагающие дюжину услуг и сотню всякой всячины для торговли, бродили в толпах. Не из одного строения пробивалась через гомон музыка; поначалу Ранд принял их за постоялые дворы, но вывески на фасадах изображали людей, играющих на флейтах и арфах, кувыркающихся или жонглирующих, и к тому же в этих громадных зданиях не было окон. Судя по всему, большая часть зданий в Слободе были деревянными, хотя и весьма внушительными, и многие выглядели новыми, пусть и сколоченными на скорую руку. Изумленный взор Ранда привлекли несколько – высотой в семь этажей и более; они слегка покачивались, но люди сновали туда и обратно, словно не замечая угрожающего покачивания.

– Чернь всякая, – пробормотал Таволин, от отвращения глядя только перед собой. – Только взгляните на них, испорченных чужеземными обычаями. Им тут не место.

– А где им место? – спросил Ранд. Кайриэнский офицер сверкнул на него глазами и пришпорил коня, устремившись вперед и охаживая толпу арапником.

Хурин тронул Ранда за локоть.

– Это из-за Айильской Войны, Лорд Ранд. – Он оглянулся, нет ли рядом кого из солдат, не услышат ли они ненароком. – Многие фермеры побоялись возвращаться на свои земли у Хребта Мира, и все пришли сюда, поближе к столице. Вот почему у Галдриана на реке полным-полно барж с хлебом из Андора и Тира. С ферм на востоке зерна нет, потому что на востоке нет ферм. Правда, кайриэнцу лучше всего об этом не напоминать, милорд. Они-то делают вид, что войны и не было или что, на худой конец, они ее выиграли.

Как ни свистел арапник Таволина, солдатам пришлось остановиться и пропустить странную процессию. Полдюжины мужчин, танцующих и лупящих в барабаны, торили путь веренице огромных кукол, в полтора раза выше людей, что приводили их в движение длинными шестами. Толпе кланялись гигантские коронованные фигуры мужчин и женщин в длинных изукрашенных одеяниях, окруженные всяческими фантастическими тварями. Лев с крыльями. Шагающий на задних ногах козел с двумя головами, причем обе – огнедышащие, судя по болтающимся в обоих ртах длинным темно-красным лентам. Нечто, наполовину выглядевшее кошкой, полуорел, и еще одно страшилище, с медвежьей головой на человеческом торсе, которое Ранд счел троллоком. Проходящих скоморохов толпа приветствовала криками и смехом.

– Человек, соорудивший эту куклу, никогда троллока не видывал, – проворчал Хурин. – Голова чересчур велика, и сам он чересчур тощ. Да все равно, милорд, они, похоже, в них верят не больше, чем в существование тех вот тварей. Единственные чудовища, в которых верит этот слободской люд, – айилы.

– У них какой-то праздник? – спросил Ранд. Других признаков праздника, кроме процессии, он не видел, но ему подумалось, что для нее должна быть какая-никакая причина. Таволин приказал солдатам двигаться дальше.

– Не больший, чем в любой другой день, Ранд, – сказал Лойал. Шагая рядом со своей крупной лошадью, к седлу которой был притянут ремнями запеленутый в одеяло ларец, огир привлекал к себе не меньше взглядов, чем те куклы. Кое-кто даже хлопал в ладоши и смеялся, так приветствовали и кукловодов. – Боюсь, Галдриан удерживает этих людей в спокойствии, лишь развлекая их. Менестрелям и музыкантам он выдает Королевский Дар, вознаграждение серебром, а они выступают здесь, в Слободе, и еще он каждый день ниже по реке устраивает скачки. И многими вечерами – фейерверки. – В голосе огир послышалось отвращение. – Старейшина Хаман говорит, что Галдриан – само бесчестье. – Он заморгал, сообразив, что сорвалось с языка, и торопливо заозирался, не услышали ли солдаты. Похоже, те не услышали.

– Фейерверки, – кивая, промолвил Хурин. – Как я слышал, Иллюминаторы тут выстроили свой квартал, такой же как в Танчико. Когда я был здесь раньше, мне как–то недосуг было на фейерверки любоваться.