Том 8. Труженики моря - Виктор Гюго

осьминога с гидрами античных мифов вызывают улыбку.

Порою невольно приходишь к такой мысли: неуловимое, реющее в наших, сновидениях, сталкивается в области возможного с магнитами, которые притягивают его, и тогда оно обретает очертания, — вот эти сгустки сна и становятся живыми существами.

Неведомому дано совершать чудеса, и оно пользуется этим, чтобы создать чудовищ. Орфей[183], Гомер и Гесиод[184] могли сотворить лишь химеру; бог сотворил спрута.

Если богу угодно, он может даже гнусное довести до совершенства.

Вопрос о причине такого его желания повергает в ужас мыслителя, верующего в бога.

Если допустить идеалы во всех областях — и если цель — создать идеал ужасающего, то спрут — образцовое творение. Кит исполин — спрут невелик; у гиппопотама броня — спрут обнажен; кобра издает свист — спрут нем; у носорога есть рог, у спрута рога нет; у скорпиона жало, у спрута жала нет; у тарантула челюсти, у спрута челюстей нет; у ревуна цепкий хвост; у спрута хвоста нет; у акулы острые плавники, у спрута плавников нет; у вампира когтистые крылья, у спрута крыльев нет; у ежа иглы, у спрута игл нет; у меч-рыбы меч, а у спрута меча нет; у ската электрический разряд, у спрута электрического разряда нет; у жабы отравляющая слюна, у спрута отравляющей слюны нет; у змеи яд, у спрута яда нет; у льва когти, у спрута когтей нет; у ягнятника клюв, у спрута клюва нет; у крокодила зубастая пасть, у спрута зубов нет.

У спрута нет ни мускулов, ни угрожающего рева, ни панциря, ни рога, ни жала, ни клешней, ни цепкого или разящего хвоста, ни острых плавников, ни когтистых крыльев, ни игл, ни мечевидного носа, ни электрического тока, ни отравляющей слюны, — ни яда, ни когтистых лап, ни клюва, ни зубов. Спрут вооружен страшнее всех в животном мире.

Что же такое спрут? Кровососная банка.

В рифах, среди океана, там, где воды его то прячут, то выставляют напоказ свои сокровища, во впадинах никем не посещаемых скал, в неведомых пещерах, полных разнообразной растительности, ракообразных животных и раковин, под глубинными порталами моря, пловцу, которого привлекла бы красота этих мест и который отважился бы заглянуть туда, угрожает неожиданная встреча. Если это случится с вами, не любопытствуйте, бегите прочь. Туда входишь восхищенный, выходишь потрясенный ужасом.

Вот с чем вы всегда можете встретиться в скалах открытого моря.

Сероватый предмет колышется в воде, весь он с руку толщиной, а длиной с пол-локтя, не то тряпка, не то закрытый зонт без ручки. Этот лоскут понемногу приближается к вам. Но вот он развернулся, восемь лучей внезапно разошлись вокруг двуглазого диска; лучи эти живут; они извиваются, сверкают; это что-то вроде колеса четырех или пяти футов в диаметре. Чудовищная звезда! Она бросается на вас. Спрут гарпуном поражает человека.

Эта тварь прилипает к добыче, опутывает ее и связывает длинными ремнями. Снизу она желтоватого цвета, сверху — землистого; ничем не передать ее неописуемый пыльный оттенок. Это существо, живущее в воде, как будто сделано из пепла. Оно — паук по форме и хамелеон по окраске. От злобы оно синеет. И все оно мягкое; это страшно.

Его петли душат; прикосновение парализует. Оно похоже на скорбут или гангрену. Оно — болезнь принявшая форму чудовища.

Спрута не оторвать. Он плотно прирастает к жертве. Каким образом? При помощи пустоты. Восемь щупалец, широких в основании, постепенно утончаются, оканчиваясь иглами. Под каждым идут параллельно два ряда постепенно уменьшающихся отростков, крупных у головы, мелких на концах. Каждый ряд состоит из двадцати пяти отростков — на щупальце их пятьдесят; на всем животном четыреста. Отростки эти и являются присосками.

Присоски — это хрящи цилиндрической формы, бесцветные, покрытые роговидной оболочкой. У крупных особей они достигают величины пятифранковой монеты в диаметре, постепенно уменьшаясь до размера чечевичного зерна. Спрут то выпускает, то втягивает полые трубки — присоски. Иногда они впиваются в добычу глубже чем на дюйм.

Кровососный аппарат обладает тонкой восприимчивостью клавиатуры. Он выступает наружу, потом прячется. Он подчиняется малейшему намерению спрута. Самая изощренная чувствительность далека от чувствительности присосков, способных молниеносно сокращаться в зависимости от внутренних побуждений животного или внешних условий. Этот дракон — мимоза.

То самое чудовище, которое моряки называют спрутом, а наука головоногим, легенда называет морским дивом. Английские матросы называют его devil-fish, рыба-дьявол. Они называют его также blood-sucker, кровосос. Жители Ламанша называют его слизнем.

Он очень редко попадается близ Гернсея, очень мал близ Джерсея, очень велик и довольно часто встречается близ острова Серк.

На одном рисунке в сочинениях Бюффона, изданных Соннини, изображен осьминог, обхвативший своими щупальцами фрегат. Дени Монфор полагает, что спрут северных широт действительно в силах потопить корабль. Бори Сен-Венсан отрицает это, утверждая, однако, что в наших морях он нападает на человека. Поезжайте на Серк, там вам покажут возле Брек-У пещеру в скале, где несколько лет назад спрут схватил и, затянув под воду, утопил ловца омаров. Перон[185] и Ламарк[186] совершили ошибку, усомнясь в том, что спрут может плавать, раз у него нет плавников. Автор этих строк собственными глазами видел на острове Серк, как спрут в гроте, называемом Лабазом, вплавь преследовал купающегося. Когда спрут был убит, его измерили, — оказалось, что у него четыре английских фута в поперечнике, присосков у него насчитали четыреста. Издыхающее животное судорожно вытолкнуло их из себя.

По мнению Дени Монфора, одного из тех наблюдателей, чья богатая интуиция заставляет их опускаться либо возвышаться до занятий магией, осьминог обладает чуть ли не человеческими страстями; осьминог умеет ненавидеть. В самом деле, быть идеально омерзительным — значит, быть одержимым ненавистью.

Уродство отстаивает себя перед необходимостью своего уничтожения, и это его озлобляет.

Спрут, плавая, как будто находится в чехле. Он плывет, собравшись складками. Вообразите зашитый рукав и внутри него — кулак. Кулак, он же голова спрута, отталкивает воду и продвигается вперед еле заметным волнообразным движением. Оба его выпуклых глаза, хоть и велики, мало заметны, ибо они цвета воды.

На охоте или в засаде спрут маскируется; он уменьшается, сжимается, сокращается до предела. Он сливается с полутьмой. С виду он — изгиб на волне. Его примешь за все что угодно, но только не за живое существо.

Спрут — это лицемер. На него не обращаешь внимания: он обнаруживает себя внезапно.

Комок слизи, обладающий волей, — что может быть страшнее! Капля клея, замешанного на ненависти.

В прекраснейшей лазури прозрачных вод возникает эта омерзительная, прожорливая