В городе жестоких людей - Арина Александер

Вернувшись с Володей из университета, чувствовала себя опустошенной и обессиленной. Сначала просто валялась на кровати, обняв подушку. Потом приготовила ужин, к которому так и не притронулась.

Не хотелось думать, что Антон сможет приблизиться к ней после всего. Смысл? Денис предупрежден, в курсе его махинаций, она тоже готова отстаивать свое до последнего.

Только… где-то в глубине души чувствовала себя виноватой. Что не смогла и не сумела противостоять его натиску, не отшила с первого же дня. Кто ж знал, что всё так произойдет…

Невольно вспомнила, как Антон нес её на руках по торговому центру, как покупал туфли. Подаренный им ёжик до сих пор числился в её арсенале. А как сидели на лестнице, обнимаясь, в ожидании тётки? Разве он тогда казался способным на насилие?

Горько и болезненно ударяться о собственные ошибки. Эх, знала бы, где упадет, соломки подстелила бы.

С Денисом же всё иначе. Чувствовала его как саму себя. Остро переживала любое эмоциональное состояние, будь то радость, страсть, злость. Когда рассказывал о себе, едва сдерживалась, чтобы не обнять, пожалеть. Но он не нуждался в её жалости. Если бы не достала, не надавила — фиг бы когда открылся.

Думала, он рос, не зная забот и хлопот? Родился с серебряной ложкой во рту? Да щас! И тот его загнанный взгляд, брошенный на неё исподлобья, навечно въелся в память. Говорил, а у самого волны едва сдерживаемой агрессии пробегали по телу. И от этого становилось страшно. Слишком ярко чувствовала его.

Если бы он только знал, какое впечатление произвели на неё те слова. По-иному посмотрела на него. Заново переосмыслила некоторые его высказывания на счёт семьи и родства в целом. Теперь многое стало понятно. Только вот… легче от этого не стало. Совсем…

***

— Ксюх, ты куда пропала? Ни ответа, ни привета. Пишу-пишу, хоть бы ответила, что ли. Мы тут, понимаешь ли, болеем во всю, а о нас бесчеловечно и тупо забыли.

Ксюша спешно разулась, сбрасывая на ходу зимнюю куртку, и поспешила к кухонному окну. Чтобы лучше было видно, высунулась из него, не смотря на свирепствующий ветер, и помахала притаившемуся внизу Александрову. Он помахал в ответ и нырнул в Пежо. Поскорее бы приезжал Денис, надоело сидеть под замком и отчитываться за каждый шаг.

— Прости, Ирусь. Обещаю проведать и всё-всё рассказать. — Закрыла окно, поежившись от холода. — Денис уехал и запретил покидать квартиру, кроме университета, да и там, чувствую себя как в клетке. Шаг влево, шаг вправо — расстрел.

— Всё настолько серьёзно? — не унималась подруга, тяжело дыша в трубку. Воспаление легких — это вам не шутки. — Я думала, уже всё решилось. К чему весь этот переполох?

Ксюша вздохнула и, включив чайник, присела за стол. Только второй день без Дениса, а уже соскучилась. И как могла выдержать без него целый месяц? Уму непостижимо. Хорошо, хоть Антон, по словам Александрова, пока не отсвечивал в универе, валяясь в больничке. Видимо, перепало ему конкретно.

— Не знаю, Ир. Судя по приставленному ко мне парню, ситуация действительно серьёзная. Я вчера уснула, а телефон оставила в сумке — ты бы видела, что потом было. Я такого наслушалась, что теперь даже в туалет хожу с телефоном.

Кучер хмыкнула, удивляясь столь пристальному вниманию, а Ксюша закатила глаза, вспоминая, как в тот момент бесился Денис. Хотя, она его прекрасно понимала: сама, если он не перезванивал каждые четыре часа, начинала сходить с ума от беспокойства.

— Ясно. К тебе теперь не подойти, не подъехать, не заговорить, — рассмеялась Ира и тут же закашлялась.

— Скажешь ещё, — возмутилась добродушно. — Просто следую установленной инструкции. Лучше поосторожничать, чем потом попасть под раздачу.

— Что, звереет?

— Ты даже не представляешь, насколько. Ну, а ты как? Что говорят врачи, когда выписывают? К Новому Году оклемаешь?

Пока Ира рассказывала о премудростях больничного стационара, Ксюша успела переодеться и попить чай. Как же было хорошо отвлечься на кого-нибудь, не боясь проговориться или обмолвиться чем-то запрещенным. Ира была в курсе всех её перипетий, так что без проблем могла поддержать и утешить, порадоваться и огорчиться.

— …Ксюш, — судя по шуму на заднем плане, кто-то вошел в палату, — ко мне Тимоха пришел. Завтра поговорим, окей?

— Конечно, конечно, не вопрос. Тимофею привет. Целую, крепко-крепко…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ну вот… и снова она одна. Как же напряжно сидеть в четырёх стенах, даже если это стены твоего любимого. Сколько можно валяться на кровати, напялив на себя его футболку и обрызгавшись его духами? Да сколько угодно, лишь бы поскорее вернулся. Вот это тревожное ожидание убивало больше всего. Не само отсутствие, а именно затаенное чувство тревоги.

Трель дверного звонка заставила вздрогнуть, подскочив на месте. Притаиться, прислушиваясь к клокочущему сердцу. Неожиданно стало страшно. Вот так просто, на ровном месте. Кто бы это не пришел — точно не к ней. А Дениса не было дома.

Поднявшись, прикусила нижнюю губу. Может, это консьёрж или кто-то из соседей? Мало ли. А может, кто-то из друзей или одногруппников решил наведаться? Бли-и-ин, пускай проваливают. Никого нет дома!

Надоедливая трель прекратилась, и не успела Ксюша обрадоваться, как тут же раздался стук. Стучали уверенно, будто знали, что по ту сторону двери кто-то есть. Ксюша осторожно подкралась к ней, и в состоянии полной растерянности уставилась на монитор видеодомофона. Леонид Ходаков… К ней пожаловал сам Леонид Ходаков… Однозначно к ней, не к Денису. Прекрасно понимала, что он знает об отсутствии сына.

Мужчина помахал ей, хищно улыбнувшись, и демонстративно поднял обе руки, отсвечивая ладонями, намекая, что пришел с миром.

Опешила немного от его прихода, но руки сами собой потянулись к замку, впускай нежданного гостя. Короткое оцепенение и недоумение сменилось настороженностью и опасением.

— Не бойся, — пробасил Леонид, переступая порог. — Я пришел пока только поговорить, так что прекращай смотреть на меня, как на врага народа. Врагами мы станем в том случае, если ты не пойдешь мне на встречу.

Ксюша замерла от удивления, наблюдая, как Леонид по-хозяйски развалился на диване, окинув её заинтересованным взглядом.

— Присаживайся, — похлопал возле себя ладошкой. — Я только на вид такой грозный, а на деле… весьма