Книга судьбы - Брэд Мельцер

— Осторожнее, — предупреждаю я. — Если здесь установлена сигнализация…

— Это же кладбище, Уэс. Что здесь красть?

— Как насчет гробокопателей?

Но когда я вслед за ней перехожу на кладбище, нас встречает лишь негромкий стрекот кузнечиков и густые черные тени двухсотлетних смоковниц, ветви которых торчат во все стороны подобно паутине. По диагонали от нас, с левой стороны, восемнадцать акров кладбища «Вудлон» переходят в ровный прямоугольник, размерами превышающий семнадцать футбольных полей, расположенных друг за другом. Кладбище, как это ни покажется странным, упирается в задворки автомагазина, торгующего «ягуарами». Понятное дело, этого никак не мог предвидеть основатель нашего городка Генри Флаглер, когда в конце девятнадцатого века распахал семнадцать акров ананасовых рощ, превратив их в самое старое и престижное место упокоения.

Я иду по главной аллее, вымощенной каменными плитами. Ухватившись за ручку зонтика, Лизбет тянет меня налево, в сторону густых кустов округлой формы, растущих у самой ограды. Подойдя ближе, я вижу, что кустов здесь много, никак не меньше сотни, и они тянутся вдоль всей задней части кладбища. Она угадала верно. Если мы спрячемся за ними, то с главной аллеи нас не будет видно — следовательно, никто не заметит, как и откуда мы подойдем. Учитывая, что нам предстоит сделать, рисковать нельзя.

Нырнув за первый же округлый куст, мы с Лизбет убеждаемся, что он вовсе не круглый, а выпуклый, и в нише, где мы собирались спрятаться, грудой свалены жестянки из-под содовой и пустые бутылки. А в соседнем штабелем сложены куски искусственного дерна, которым прикрывают открытые могилы.

— Уэс, смотрите, здесь можно запросто укрыться.

— Нет вопросов, — отвечаю я, заразившись ее нетерпением. Но это вовсе не значит, что я намерен подвергать ее жизнь опасности. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что мы одни, я направляюсь к центру участка, где на столбе укреплены несколько прожекторов. Пока только они освещают кладбище. Но в том месте, где мы находимся сейчас неяркий свет порождает лишь мрачные тени, пляшущие между ветвями и протянувшиеся поперек дорожки.

— Вы опаздываете, — говорит Лизбет, отбирает зонтик и подталкивает меня вперед.

— Лизбет, может быть, вам все-таки стоит…

— Я никуда не уйду, — заявляет она, ускоряя шаг. Я спешу за ней. Мы одновременно смотрим направо, где на скромном военном надгробии с крестом выбиты слова:

Капрал ТРП Э 13 кавполк Испано-американская война 1879–1959

— Он что, похоронен рядом с солдатами Испано-американской войны? — шепчет Лизбет. — Вы уверены, что он лежит не на новом участке?

Мы видели его, подъезжая к кладбищу. В дальнем левом углу от нас, за столбом с прожекторами, за тысячами военных крестов, покосившихся надгробий и фамильных склепов лежит открытый участок, размеченный плоскими церемониальными плитами. Подобно большинству флоридских кладбищ, «Вудлон» на себе испытал, что бывает, когда с моря приходит ураган. Так что теперь покойники получают лишь плоские надгробия, которые укладываются вровень с землей. Если, конечно, вы не настолько большая шишка, чтобы ваш памятник укрепили растяжками.

— Поверьте, он лежит не на новом участке, — отвечаю я.

Чем дальше мы идем по тропинке, тем отчетливее слышится новый звук. Приглушенное бормотание или шепот. Он волнами накатывает на нас со всех сторон, то стихая, то становясь громче.

— Здесь никого нет, — утверждает Лизбет, стараясь приободрить меня и себя.

Но в ту же секунду слева, из-за могильного камня, датированного тысяча девятьсот двадцать шестым годом и украшенного мраморными четками, свисающими с обелиска, доносится резкий скрежет, как будто затормозил автомобиль. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это. Но нас окружают лишь надгробия. С темного неба все так же неслышно падает мелкий дождь, и его болотный запах заглушает смрадное зловоние сырой земли. Позади постепенно нарастает грохот — это гром… Нет, это не гром.

— Что это?

Грохот становится громче и тут же прерывается пронзительным воплем воздушной сирены. Я резко разворачиваюсь в сторону густых кустов, в воздухе звучит громкое предупреждающее динг-динг-динг шлагбаума на переезде. Из темноты, подобно трассирующей пуле, вылетает грузовой поезд. Он с грохотом мчится вдоль низкого забора, ограждающего кладбище.

— Надо идти! — кричит Лизбет и тянет меня дальше по тропинке. Позади продолжает громыхать поезд, заглушая все остальные звуки, включая шорох и скрежет, которые могли бы подсказать нам, что кто-то идет следом.

«Как вам нравится это местечко?» — жестом спрашивает Лизбет, когда мы проходим мимо возвышающейся над землей крипты[37] с двойными дверями витражного стекла. Эта крипта — самое большое здешнее сооружение, размерами она не уступает контейнеру для мусора.

— Нам оно совершенно не подходит, — отвечаю я, подхватываю ее под локоть и тащу дальше. Она пока еще не понимает, как близко мы подошли к цели.

Через три могилы после крипты тропинка обрывается, уткнувшись в ствол гигантской смоковницы, ветви которой днем укрывают могилы поблизости от лучей палящего солнца. Уже одно это свидетельствует, что перед нами — один из самых престижных уголков кладбища. Для того чтобы заказать здесь участок земли на двоих, президенту Мэннингу пришлось лично браться за телефон. Зато теперь здесь высится слегка закругленное сверху надгробие из импортного итальянского черного мрамора. Вычурные белые буквы складываются в надпись, которая гласит:

РОНАЛЬД БОЙЛ Любимый муж, отец и сын Его обаяние навсегда останется с нами

— Это он? — спрашивает Лизбет. Она заметила имя слишком поздно, поэтому не успела притормозить и толкает меня сзади.

Это был последний подарок Мэннинга другу — он упокоился вдали от плоских надгробий, в обществе генерала, воевавшего во Второй мировой войне, и одного из самых знаменитых судей Палм-Бич двадцатых годов. Здесь похоронены сливки высшего общества Палм-Бич. Даже после смерти большие ребята хотят получить лучшие места в зрительном зале.

За нашими спинами исчезает вдалеке грузовой поезд, и постепенно нас снова окружает стрекот сверчков. А я не могу сдвинуться с места — стою и смотрю на озаренную тусклым светом могилу Бойла.

— С вами все в порядке? — спрашивает Лизбет.

Она думает, что мне страшно. Но теперь, когда мы пришли сюда… когда я знаю, что под могильным камнем нет тела… и самое главное, что это не я уложил его туда… У меня сжимаются кулаки, когда я перечитываю эпитафию. Как и все в их жизни, она гладкая и прилизанная — и представляет собой гнойный нарыв сплошной лжи. В течение восьми лет Мэннинг… мой босс, мой ментор… восемь лет он знал, что я жру дерьмо, но ни разу даже не попытался убрать его с моей тарелки. Вместо этого он подкладывал мне все новые порции. День за днем. С задушевной президентской улыбкой на губах.

Я разжимаю сведенные судорогой пальцы. И чувствую, как Лизбет кладет мне руку на плечо. Она не произносит ни слова. Сейчас слова не нужны.

Я бросаю последний взгляд на пустое кладбище. Целых восемь лет мне было страшно. Вот что делает смерть, когда мысли о ней преследуют вас. Но теперь, стоя в сгущающихся сумерках под мелким дождиком на ковре из мягкой травы, я готов встретить свое привидение. И Лизбет тоже.

Мы занимаем места неподалеку друг от друга, как и договорились заранее. Лизбет смотрит на часы. Теперь остается только ждать.

Глава сотая

— Убирайся отсюда! Немедленно! — заорал охранник, хватая Рого сзади за рубашку.

— Отцепись от меня! — выкрикнул в ответ Рого, вырываясь и заскакивая в слабо освещенную комнату.

Стоило ему сделать пару шагов, как сработали датчики движения, залив комнату жужжащим светом люминесцентных ламп. Слева от Рого оказалась односпальная кровать с поцарапанным дубовым изголовьем, на которой поверх оливково-зеленого ворсистого одеяла лежала Библия. Довершал дешевую и непритязательную гостиничную обстановку приставной столик из белой пластмассы и переносной телевизор десятилетней давности. С правой стороны двойные дубовые двери открывались в некое подобие конференц-зала, в котором находился стол красного дерева и полдюжины современных стульев с черной кожаной обивкой. Все это казалось абсурдом. Для чего понадобилось соединять общественный туалет с отдельной спальней?

Рого почувствовал, как сзади кто-то с силой дернул его за рубашку. Он попытался вырваться, но на этот раз охранник был начеку и потянул его из комнаты назад в туалет.

— Ты понимаешь, что из-за тебя у меня будут большие неприятности? — выкрикнул он.