Рубин Карашэхра - Елена Бычкова

— Эмил, больно!

— Терпи! — ответил он, сгребая в кулак ее тяжелые непослушные волосы, продирая их гребнем, безжалостно дергая. Потом свернул узлом, вонзил в прическу несколько шпилек и затянул на них тугую блестящую сетку. Повесил на шею тяжелое ледяное ожерелье. Повернул к себе и приказал. — Теперь идем.

И только тогда она, наконец, поняла:

— Пет! Эмил нет! Я не пойлу туда!

Он схватил ее за обнаженные плечи и прорычал, приблизив к ее лицу свое перекошенное от бешенства лицо:

— Пойдешь! Если не хочешь, чтобы я придушил тебя прямо здесь!

— Но они демоны!

— А кто я, по-твоему?! Идем!

Он встряхнул ее, на мгновение прижал к себе, и Нельга услышала, как часто бьется его сердце.

— И не смей бояться этих тварей! Они чувствуют твой ужас! Ну же! Ну! Где твоя гордость? Если умрешь, то хотя бы красивой! — колдун повернул ее к зеркалу, в котором отразилось золото вышивки, бриллиантовое колье и белое, жалкое лицо, обрамленное яркими огоньками камней, переливающихся в прическе. — Идем! — приказал Эмил, и она пошла.

Нельга почти не помнила, как прошла эта безумная страшная ночь. Она сидела за столом, разодетая, как кукла, и такая же пустая. В голове ни одной мысли, на губах бессмысленно-любезная улыбка — у нее даже получалось вежливо кивать учтивому господину, сидящему справа. Их было четверо, одетых в дорогие одежды, с перстнями на пальцах и широкими рубиновыми поясами, одинаковыми у всех. У всех четверых горели глаза, а сквозь благородные человеческие лица просвечивала их подлинная черная сущность. И они были страшнее, чем черный косматый зверь, глядящий на нее с голодной жадностью с другой стороны стола. Тот набросится, растерзает и удовлетворится этим быстрым бессмысленным убийством, а элегантные «господа» будут мучить долго и с наслаждением, оттягивая смерть жертвы как можно дольше.

Эмил сидел на противоположном конце стола. Пил, смеялся, непринужденно говорил о чем-то с демонами. Тогда в комнате, когда он прижал ее к себе, ей показалось, что он ненавидит их и боится так же, как она, но теперь Нельга поняла — в нем нет ничего человеческого. Он такой же. Один из них.

— Ладно, господа, — сказал вдруг демон в красном, поднимаясь из-за стола, — Пора. Спасибо за чудесный вечер.

С элегантным полупоклоном он взял руку Нельги и слегка прикоснулся к ней губами.

— Был счастлив познакомиться с вами, сударыня.

Она не успела ни испугаться, ни удивиться. Стены зала словно поплыли, красный свет стал гуще, ярче вспыхнули светильники, голова зазвенела от боли, перехватило дыхание. Нельга сжала ладонями виски, пережидая мучительный приступ дурноты. Он длился несколько долгих секунд, во время которых демоны один за другим растворялись в воздухе. Когда исчез последний, ей стало легче.

В зале остались только они с Эмилом. Нельга огляделась по сторонам, точно просыпаясь и снова чувствуя себя живой. Пламя в камине погасло, стол был завален обглоданными костями и залит вином, липкие красные лужи растекались по полу вокруг разбитых кувшинов. В воздухе стоял отвратительный едкий запах. Но, самое главное, ушло непереносимое ощущение удушья и тупого страха, которое владело ею весь вечер. Нельга посмотрела на Эмила. Что чувствует он? Несколько мгновений он сидел не шевелясь, с выражением пустого равнодушия на смуглом лице, потом поставил локти на стол, прямо в лужу вина, прикрыл глаза рукой и хрипло рассмеялся. Нельга вздрогнула и подумала, что лучше бы он выругался, слишком странно звучал этот смех в пустом зале.

Колдун поднялся, с размаху пнул табурет, на котором стояла бутылка вина и, чуть покачиваясь, пошел к выходу, даже не взглянув на Нельгу. Она так и осталась сидеть одна — в мрачном пустом зале, за огромным столом в роскошном золотом платье… Она повторила жест Эмила, закрыв лицо руками, изо всех сил желая себе проснуться наконец по-настоящему, у себя дома, в маленькой уютной комнате рядом с теплой печью, «Если бы я стала его женой, мне бы пришлось каждую ночь сидеть в золотом платье среди демонов и улыбаться им, и трястись от ужаса, а потом презирать себя и его за эту чудовищную лицемерную игру». «Это моя женщина!» — вспомнилось ей вдруг. Нет, не женщина, всего лишь кукла. Он и разглядывал ее как куклу, и причесывал… и раздевал. Равнодушно, быстро, умело…

— Сударыня…— кто-то осторожно потянул ее за рукав. Нельга подняла голову и оглянулась. Рядом стоил смущенный, переминающийся с ноги на ногу Мёдвик. — Я принес ваши вещи.

— Спасибо.

Она расстегнула замочек тяжелого ожерелья, вынула из ушей длинные подвески, кое-как освободила волосы от сетки, стянула с плеч жесткое от вышивки платье. (Медвик поспешно отвернулся, покраснев еще больше.) Милый мальчик. Как ему удается оставаться таким в этом страшном замке?..

— Я провожу вас?

— Не надо. — Нельга одернула свое старенькое платье и в последний раз оглядела огромный зал, — Я дойду сама.

Он все же проводил ее до двери:

— А может быть, все-таки…

— Нет, малыш, — Она горько усмехнулась. — Демоны ушли, а больше я никого не боюсь.

— Вы очень смелая! — воскликнул Мёдвик, и в его глазах заблестело что-то очень похожее на восхищение. — Правда, очень!

Нельга покачала головой, улыбнулась и вышла за ворота замка, чувствуя, что мальчик смотрит ей вслед.

Глава двадцать первая

Быть настоящим…

Девушка медленно брела по тропинке, возвращаясь домой. Длинные стебли травы хлестали ее по ногам, и подол платья промок от росы.

Нельга вдруг вспомнила сказку о девочке, которая пробыла в гостях у колдуньи всего час, а за это время в реальном мире прошло семь лет… Но она не побежала быстрее, чтобы увидеть свой дом. Она как будто одеревенела внутренне.

— Нельга? Нельга, это ты?

Девушка подняла голову и увидела перед собой соседского сына, Филипа. Его широкое, добродушное лицо сейчас было искажено страхом (неужели за нее?) и нетерпением.

— Ты где была?! Я искал тебя всю ночь.

Казалось, ему хочется схватить ее, ощупать с ног до головы, чтобы убедиться, что она цела, но он не решается прикоснуться.

— Я была в лесу, — сказала Нельга.

— Они… ничего тебе не сделали?

— Нет. Я убежала, — терпеливо, словно маленькому ребенку, объяснила она. — Они меня не видели.

Филип еще раз оглядел ее со всех сторон, и на его лице отразилось, какое огромное облегчение он испытал.

— Я боялся за тебя, — переминаясь с ноги на ногу, сказал он. — Я думал, они…

— Филип, я устала, замерзла и хочу спать.

Он послушно кивнул, глядя на нее преданными, как у собаки, глазами. Прикажи она ему остаться у порога ее дома, и он останется, будет сидеть, охраняя ее неизвестно от чего. И будет счастлив…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});