Роковое наследство - Бенедиту Барбоза

Бруну умолк, не желая дополнительно расстраивать сына, которому и без того сейчас было не сладко. От адвоката Бруну знал, что отстоять Маркуса в суде очень сложно, поскольку инспектор Валдир тоже выдвинул против него официальное обвинение в убийстве. Логика, которой при этом руководствовался Валдир, была предельно проста: если Маркус сам признался в убийстве Ралфа, пусть и непреднамеренном, то он вполне мог убить и Фаусту, а значит, показаниям Рафаэлы можно верить.

Правда, адвокат Валфриду уверял Бруну, что сумеет отвергнуть это обвинение как бездоказательное, но у присяжных все равно может сложиться неблагоприятное впечатление о Маркусе.

Поэтому Бруну не покидала тревога за сына, и он не всегда умел ее скрыть. А Маркус, видя, как переживают за него отец и сестра, тоже иногда не выдерживал и говорил им:

— Если в нашем доме и впредь будет такая нездоровая атмосфера, то я, пожалуй, лучше подожду суда в камере!

Как ни странно, только Лилиана в те дни вела себя так, что внушала Маркусу надежду на благополучный исход судебного разбирательства, и вообще каким-то чудом вселяла в него уверенность в завтрашнем дне.

А он, испытывая к ней непривычное чувство нежности и благодарности, однажды вымолвил то, чего Лилиана ждала от него прежде и о чем теперь боялась даже мечтать:

— Я люблю тебя!

Она едва не лишилась чувств, но Маркус поддержал ее под руку, потом обнял и, нежно целуя, произнес:

— Ничего не бойся! Когда начнутся роды, я буду с тобой! Наш сын с первого же мгновения, как появится на свет, увидит не только маму, но и папу! Запомни: мы всегда будем очень счастливы втроем — ты, я и наш сын!

Глава 46

Лейя тоже конечно тревожилась о судьбе Маркуса, и тревога была во сто крат сильнее, оттого что к ней примешивалось острое чувство вины. В том, что случилось с ее сыном, Лейя винила себя, испытывая глубокое раскаяние за свое недавнее легкомыслие и неразборчивость в людях.

А Жозимар между тем распорядился наконец похоронить Ралфа, до неузнаваемости изуродованного побоями и морем.

Из дальней провинции приехала несчастная мать покойного, и тут выяснилась, что у нее нет денег на похороны.

Узнав об этом от Мариты, Лейя дала ей нужную сумму и попросила все устроить как полагается. Но сама идти на похороны отказалась.

Зато Сузана поехала на кладбище и рыдала над гробом возлюбленного так же, как совсем недавно рыдала над могилой мужа. Горе Сузаны было настолько искреннем и глубоким, что даже Марита впервые посмотрела на нее без всегдашней ненависти и увидела в ней не более удачливую соперницу, а подругу по несчастью.

— Я так одинока, — призналась Сузана Марите. — Потерять сразу двоих!..

Та повезла ее с кладбища прямо к Лейе, с которой теперь особенно сблизилась. Там они втроем помянули покойного, а затем Сузана рассказала Лейе, что недавно у нее был разговор с адвокатом Маркуса.

— Что тебе от него было нужно? — сразу ощетинилась Лейя, но Сузана спокойно пояснила:

— Не мне, а ему! Он сам ко мне приехал и попросил, чтобы на суде я выступила как свидетель — в защиту Маркуса. Попросил честно рассказать судьям, как Ралфа меня бил.

— И у тебя хватит смелости в этом признаться? — спросила Лейя.

— Да, — твердо произнесла Сузана. — Я пойду на это, чтобы помочь твоему сыну. Ведь его признание следователю сняло все подозрения с Орестеса. Маркус не побоялся признаться, и тем восстановил доброе имя моего мужа. А я теперь не побоюсь вытерпеть любой позор, чтобы облегчить участь Маркуса!

— Спасибо тебе, — растроганно молвила Лейя.

— Нет, это я должна благодарить твоего сына, о чем и скажу непременно в суде, — взволнованно пообещала Сузана.

Лилиана позвонила Маркусу, как только почувствовала, что начинаются схватки. Он тотчас же помчался на машине к ней домой и вдвоем с Розой отвез ее в клинику.

Спустя несколько часов Бруну подошел к телефону и услышал взволнованный голос сына:

— Папа, я тут…

— Ну наконец-то! — не дал ему договорить Бруну — Где ты пропадаешь? Я уже хотел звонить комиссару, — боялся, что тебя опять арестовали.

— Я сейчас в клинике. У меня родился сын! Я сам присутствовал при родах… Это было ужасно. То есть я хотел сказать, что все прошло хорошо и я счастлив! Лилиана чувствует нормально… В общем, поздравляю тебя: ты теперь — дед!

— Назови адрес, я сейчас к вам приеду! — крикнул в трубку Бруну.

Вскоре он появился в родильном отделении с огромным букетом цветов, которые медсестра отнесла в палату Лилианы. Самого же Бруну туда не пустили, пояснив, что роженице сейчас требуется отдых.

Роза и Маркус тоже сидели в холле — уставшие, опустошенные.

Бруну обняв сына, поздравил с рождением внука Розу. Та заплакала.

— Я так переволновалась, — сказала она, извиняясь за свои слезы.

— Это же понятно, — пробормотал Бруну, чувствуя, что сам готов прослезиться от счастья.

— Я сейчас попрошу доктора, чтобы тебе показали малыша! — засуетился Маркус.

Он вошел в кабинет врача, а Роза растроганно сообщила Бруну:

— Не узнаю Маркуса! Он так переживал за Лилиану! И потом, когда все закончилось, я видела в его глазах слезы…

— Да, мой сын стал совсем взрослым, — согласился Бруну. — И я добьюсь для него оправдательного приговора, чего бы мне это ни стоило!

Маркус отсутствовал всего несколько минут и вновь появился вместе с доктором, который любезно проводил Бруну и Розу в палату к Лилиане.

Она приветливо улыбнулась Бруну и слабым голосом промолвила, поведя глазами в сторону букета:

— Спасибо…

Медсестра тем временем вынула из кроватки младенца:

— Видите, какой он хорошенький?

— Да он, по-моему, просто богатырь, расплылся в улыбке Бруну.

— А как ты считаешь, он похож на меня? — спросил Маркус, и, не дожидаясь ответа, сам воскликнул с гордостью: — Очень похож!

— Да, уже сейчас видно, что это — маленький Медзенга! — поддержал сына Бруну.

— Слава Богу, я видел, как мой сын родился, а все остальное для меня теперь не важно, — сказал Маркус, и в его голосе прозвучала невольная печаль.

Вечером вся семья Медзенга, включая Лейю, собралась за праздничным ужином. Все поздравляли Маркуса и старались не говорить о предстоящем суде.

— Как ты себя чувствуешь в роли бабушки? — спросил он Лейю.

— Постаревшей лет на сто! — пошутила она.

Лию же волновало другое: не собирается ли Маркус привезти Лилиану и ребенка к себе домой?

— Я еще не говорил с ней об этом, — ответил он уклончиво.