Цивилизация классического Китая - Вадим Елисеефф

Положение императора с конца X в. также серьезно изменилось. Хотя основатель династии развивал государство твердой рукой героя-строителя, он проявил себя как искренний конфуцианец и всегда стремился хорошо относиться к советам и критике. Без сомнения, в общем, он был порядочным человеком, однако использовал и искусные политические манипуляции, так как получил расположение просвещенных сословий. Ведь представители этих слоев писали историю и определяли в долгосрочной перспективе судьбу всех революций, именно они объявляли в случае катастрофы о злодеяниях восставших крестьян или, напротив, о нерадении правительства, которое потеряло «Мандат Неба».

Чжао Куанинь прекрасно понимал, что его политика, удовлетворявшая просвещенные слои, давала прекрасные результаты, позволяя сохранить одновременно и интеллигенцию, и административные кадры, которые и обеспечивали долгий срок существования династии. Официально критика была свободной как никогда раньше: любой подданный мог обратиться к императору с информационным посланием, ходатайством или жалобой. На практике чаще всего императору передавали прошение только члены правительства, тогда как официальный орган, называвшийся цензорат, сохранял свою традиционную роль знатока и критика решений и правителя государства, и его министров.

Наследники Чжао Куаниня, окруженные более способными личностями, чем основатель династии, настолько легко приспособились к этому постоянному контролю, что реальная власть постепенно перешла к членам совета. Нужно подчеркнуть то, что подобное развитие было неизбежным: раздавленные тяжестью ритуальных и административных обязанностей, все правители, в отличие от революционного основателя новой династии, не имели особого выбора. Они должны были либо начинать новую серию глобальных реформ, целью которых было бы избавление от влияния громоздкого административного аппарата, либо сохранить работу государственных механизмов, которым они были подчинены. По крайней мере, ни один китайский император, кроме героя-основателя династии, не имел достаточно времени, чтобы действительно управлять государством. Таким образом, положение императора постепенно стало более или менее сходным с положением «императорасимвола» Японии.

Более того, когда могущественные группы — знатные семьи или евнухи — ввели в совет и имперский цензорат огромное число преданных им людей, император оказался полностью парализован, принимая решения, основанные на ложной информации. Этот важный подводный камень, общий для всех правительств, был особо заметен в Китае, где ни одна опасная для императора, но уравновешивающая его сила — церковь или феодалитет, — которая бы действовала по своим законам и кодексу чести, не противостояла ему, верховному жрецу, который теоретически не мог ошибаться.

Экономическая жизнь

На протяжении более ста лет правительство Сун сохраняло свою способность к завоеваниям. Восстановление единства, несмотря на многочисленные внешние угрозы, порождало большие надежды. Но по мере того как серебро становилось все большей редкостью, а оно было необходимо, чтобы сдерживать варваров или биться с ними, китайское общество осознавало шаткость своих позиций именно в том, что огромные богатства страны использовались плохо, так как генералы и дипломаты сделали их гарантиями мира и непрочного авторитета.

Реформы Ван Аньши

Вскоре лучшие умы государства снова стали отмечать, что система управления государством должна быть пересмотрена, что необходимо восстановить существовавшее равновесие. Быстрое истощение финансов объяснялось не столько нежелательными последствиями проводимой политики, сколько захватом государственного имущества частными собственниками и несправедливым разделением общественных обязанностей. Общее стремление к значительности и возврат к классическим текстам, особенно посвященным воспоминаниям о последнем периоде правления династии Тан, когда был изгнан буддизм, — все это вынуждало пересмотреть, используя мудрость древних, механизмы государственного управления, созданные несколько поспешно основателем династии: первые пятьдесят лет после основания династии Сун главным вопросом оставались реформы.

Начало новаторского движения связывают с Фань Чжунянем, которому позднее была приписана заслуга заключения в 1044 г. мира с государством Ся. Он снискал себе имя в истории идей, возродив почтение к изучению классических текстов.

Возвышенный до ранга первого министра в правление императора Жэнь-цзуна (1022–1063), он определил своей целью реализацию программы из десяти пунктов. Они включали в себя отстранение от власти недальновидных бюрократов; упразднение фаворитизма и непотизма; реформу системы экзаменов; улучшение управления государственными землями, что позволило бы больше платить чиновникам и этим уменьшить коррупцию; возобновление общественно полезных работ, чтобы усовершенствовать производство и транспортировку зерна; создание местных ополчений (речь идет о воссоздании системы, упраздненной в эпоху Тан), для того чтобы обеспечить более дешевый способ защиты государства; сокращение объема общественных работ, так как их тяжесть всегда ложилась на плечи самых нищих слоев населения; создание «областей справедливости» (и-чжуан) — неотчуждаемых земель, а значит, постоянного источника доходов для благотворительных учреждений, которые должны были заместить буддийские монастыри, выполнявшие эти функции до 845 г.

В этом не было ничего нового по сравнению с тем, что критики предлагали уже на протяжении нескольких веков, однако программа Фань Чжуняня хорошо вписывалась в общее развитие философской мысли. Несмотря на то что сам новатор попал в опалу и был отстранен от власти из-за безжалостных политических расчетов, реформы не были остановлены. Их продолжил непреклонный Ван Аныпи, которому они принесли славу. Ему удалось подняться над бурями.

Амбиции Ван Аныпи (1021–1086), поэта, философа и политика, были совсем другого масштаба, чем у Фань Чжуняня. Если он принимал суровые правила чести, которые традиция весьма расплывчато приписывала древним, то восстановление золотого века становилось для него не далеким идеалом, а руководством к действию. Ван Аньши пренебрегал теми древними обычаями, которые, как он считал, со временем выродились, и ратовал за оригинальную чистоту, которую, по его мнению, не чтил ни один великий герой прошлого. В первый раз он был принят императором Шэнь-цзуном в 1068 г. На вопрос императора о Ли Шимине Ван Аныпи, используя пример, который был известен уже больше четырех веков, оригинально ответил, что ни один из исторических героев не достоин, чтобы ему уделяли внимание.

Правитель, без сомнения, был очарован пылкой личностью этого защитника государства, который, ничего не боясь, нападал на установившиеся понятия и привычки: «Не нужно бояться естественных катастроф. Не стоит утруждать себя примером предков, как образца, и еще меньше стоит принимать во внимание то, что говорят люди».

Шэнь-цзун доверил ему одну из самых трудных задач — реформу и оздоровление финансовой системы государства. С этой целью Ван Аныпи задумал полное переустройство государственной системы и реорганизовал ее в соответствии с некоторыми принципами. Если рассмотреть эти принципы по отдельности, то они не представляли собой ничего нового, но благодаря сведению их воедино и строгости претворения в жизнь, они привели к самому радикальному политическому перевороту, который когда-либо знал Китай от правления Цинь Шихуанди до зарождения коммунизма.

Главной проблемой существующей системы сбора налогов была ее чрезмерная сложность. Несмотря на официальные распоряжения о «двойном сборе», изданные в эпоху Тан, были широко распространены натуральные сборы, когда изымался рис высшего качества. Двадцать из каждых ста собранных зерен ссыпали в амбары провинций или округов, чтобы затем использовать их в качестве жалованья и питания местной администрации. Оставшиеся восемьдесят из каждых ста отправляли в столицу и важнейшие военные гарнизоны: этот налог получил изящное название «подношения».

Ван Аныпи изменил само основание этого несправедливого налога. Вместо него он постарался восстановить более справедливый, благодаря использованию таблицы расчетов, «налог на квадратные поля» (фан-тянь-цзюнь-шуэй-фа). Эта система заключалась в разделении всей пахотной территории империи на квадратные поля по тысяче му, которые делились на пять категорий в зависимости от плодородия земли. Вопреки жалобам налогоплательщиков, эта реформа была не новой системой налогообложения, которая бы заменяла или дополняла «двойной налог», а лишь новой, более справедливой, чем раньше, системой расчета платежей государству. Она автоматически распространялась на недавно распаханную землю. Процесс освоения новых земель был особенно характерен для начала XII в. в северной части нижнего течения Хуанхэ, в регионе, где бурный демографический рост последовал сразу же после прекращения голода и войн. Между тем нельзя сказать, что землевладельцы были совсем неправы, когда протестовали против жадности государства и его несправедливостей. Сборщики налогов старались добавить в эту же систему и уже обрабатываемые земли, не учитывая при этом ни давно определенные категории этих участков, ни их реальную доходность. Более того, как и раньше, существовали многочисленные фальсификации в списках. Их было так много, что вся тяжесть налогового бремени снова была возложена на самые бедные хозяйства, тогда как недооценка участков и противозаконное освобождение от налогов защищали богачей от всех затруднений.