Фэнтези или научная фантастика? (сборник) - Марина Дяченко

Выполняя распоряжения режиссера Сыча, звучавшие в наушниках, Макс успевал краешком глаза поглядывать на Игрейну. Ее то и дело закрывали чужие лица, плечи и локти – но Макс все-таки сумел разглядеть, что она смотрит внимательно. Во всяком случае, без брезгливости.

Одилия уже справилась с половиной своего выводка, довольная публика аплодировала, когда в воде зашевелился Яшка. Для режиссера Сыча его поведение не было, по-видимому, неожиданностью:

– Макс, бери Яшу крупно. И веди.

Яшка, кажется, впервые обратил внимание на детенышей, чьи маленькие глазки едва виднелись над темной водой. Некоторое время за ними наблюдал («А крокодилы своих малявок не жрут?» – громко спросила какая-то девочка). Потом вдруг выбрался на берег и двинулся к хлопочущей Одилии.

Публика вслух строила предположения:

– Бить будет?

– О! Папаша проснулся!

– Че, проверять будет, похожи на него или на Ротбарда?

Последняя догадка оказалась не так далека от действительности. Подойдя к Одилии, Яшка, не обращая внимания на последних двух крокодилят, лежащих на горке листьев и скорлупы, вдруг разинул пасть свирепо, будто желая сожрать супругу.

Одилия ощерилась в ответ.

– Макс, бери общий, – шелестел в наушниках голос режиссера Сыча. – Димыч, детеныша крупно…

Димычем звали второго «крокодильего» оператора. Был еще третий – ко дню рождения крокодилят на «Звер-тиви» отнеслись с должной ответственностью.

Яшка в самом деле был взбешен. Причем взбешен, по-видимому, именно качеством получившихся крокодилят; подхватив в зубы ближайшего своего ребенка, он тряс им перед носом Одилии, как потрясают важным доказательством.

– Ребята! Да это точно Ротбарда дети!

– Не, только этот один – Ротбарда… Остальные – его…

– Врежь ей, Яша! Все на виду, в одном бассейне – так нет ведь, ухитрилась!

– Козлы! Его это дети, его! Он козел, и все мужики такие!

Среди зрителей, кажется, зрела потасовка.

Яшка и Одилия выясняли отношения, забыв о крокодилятах. Одетта пожелала вмешаться; вараны, воспользовавшись скандалом, ринулись к кладке Одетты, и та осталась бы вообще без потомства, если бы не появление Ротбарда. Вараны отступили; сражаясь на стороне Одилии, Одетта не слышала призывов собственных детенышей. Гора листьев зашевелилась…

Макс не видел Игрейну в толпе. Слишком там все волновалось, прыгало и размахивало руками.

* * *

– Нет, я не жалею, что мы выкинули эти деньги, – задумчиво сказала Игрейна.

– Но я же достаточно зарабатываю, – пытался храбриться Максим. – Не бойся меня расстроить. Если тебе противно, так и скажи.

– Противно… – пробормотала Игрейна. – Тут что-то другое.

Они заклеивали окна. Игрейна мазала клейстером длинные бумажные полосы, Макс лепил их на рамы.

– Не понимаю, – вслух рассуждала Игрейна. – К чему придраться? Вот кажется, будто что-то не так… а что? Я «Планету зверей» по телеку когда-то любила, там тоже показывали всякое… и крокодилы, и кто угодно… Как там у вас на рекламе написано? «Естественная жизнь животных с тонко вплетенными моментами дрессировки»? Не понимаю, что меня так раздражает…

– Крокодилы? – предположил Макс.

Игрейна покачала головой:

– Нет… Слушай, а почему они обезьян не берут в «Империю»? Уж казалось бы, обезьяна… надень на нее жилетку, и вот уже рейтинг…

– Это цирк, – сказал Максим.

– А то, что в «Империи» – не цирк?

– Нет, – сказал Макс, подумав. – К Войкову иногда по трое в день ходят… циркачи. Директора, дрессировщики… шоумены… Вот вам золотые горы, только откройте свое ноу-хау…

Макс засмеялся. Игрейна оставалась серьезной.

– А я думаю, что он мартышек специально оставил снаружи, – сказал Макс. – Подарок неимущим, так сказать. Обезьяны – они и без «Империи» забавные. Вот детишки ходят, смотрят… Знаешь, теперь детей в зоопарк бесплатно пускают…

– Знаю, – Игрейна вдруг замерла, уставившись на свою кисточку. – Поняла, что меня так разозлило… Зрители.

– Что?

– Зрители… И знаешь, мне показалось… что они не просто это делают – они получают удовольствие.

– Зрители?

– Нет. Крокодилы, вараны… Да кто угодно. Я потом еще постояла возле слонов, возле белых медведей… Везде одно и то же. Такое впечатление, что зверям важно, что у них высокий рейтинг. Они из шкуры лезут вон, лишь бы собрать толпу.

– Звери?

– Ага.

– Ну, ты даешь…

Игрейна посмотрела на него без улыбки:

– А у тебя глаз замылен. Ты многого не видишь.

Макс не без усилия растянул губы:

– «Не верь глазам своим»…

– Больше не пойду, – тихо сказала Игрейна. – Ты прости… Как-то это все… Не пойду, короче, в этот зоопарк.

* * *

Войков распродал зубастый молодняк по зверинцам. Родители не стали убиваться – для крокодилов забота о потомстве заканчивается, когда новорожденные попадают в водоем.

Рептилий перевели в зимнее помещение. Работать под крышей оказалось для Макса и сложнее, и проще. Сложнее потому, что в павильоне не было специального места для оператора; проще потому, что не надо было торчать дни напролет под дождем или палящим солнцем.

Едва Марков приноровился к новому месту работы, как пришлось снова его менять. В середине ноября был сдан в эксплуатацию архитектурный объект «Лимпопо», и туда переселили крокодилов, оказавшихся в соседстве теперь уже с бегемотами. По периметру куполообразного здания бегали антилопы, отделенные от опасных соседей только хлипкой с виду металлической оградой.

В жаркой душной атмосфере «теплицы» техника капризничала. Максим потел, как лошадь, и держал в шкафчике стопку сменных футболок, которые Игрейна каждый день простирывала и гладила.

О работе Макса супруги больше не говорили. Нельзя сказать, чтобы Маркова это не тяготило. «Получается, что я делаю что-то неприличное, что и обсуждать противно!» – сказал он как-то в сердцах. Игрейна внимательно на него посмотрела – и ничего не ответила. Ушла гладить футболки.

Максим теперь часто виделся и с Рачевским, и с Федоровым. При встрече здоровались – и только. Оба Войковских зама при ближайшем рассмотрении оказались ровесниками Макса, оба держались «большими боссами», да Максим и сам не нарывался на знакомство: случай с режиссером Коровко не успел еще забыться.

Однажды Макс случайно стал свидетелем разговора между «начальниками».

Он замешкался в кабинке туалета по причине простой и целомудренной: молния на джинсах «заела» край рубашки. Не торопясь и не нервничая, Макс пытался привести себя в порядок, когда послышались шаги, и в туалете запахло дорогим одеколоном.

– Это естественно, – раздался глуховатый голос, в котором Максим с ужасом опознал голос Вадима Рачевского. – Так же естественно, как для тебя – съесть бутерброд с колбасой. Это природа! Естественные законы!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});