Берсерк - Ольга Григорьева

– Боги сказали свою волю! – донесся снизу торжествующий голос Хакона. – Птицы Одина прилетели к нам, предрекая удачу в будущем походе! Теперь вы согласитесь сжечь старые разбитые корабли?!

– Да! – единым вздохом откликнулась толпа. Запылали факелы. Мерцающие огни потекли к драккарам. Вскоре над водой повалил густой дым и заплясали огненные блики.

– Горят! – истошно завывал какой-то воин.

– Исполним волю Одина! – вторил ему другой. Мне не нравился этот шум, и я облегченно вздохнул, когда люди наконец-то перестали орать, выстроились и длинной, извивающейся змеей скрылись в лесу. Теперь Меня не пугали даже отблески пылающих в озере брошенных кораблей…

– Хевдинг! Хевдинг!

Я открыл глаза. Надо мной склонилась младшая жена Хельги. Ее губы дрожали.

– Мой муж покинул нас, – тихо пробормотала дна. – Захочешь ли ты и пожелают ли твои люди остаться и почтить его память?

Еще не опомнившись от странного видения, я протер глаза. Удивительный сон… Да и старый Хельги умер очень кстати. Тризнуя в его усадьбе, мы переждем, пока Синезубый оставит Норвегию, а потом двинемся в Нида-рос. Хакон явится туда. Теперь я знал, как ярл заставил своих воинов бросить корабли. Великий Один дал мне увидеть его хитрость глазами ворона!

– Конечно, мы останемся, – твердо ответил я вдове Хельги. – Конечно останемся…

Похороны старого Хельги надолго задержали наше отплытие, и «Акула» появилась в Нидаросе только к концу лета, когда многие вожди уже вернулись из походов и поставили свои корабли на зимние стоянки.

– Ты вовремя, – встречая меня у сходни, сказал Хакон. – Я уже начал беспокоиться о своих людях.

Ярл не упомянул о золоте, но первым же делом с «Акулы» сняли груз и отнесли его в усадьбу. Там же я нашел Скола и румлян. Обрадованный кормщик долго тискал меня в объятиях.

– Этот поход казался безнадежным, – говорил он. – Но Хакон принес жертву богам, и те предвещали удачу во всем. Так и вышло.

– Какой же знак подали боги? – заранее зная ответ, спросил я.

– Великий Один послал нам своих мудрых птиц, – почтительно произнес Скол. – Они прилетели во время жертвоприношения и сели на ветви, прямо над головой ярла.

– Что особенного в том, если вороны сели на дерево? – засмеялся я.

– Это были не простые вороны, а посланцы богов. Ведь они прилетели со стороны моря!

Знал бы кормщик, что я вез этих загадочных «птиц с моря» в клетке на собственном корабле, а потом видел жертвоприношение глазами одного из них! Но теперь уже никто не поверит, что вороны прилетели в собственное, скрытое листвой гнездо. Хотя кому нужна правда? Пусть верят в посланцев богов…

Я ничего не сказал Сколу, просто кивнул и стал слушать о том, как войско Хакона прошло через всю Свею, одержало много побед, а потом повернуло на запад, перешло в Норвегию и за несколько дней достигло Ни-дароса.

– Мы были в Согне, – сокрушенно поведал Скол. – Там все разграбил Синезубый. В усадьбах почти не осталось скота и людей, лишь немногие успели уйти за каменные валы[96].

– А что на это сказал Хакон? Скол развел руками:

– Ничего. Но здесь поговаривают, будто Фростатинг[97] никогда не собирался так поздно. Твердят, что это по просьбе Хакона. А Карк сказал, будто ярл ждал тебя, поэтому оттягивал тинг.

Так вот почему в Нидаросе собралось так много незнакомых бондов! Все они явились на тинг. И всех задержал Хакон. Что же такого собирался сообщить ярл?

Все разрешилось через три дня. Рано утром меня разбудил Карк.

– Хозяин ждет, – прошептал он.

Вылезать из-под теплых шкур не хотелось, а после вчерашнего пира в голове шумело и ноги подкашивались.

– Приду позже… – буркнул я, но Карк вцепился в рукав моей рубахи и потянул за собой:

– Позже нельзя. Надо пока все спят.

Так, так… Хакон опять затевает какие-то козни. Теперь-то против кого?

Стараясь не разбудить спящих воинов, я вышел из шатра и направился к избе ярла. Карк угодливо распахнул передо мной дверь, а сам устроился на пороге.

– А-а-а, Хаки! – Ярл восседал за еще не убранным пиршественным столом. Его лицо было красным и потным, а короткие ноги свисали с высокой скамьи. По лавкам вдоль стен и на полу сладко похрапывали его родичи.

– Иди сюда! – позвал Хакон. Я обошел очаг и уселся подле ярла. Вблизи он казался не таким уж и пьяным.

– Ты еще не рассчитался со мной, Хакон, – напомнил я. – Твои условия выполнены, но где обещанная плата? А ведь мне еще нужно найти хороших мастеров для постройки нового драккара…

Я уже знал, как назову его. Волками звался весь мой род, Волком будет и мой корабль. Он станет так же быстр и вынослив, как его лесной собрат…

– Не горячись. – Хакон нагнулся к моему уху: – Об оплате я и хотел поговорить.

Внутри меня шевельнулось нехорошее предчувствие. Ярл темнил… Зря я вернул ему всю добычу! Нужно было оставить на «Акуле»! Здесь родовые земли ярла, и, шуми не шуми, навряд ли удастся вернуть обещанное.

– Ты уже слышал о Фростатинге? К чему эти пустые разговоры? Какое мне дело до норвежских тингов? Я сам по себе…

– На этом Фростатинге речь пойдет о тебе и твоих людях.

– Обо мне?!

Хакон откинулся к стене и прикрыл глаза.

– В Свее говорят, будто твои земли взяла Свейнхильд…

– Ненадолго. – Я мучительно раздумывал, кто из хирда оказался так болтлив, что поведал норвежцу о моих родовых землях.

– Значит, у тебя в Свее ничего не осталось?

– Осталось. Свейнхильд взяла землю только на три года. Право одаля[98] – мое, – возразил я.

– На три, на шесть… – Хакон нетерпеливо притопнул ногой. – Какая разница? Мне нужны верные люди, а тебе нужны деньги на корабли. Я предлагаю тебе и твоему хирду землю и достойное содержание.

Ярл был прав, и мне не помешала бы усадьба в Норвегии. На время походов можно было бы оставить в ней управляющего или отдать в лен какому-нибудь бонду…

– Я подарю тебе свою усадьбу на севере и пожалую вейцлу[99] со всех моих северных земель, – закончил Хакон.

Я вскочил. Дар был очень щедрым. Невероятно щедрым. Но чтоб взять землю ярла, мне придется принести ему клятву верности. Стоит ли это моей свободы? И что решит хирд?

– Я хочу подумать, ярл. Он встал:

– Думай два дня, а потом скажешь о своем решении и мы отправимся на Фростатинг.

В тот же день я рассказал о предложении Хакона хирду.

– Говорят, на севере у Хакона большая усадьба и вейцла с четверти северных угодий очень велика, – почесывая подбородок, заявил Скол. – Предложение ярла заманчиво, но что скажут северные бонды и Торир Олень? Его владения занимают почти половину северных земель. Да и на остальное он давно положил глаз.